Влияние китайской культуры на Японию в древности было колоссальным и оставалось значительным вплоть до XIX века, когда Китай утратил свои лидирующие позиции на международной арене. Литература, конечно же, не стала исключением.
Одним из наиболее известных в Японии произведений китайского автора Бо Цзюйи стало его творение «Вечная печаль». История о трагической любви оказалась невероятно близка японской аристократии, которая уже была глубоко погружена в собственную литературу, насыщенную сюжетами о сердечных страданиях и тонкими эмоциональными переживаниями. Интеллектуальная элита Японии находила в таких историях глубокий резонанс. Однако, стоит подчеркнуть, что «влияние» в данном случае не означает «простое копирование». История возлюбленной императора Сюаньцзуна — Ян Гуйфэй — обрела в японской культуре новое имя и звучание. Под именем Ёкихи она стала культовой фигурой и нарицательным образом, занимая почетное место в японской литературе, а её трагическая судьба укоренилась в сердцах и умах японских читателей.
На тему «Песни о бесконечной тоске» писала свои стихи одна из самых ярких японских поэтесс начала X века — Исэ (877?–940?). В её творчестве существует целый цикл стихотворений, каждое из которых посвящено строке из знаменитого произведения Бо Цзюйи.
Эта тема оказалась очень близкой японской литературной традиции, и многие авторы обращались к ней. Например, поэт Фудзивара-но Такато (949‒1113) также посвятил множество стихотворений, написанных от лица Сюаньцзуна, который тоскует по своей погибшей возлюбленной.
К середине XII века история Ян Гуйфэй и Сюаньцзуна окончательно укоренилась в японской культуре. Это видно на примере сборника «Китайские истории» («Кара моногатари»), где также восхваляются красота и таланты Ян Гуйфэй, а её любовь с императором представляется неземной и вечной.
Таким образом, роль Ян Гуйфэй в судьбе императора и империи трактуется неоднозначно. Одни считают её корыстной женщиной, которая, пользуясь своей красотой и хитростью, возвела своих родственников к власти, а её связи с мятежниками привели к падению империи. Для других, в том числе поэтов, она предстает трагической фигурой — несчастной женщиной, искренне любившей своего императора, но попавшей в ловушку жестоких обстоятельств. Что касается Сюаньцзуна, его образ видится одновременно противоречивым и проникновенным: император, отдавший любовь предпочтение перед долгом, чья скорбь по погибшей возлюбленной пробуждает в нас сочувствие и уважение.
Не случайно повесть Ши Лэ называется «Нефритовая Гуаньинь». Имя Ян Юйхуань, как уже было сказано, переводится как «нефритовое колечко», отсюда и первая часть названия. Но почему Гуаньинь? Гуаньинь — богиня милосердия в китайском буддизме, и в период жизни Ян Гуйфэй буддизм оказывал значительное влияние на китайскую культуру. Легенда о Гуаньинь, как и история Ян Гуйфэй, полна трагизма. В одной из версий, Гуаньинь подверглась казни, и тигр забрал её в адское царство, где, несмотря на мрак и ужас, она смогла преобразить ад в рай, и вокруг неё расцвели цветы. По другой версии, она вообще не умирала, а тигр отвёз её на Гору Благоухания, где она обрела бессмертие. Это перекликается с легендой о Ян Гуйфэй, в которой её смерть также обросла мифами. Сравнение Ян Гуйфэй с буддистским божеством подчёркивает её возвышенный образ и придаёт её истории мистическое звучание.
Как в китайской, так и в японской традиции, а также на всем пространстве Восточной Азии, имя Ян Гуйфэй стало символом непревзойденной женской красоты и таланта, которые могли покорить сердце самого императора. К семнадцатому веку её образ настолько глубоко укоренился в японской культуре, что даже использовался для продвижения косметических средств — например, отбеливающего крема (да, маркетинг был силён и в XVII веке!). Ян Гуйфэй стала также героиней многих сюжетов, изображённых известными японскими художниками разных эпох.
Одной из самых ярких художниц, которые обращались к образу Ян Гуйфэй, была Уэмура Сёэн (настоящее имя — Уэмура Цунэ, 1875–1949). Она была ключевой фигурой в художественной жизни Японии конца XIX — начала XX века, охватив периоды Мэйдзи, Тайсё и ранний период Сёва. Её творчество выполнено в стиле бидзинга, который сосредотачивается на изображении женской красоты и традиционно отталкивается от европейских влияний. В 1941 году Уэмура Сёэн стала первой женщиной, принятой в Императорскую академию искусств, а в 1944 году её назначили придворным художником. Среди её многочисленных работ, посвящённых историческим личностям и театральным сценам, можно найти несколько картин, изображающих Ян Гуйфэй, что ещё раз подтверждает восхищение этой исторической фигурой и её непреходящий статус в культурной памяти Восточной Азии.
В 1955 году известный японский режиссёр Кэндзи Мидзогути снял фильм «Ёкихи» (японский вариант имени Ян Гуйфэй), который стал его первой цветной картиной. Мидзогути, один из величайших режиссеров Японии, посвятил этот фильм героине нашей сегодняшней истории, что подтверждает её значимость не только в китайской, но и в японской культуре.
С течением времени интерес к этой легендарной фигуре не ослабевал. В 2010 году в Китае был выпущен сериал, а в 2015 году — фильм, посвящённые судьбе Ян Гуйфэй. История её жизни продолжает вдохновлять и современные театральные постановки, основанные на классических произведениях китайских и японских авторов, таких как «Песнь о вечной печали» и «Кара Моногатари». Ян Гуйфэй остаётся важным культурным символом в театре и кинематографе Восточной Азии, воплощая тему вечной любви и красоты.
Личность Ян Гуйфэй продолжает оставаться символом красоты и женственности в странах Восточной Азии. И в Китае, и в Японии существует традиция, когда девушки приходят к предполагаемым местам её захоронения, чтобы попросить о красоте и женских талантах. Интересно, что такие места есть в обеих странах, и каждая из них имеет свою версию событий.
Как уже упоминалось, согласно японской легенде, Ян Гуйфэй удалось бежать, и она мирно умерла на юге Японии. Эта версия рассматривается как контраст между двумя странами: Япония — это спасительное убежище для несчастной красавицы, противопоставляемое жестокому Китаю, где не нашлось места ни для её любви, ни для её красоты. Эта легенда подчёркивает культурные различия и историческое восприятие фигуры Ян Гуйфэй в обеих странах, делая её образ не только историческим, но и глубоко символичным для многих поколений.
Японцы в культурном плане часто ориентировались на Китай, хотя не любили это признавать. Их стратегия включала модификацию китайских обычаев, легенд и ритуалов, с целью приспособить их под собственные нужды и иногда даже усовершенствовать. Этот подход можно видеть на примере легенды о Ян Гуйфэй, которую японцы трансформировали в свою версию, где она находит укрытие в Стране восходящего солнца.
Тем не менее, удивительно, что и в Китае, и в Японии существует фигура, чьи положительные черты ценятся в обеих странах, несмотря на сложные отношения между ними, которые сохраняются и по сей день. До последней четверти XIX века китайцы воспринимали японцев как «восточных варваров», впитывающих знания из Поднебесной, включая письменность, религию и архитектуру. Даже само название Японии, «Нихон», было дано китайцами. Оно переводится как «Страна восходящего солнца», поскольку, с точки зрения Китая, солнце восходит именно на восточных островах.
В этом контексте примечательно, что фигура Ян Гуйфэй смогла занять место в обоих культурных канонах, став символом красоты, любви и трагизма, который объединяет две такие разные культуры.
Однако затем ситуация радикально изменилась. В XIX веке авторитет Китая начал стремительно падать. Опиумные войны и их последствия стали одним из наиболее унизительных моментов в истории Поднебесной. Китай был вынужден подписывать невыгодные договоры с европейскими державами, и вскоре значительная часть населения погрязла в зависимости от опиума. Японо-китайская война 1894–1895 годов нанесла еще один сокрушительный удар по престижу Китая, так как поражение от Японии стало шоком для страны, считавшей, что Япония всегда оставалась лишь «младшим братом».
К началу XX века былой престиж Поднебесной окончательно сошел на нет. Вплоть до 1949 года, когда к власти пришли коммунисты и началось постепенное восстановление страны, Китай рассматривался как полуколония, как со стороны европейцев, так и со стороны японцев, которые после революции Мэйдзи стремительно укрепили свои позиции на мировой арене.
Безусловно, события Второй мировой войны, в особенности жестокие действия японских войск в отношении китайского населения, внесли огромный вклад в формирование сложных отношений между Китаем и Японией. Эти исторические эпизоды усилили взаимную неприязнь, которая, как кажется, только укреплялась с течением времени. Именно поэтому история Ян Гуйфэй выделяется как уникальный и удивительный пример, который идёт вразрез с общей тенденцией.
Для японцев Ян Гуйфэй — это несчастная красавица, нашедшая убежище в их стране. Она стала символом утончённости, трагичности и спасения, нашедшегося именно в Японии. Для китайцев Ян Гуйфэй является одной из четырёх великих красавиц Поднебесной, каждая из которых отличалась своим неповторимым талантом и особой красотой. Первая из этих легендарных женщин, Си Ши (VII–VI вв. до н.э.), была настолько очаровательна, что «рыбы забывали, как плавать, увидев её отражение в воде». Ван Чжаоцзюнь (I в. до н.э.) обладала внешностью, которая «заставляла птиц падать с неба». А Дяочань (период Троецарствия) была столь ослепительной, что «сама луна теряла свет по сравнению с её лицом».
Имя Ян Гуйфэй стоит в одном ряду с этими великими красавицами, её образ вписан в историю, как символ женской красоты, очарования и трагической любви.
«Обликом она была схожа с осенней луной, когда та поднимается из-за горы, казалось, что от ее дыхания начинают распускаться красные лотосы в летнем пруду».
