— Как ты могла, нет, ну как ты могла так со мной поступить, Варя? — срываясь на крик, возмущался Семён, на чью голову и обрушилась суровая месть. — О, Боже! Где взять силы, чтобы снести это?!
— Как так? — спокойно и даже с некоторым удивлением отвечала Варвара. — И вообще! По-моему, ты слишком драматизируешь.
— Слишком?!
— Вот именно. Ничего такого особенного не произошло. Подумаешь! Ну да, у меня был другой. В ту самую ночь, когда ты не явился домой. А чего ты ожидал? Я была в таком состоянии, что готова была на всё! В конце концов, я ответила тебе тем же.
— Чем тем же?! Разве ты знала, чем я занимался?!
— А чем ты занимался всю ночь, да ещё неизвестно где, да ещё в окружении множества других женщин?
— Каких ещё женщин, Варвара?
— Вот только не надо. Хочешь сказать, что там не было женщин?
— При чём здесь женщины?! — кричал Семён. — Речь ведь не об этом, а о том, что ты, ничего не зная, так коварно поступила со мной! Вот о чём речь! Ответила она мне тем же! Да кто же ты есть после всего этого, Варя. А ведь я тебя так любил. Так любил! Как мне теперь после всего этого есть, пить, спать! На работу ходить как? Ведь у меня теперь всё из рук будет валиться! О, Боже! Воспоминания жгут. Что сделать, чтобы забыть?
— Ну прости.
— Прости?!
— Я не знала, что это на тебя так подействует.
— Как так?
— Да как-то уж слишком очень. Настолько, что все твои эмоции кажутся неискренними.
— Я? Неискренен?
— Ты сейчас похож на актёра, который переигрывает.
— Значит, по-твоему, я сейчас играю? Да?
— А разве нет?
— Нет, Варвара!
— А со стороны кажется, что переигрываешь.
— Знаешь, ты кто после этого, Варя?
— Вот только посмей меня назвать нехорошим словом. Только посмей.
— Как мне теперь жить?! Как, скажи?
— А что такого?
— И ты ещё спрашиваешь? О боже! Как представлю тебя с... Нет! Не могу. Не хочу. Представить такое у меня просто нет сил. Как мне теперь смотреть людям в глаза.
— Каким ещё людям, Семён, ты собрался в глаза смотреть?
— Да любым, Варя. Любым людям. Ведь на меня теперь все станут пальцами показывать! Вот, скажут, идёт... тот самый... которому жена... Ты об этом подумала? А наши дети? Что скажут они, когда узнают, что их мать... Нет... Язык не поворачивается произнести.
— Вини во всём случившемся только себя!
— Что? Как? Я же ещё и виноват? Ну спасибо тебе.
— А кто? Конечно, ты. О чём ты думал, когда не пришёл ночевать, и я не могла до тебя дозвониться, потому что ты нагло сбрасывал мои звонки?
— Я думал, что у меня честная жена!
— Честная настолько, что её можно игнорировать и посылать подальше в сообщениях?
— Я думал, что я уже взрослый мужчина и могу позволить себе жить так, как считаю нужным. Ни перед кем не отчитываясь.
— Оставить жену ночью одну, не сообщая, куда ушёл и когда вернёшься? Не опасаясь последствий? Это ты считаешь нужным? Какой же ты наивный чудак, Семён.
— Наивный кто?
— Чудак!
— Ах, я же ещё и чудак?!
— Ну а кто же ты? Чудак, конечно. Наивный, но чудак.
— Она не сохранила мне верность, а я же ещё и наивный чудак. Да как же это так можно?
— А чего ты хотел от меня? Бросил одну на всю ночь, а теперь возмущается. Просто удивительно.
— Я чего хотел? Да я ничего не хотел. Просто был уверен, что ты порядочная женщина, которой можно доверять и которую можно оставлять на ночь одну. А ты... Ты знаешь кто? Ты порядочная...
— Вот только посмей сказать про меня что-нибудь плохое? Только посмей. И я сделаю то же самое. Сегодня. Понял?
— Не думал, Варвара, что ты такая?
— Какая?
— Доступная! — закричал Семён.
— Ой, какие страсти! Какие эмоции! Не думал он, что я такая. Интересно, а что ты обо мне думал?
— Я думал, что ты верная жена, не способная на предательство.
— То есть я правильно понимаю, что когда ты не пришёл ночевать, ты думал, что я честная жена? Да?
— Нет, Варвара, я думал не об этом!
— А о чём же ты думал, когда я пыталась до тебя дозвониться и каждый раз ты меня нагло сбрасывал? И что я должна была думать, когда слышала в телефоне женский смех? А читая твои сообщения, в которых ты попросту посылал меня подальше? А? О чём ты думал? О том, что я верная жена, которая всё прощает? И не представлял меня в объятиях другого?
— Да! — закричал Семён. — Именно так я и думал, и не представлял.
— Вот потому что не думал и не представлял, и вини в случившемся только себя! А я здесь вообще ни при чём!
— Ах, ни при чём?
— Да. Ни при чём. И нечего так орать. Если, конечно, не хочешь, чтобы о твоей трагедии узнал весь дом. В конце концов, я всего-навсего слабая женщина. И мне было страшно одной. Ночью. А тебя нет. Что мне было делать?
— И поэтому ты обратилась за помощью к другому мужчине? Потому что тебе было страшно ночью одной?
— Ну да. А что здесь удивительного? Я уверена, что на моём месте так поступила бы каждая уважающая себя женщина, которая звонит мужу, а слышит не только его голос, но и женский смех.
— Женский смех?
— Да, Семён. Громкий женский смех. Я слышала, что там у вас было много женщин. И все они смеялись. Хочешь верь, хочешь нет, но именно от этого смеха мне и стало страшно.
— Тебе стало страшно, и ты решила, что я тебя обманываю? Да?
— Да, Семён. Учитывая, в каком ты был состоянии!
— В каком ещё состоянии?
— В таком, что даже членораздельно не мог разговаривать.
— Я совсем чуть-чуть себе позволил. А ты? Сразу за помощью обращаться?
— Знаю я, что это за «чуть-чуть», когда ты так разговариваешь. И на фоне этого страшного женского гомона...
— На фоне чего?
— На фоне шумного и нестройного множества женских голосов, Семён, вот чего. Для меня этого было достаточно. Их смех вывел меня из себя, я разнервничалась и решилась на другого мужчину. Так что ты сам во всём виноват. И скажи спасибо, что я не стала скрывать это своё небольшое приключение. Хотя могла бы.
— Небольшое приключение? Ты так это называешь?
— А как, по-твоему, я могу это назвать? Большим и незабываемым путешествием? Мы были вместе всего каких-то... пять часов. Я даже лица его уже не помню. Помню только, что у него были очень нежные руки. А вот лица его... Нет. Лица совершенно не помню. И даже если бы встретила где-нибудь, не узнала.
— Пять часов?!
— Ну да. Пять. А что? Он приехал в два часа ночи, а в семь часов ушёл. Ты же видел его. Вы же столкнулись в прихожей. Ты тогда только-только вернулся домой, а он уже уходил. Но если тебя это утешит, то я уже на тебя нисколько не сержусь.
— Ты знаешь кто, Варя?
— Я честная женщина и не хочу жить во лжи, Семён. И как только ты вернулся, я сразу и честно тебе во всём призналась.
— Призналась? Это ты называешь признанием?
— А чем я ещё могу это назвать? Конечно же, это признание. Честное признание.
— О чём ты говоришь, Варя? Какое признание? Когда я сам, собственными глазами всё увидел!
— Ничего ты не видел. Ты пришёл, когда у нас уже всё произошло, а он уже выходил из квартиры. И я могла бы тебе сказать, что это был, ну, например, не знаю кто, да хоть тот же настройщик пианино, и что между нами ничего такого не было.
— Какой ещё настройщик пианино, Варвара?! У нас нет пианино!
— Настройщик — это так, для примера. Не придирайся к мелочам. Главное, что я могла бы скрыть свою неверность тебе. Но я этого делать не стала. И сразу честно тебе во всём призналась.
— Ах, призналась? Призналась и думаешь, что это вот так легко сойдёт тебе с рук? А ты не подумала, что моя реакция на это может быть непредсказуемой? Ты не подумала, что если я...
— А если тебе что-то не нравится, — поспешила сказать Варвара, — или ты меня больше не любишь за то, что я сделала, то мы можем развестись. Пожалуйста! Я не против. Сколько угодно. Потому что теперь я понимаю, что и кроме тебя есть мужчины, которым я мало того, что очень нравлюсь, но которые любят меня и готовы прямо сейчас на мне жениться. Да-да, жениться. Несмотря на то, что у меня двое детей и я замужем.
— Что ты несёшь, Варя?! — закричал Семён. — Что за вздор?! Ты сама-то слышишь себя?!
— Прекрасно слышу.
— О, Господи, как же мне теперь жить после всего этого?! Нет, ну как же мне теперь... Ведь это теперь до конца жизни будет стоять перед моими глазами.
— А ты не накручивай.
— Что?
— Говорю, не драматизируй, и это не будет стоять перед глазами. И вообще, Семён, у тебя, как и у всех мужчин в твоём положении, слишком богатое воображение. Представляю, чего ты там себе напридумывал. Уверяю, что там и половины не было из того, что ты вообразил. Конечно, теперь это стоит у тебя перед глазами, и ты не можешь спокойно есть, спокойно спать и спокойно ходить на работу, как раньше. На твоём бы месте, Семён, я бы взяла себя в руки и продолжала жить. В конце концов, ты мужчина или кто?
— Обманутый мужчина!
— Умерь свою фантазию, Семён. Ничего такого особенного у нас не было, уверяю тебя. Всё очень даже обычно. Да и как могло быть по-другому? Ведь мы почти не знаем друг друга. Только-только познакомились. Хотя, надо признать, что у Николая очень нежные руки. А как красиво он говорит! Вот ты, Семён, так говорить не умеешь.
— Замолчи! — закричал Семён. — Замолчи немедленно. Как ты можешь... После всего случившегося... В этих стенах... Ты привела его в наш дом! Воспользовалась тем, что дети у бабушки на даче и... Ты скатилась в пропасть, Варвара! Пропасть безнравственности и лжи! Боже, и это произошло в стенах нашего дома.
— Можно подумать, если бы это произошло не в стенах нашего дома, а в подъезде, то тебе было бы легче.
— Да! Мне было бы легче. Но это случилось в этих стенах. Потому что ты привела его сюда. И теперь для меня эти стены стали ненавистными. Я не могу их видеть.
— Если тебе так ненавистны эти стены, Семён, мы можем поменять квартиру. Тем более что я давно тебе предлагала. Вместо того чтобы делать здесь ремонт, лучше доплатить и приобрести что-нибудь побольше и в центре. У меня, кстати, есть несколько замечательных вариантов.
— Какие варианты, Варвара?
— Обмена с доплатой.
— Я не знаю, как жить дальше, потому что ты привела его сюда. А ты? У тебя на уме какой-то обмен с доплатой, Варвара! Такое впечатление, что ты даже не переживаешь!
— А чего переживать-то? Ну было. Можно подумать, что у тебя сегодня ночью ничего не было?
— Не было! В том-то и дело, что не было! Хотел, признаюсь, но... Слишком много позволил себе выпить и... Не рассчитал. А ты?
— Откуда же я могла знать, что ты не рассчитал? Ты мне так прямо бы и сказал, когда я тебе звонила. И ничего бы не было. Но ты ведь так не сказал. Ты просто сбрасывал мои звонки и хамил в сообщениях.
— Ты чудовище, Варвара.
— Не преувеличивай.
— В этих стенах!
— Опять ты про эти стены, Семён! Ну сколько можно? Я же сказала, что стены — не проблема. Обменяем эти стены на другие. Всего и делов-то.
— Как ты могла привести его сюда!
— Господи, ну какой же ты тоскливый. И вовсе я его не приводила. С чего ты взял? Вот ещё. Он сам приехал. Мы познакомились в интернете. Он предложил приехать к нему, но я сказала, что уже поздно и что ты мне не разрешаешь в такое время никуда уходить. И тогда мы с ним решили...
— Ах, вы с ним решили!
— Ну да. Решили встретиться здесь.
— Господи! Ну почему нельзя вернуть всё назад.
За семь часов до этого.
— Мама, я тебе позвонила, чтобы пожаловаться, — сказала Варвара.
— Что случилось, доченька?
— Семён не пришёл ночевать. Проводит время в какой-то шумной компании. Там много женщин. Звонки сбрасывает. Шлёт грубые сообщения. Что мне делать, мама? Я не вынесу.
— Спокойно, доченька. Сейчас что-нибудь придумаем. Сейчас. Подожди. Дай только в себя прийти и сообразить. Сейчас сколько?
— Два часа ночи.
— Понятно. Теперь вот что скажи. Это у него впервые, что он не пришёл ночевать?
— Впервые.
— Тогда нужно сразу поставить его на место. Чтобы он на всю жизнь понял, что ошибся, и больше такого не повторял.
— А как это сделать?
— Это просто. Он тебя обидел, следовательно, ты должна ему отомстить за обиду.
— Отомстить ему?
— За обиду.
— Но как?
— Это просто. Слушай меня внимательно.
И мама рассказала Варваре, как именно она должна отомстить своему мужу за то, что он не пришёл ночевать.
— Ты серьёзно? — удивилась Варвара, когда услышала, что нужно делать и в чём именно будет заключаться месть.
— Серьёзнее некуда. С ними только так и нужно. Другого языка они не понимают.
— А если после всего этого он меня бросит? У нас ведь двое детей!
— А дети сейчас где?
— У его мамы на даче.
— Очень хорошо. А насчёт того, что он тебя бросит, не бойся. Не бросит.
— Ты уверена?
— Более чем. Поверь мне. Я знаю характер твоего мужа. Такие не бросают.
— А если всё-таки бросит и никогда не простит?
— Риск, конечно, есть. Но он оправдан. Игра стоит свеч. И другого способа поставить твоего не на шутку разошедшегося мужа на место не существует.
Поэтому, доченька, у тебя два варианта: или последовать моему совету и отомстить ему, или признать себя беспомощной и смириться с тем, что он теперь часто не будет ночевать дома, сбрасывать твои звонки и слать тебе грубые сообщения на фоне громкого смеха других женщин. Ну а бросит, и бог с ним. Найдёшь себе другого.
— Пока ты не напомнила про громкий женский смех, мама, я ещё сомневалась. Но теперь я уверена в том, что хочу ему отомстить. И отомстить жёстко. И чем жёстче, тем лучше. Иначе не успокоюсь.
— То есть ты согласна?
— Я согласна.
— Но ты уже сама понимаешь, что месть будет жестокой.
— Тем лучше. Пусть страдает так же, как страдаю я.
— Он будет страдать даже больше, доченька. Мужчины такое переносят тяжелее.
— Чем ему будет тяжелее, тем мне лучше.
И Варвара сделала всё так, как советовала ей мама. А Семён никуда не ушёл. Несколько дней повозмущался, понедоумевал и... успокоился.
Он, конечно, был очень сильно огорчён таким жестоким поступком жены. Очень. Но! Смог взять себя в руки и признать, что во всём, что произошло, виноват только он сам.
А ещё через месяц Варвара сообщила матери, что они переезжают на другую квартиру, которая больше и ближе к центру.
— Переезжаете? — удивилась мама. — А почему?
— Потому что Семён не может больше жить в этих стенах, мама, — ответила Варвара. — Они напоминают ему о прошлом, которое он хочет забыть.
— Надеюсь, доченька, ты не собираешься ему говорить, что мужчина, который к тебе приходил в ту ночь и которого увидел твой муж, был всего-навсего массажистом?
— Нет, конечно, мама, — ответила Варвара. — Пусть и дальше мучается.
— Всё правильно, доченька. Никакой жалости. Иначе какая же это месть?! ©Михаил Лекс
