- Матвеевна, я слышала тебе почтальонка нужна, Иришку мою возьми, - Галина Борисовна брала свою квитанцию со стойки, да сдачу складывала в кошелёк, - хорошая она девка, тебе помощницей будет.
- Слышала я, что внучка к тебе пожаловала, да с дитём, поговаривают? – Антонина с любопытством посмотрела на единственную клиентку почтового отделения в субботнее утро.
- Есть дитё, не врут.
- А папашка где же? – Антонина раскладывала письма по стопкам, тем самым показывая, что не особо-то и проявляет интерес к данному вопросу.
- Нет его, и чёрт с ним, дитё наше, вырастим. Андрюшка хороший мальчишка, умненький.
- Ой, они в наше время все шустрые, вон мой внучок больше меня в телефоне разбирается, - женщина улыбнулась, - не пожилось в городе девке-то? Где-то же на севере сын твой?
- Пожилось, не пожилось, это её дело, ты мне лучше скажи, внучку мою берёшь к себе, али нет? – Галина Борисовна старалась делать свой голос как можно мягче, но суровый тон бывшей учительницы никуда не спрячешь, - работа ей нужна.
- Ох, - начальница отделения вздохнула, - да пусть приходит. Сможет ли она? Тут сумки тяжёлые таскать надо, пенсию выдавать ответственность важна, не любая сможет. Вон Елизавету нашу собака недавно покусала у Кузьминых, а твоя справится ли? Да и планы у нас надо выполнять.
- Справится, она девка хваткая, всё у неё получится. Завтра с утра пошлю её к тебе.
- Ирина Борисовна, - позвала Антонина, заставляя уходящую женщину остановиться и обернуться, - а сколько Иришки лет?
- Девятнадцать.
- Ох и молоденькая совсем, как же так получилось, что матерью одиночкой оказалась?
- Бывает, не беда это, ребёнок всегда хорошо.
Открыв железную дверь, Галина Борисовна вышла на крыльцо и аккуратно прикрыла её, зная, что может воспроизвести громкий шум. Она медленно спустилась с крыльца, стараясь не делать резких движений, чтобы никак не спровоцировать боль в коленях, которая мучала её в последнее время.
Её Иришка с ней, а то, что матерью стала, Галя не считала бедой. Она вспоминала в последние дни, как уговаривала сына, чтобы он с женой не забирал дочку, не нужна она им была, а те не послушали, увезли её кровиночку, вот и получилось так.
Восемнадцать лет назад единственный сын Галины Борисовны решил покинуть деревню. Мечтал молодой тогда ещё парень о больших деньгах, да заработках. Сначала Владимир поработал в городе, там женился, да с молодой супругой в деревню прибыл, нажив вместо больших денег долги.
Галя приютила сына, что же поделать, если сама такого воспитала. Жанна, супруга сына, родила дочку в деревне, которую и назвали Иришкой, а через год сыну опостылела деревня, решил он на вахту податься.
Один городской товарищ похвастал, что заработал на севере большие деньги, вот и Володя засобирался. Всё бы ничего, но жена его одного не собиралась отпускать, скандалы закатывала, боялась, что заведёт он там себе новую семью, да и бросит их с Иришкой.
Сама же Галя и предложила сыну с невесткой, чтобы те оставляли ей Иришку, да отправлялись на разведку, а как устроятся, так и вернутся за дитём. Так и поступили, только сын с невесткой не собирались возвращаться за дочкой года три.
Галя уж и не ждала их, привыкла она к жизни с внучкой, в детский сад её отдала, а по вечерам книжки разные читала. Когда девочке было четыре года родители неожиданно объявились.
Ох и плакала тогда Иришка, не понимая, куда её от любимой бабушки увозят, да и сама Галя страдала, не могла своих слёз скрыть. Уговаривала она сына, чтобы тот оставил ей ребёнка, для чего она им? Характер, что у сына, что у его супруги не располагал к тому, чтобы ребёнком заниматься, они всё о заработках думали, да о безделушках разных.
- Ты что, мать, сдурела? Да я как дочку оставлю, наша она всё же. Понянчила, вот и довольно, теперь наш черёд.
- Вы себе ещё родите, а мне Иришку оставьте, - умоляла Галина сына.
Нет, не сжалились Жанна с Володей, увезли кровиночку далеко, на север. В деревне семья не появлялась совсем, даже в гости к Галине Борисовне не приезжали. Звонил Володя, даже деньги присылал, чтобы себе купила что-то мать, да лечение какое нужно оплатила, а вот визитом не баловал.
И вот однажды раздался звонок на сотовый, это была Иришка. Голос её звучал взволнованно, да всё молчала девочка после каждого слова подолгу, а затем попросила её единственная внучка:
- Бабушка, а можно я у тебя поживу?
- Да, конечно, кровиночка ты моя, что случилось? Обижают там тебя? – тут же запричитала женщина.
- Нет, бабуль, - Ира помолчала, а затем добавила, - я не одна приеду, можно?
- А с кем же, милая?
- С сыном, - твёрдо произнесла девушка в трубку, - бабуль, а ты мне денег можешь выслать?
Внучку она встречала через два дня в аэропорту. Её девочка вышла с годовалым малышом на руках, а Галя тогда ничего и не спросила, поняла, что не так что-то в жизни у её Иришки, да радовалась тому, что девушка догадалась в сложный момент бабуле позвонить, зная, что та выручит в любой момент.
- Ирка у тебя? – голос сына звучал грубо и очень неприятно, - шалаболка, никакой благодарности у неё к родителям нет. Записку оставила и исчезла. Намучились мы с ней. Тебе она зачем? Только нервы все последние вытреплет.
Тогда Галя отвечать ничего не стала сыну, решала обождать, да приглядеться. Она знала, что самое главное в нужную минуту плечо подставить важно, а там уж и разобраться можно, когда всё стихнет.
Всё время, что девочка с родителями жила, Галя почему-то переживала, улавливая по некоторым обрывкам фраз сына, что не нужна ему дочка, будто бы мешается им, жить не позволяет, как хочется. Поэтому, объявившейся внучке Галя была рада, теперь хоть есть о ком заботится.
Утром, отправляя внучку устраиваться на работу, Галина Борисовна поучала, давая разного рода наставления:
- Никого не бойся, будь посмелее, народ у нас в деревне добрый, не обидят, правда есть двое, кого сильно уж злыми считают, так ты к ним не ходи, стороной иди, не заглядывай. Тебе за то не заплатят, чтобы ты со всякими озлобленными людьми работу вела.
- Это ты про кого, бабуля?
- На окраине улицы Суворова, есть там дом. отличается ото всех он. Вид у него какой-то заброшенный, брёвна тёмные, словно измазанные чем-то, Евдокия там живёт. Старая совсем из ума выжила на склоне лет, она почтальонку как-то палкой била, когда та вошла к ней во двор. За пенсией она в отделение приходит, а больше ничего ей и не надобно.
- А второй кто?
- Михей, дедок есть, тот на главной улице проживает. Дом у него знатный, красивый, я тебе покажу. Так он плотник был в прошлом, а сейчас один остался, от одиночества лютует, тоже никого не пускает себе во двор, всё кричит, что обворуют его, - Галина погладила внучку по плечу, успокаивая, - иди, милая, за Андрюшку не переживай, я за ним пригляжу. Мы с ним сладим.
Выслушав все наставления, Иришка отправилась в почтовое отделение. Антонина Матвеевна, увидев молодую девушку, невысокого роста, да с тоненькими, щуплыми ручками, осмотрела её сверху вниз, приподнимая брови.
- Вот и работницу мне Галина сосватала, да как же ты сумки тяжёлые носить станешь? Да с людьми сладишь ли, молодая совсем, а тут пенсию выдавать, серьёзность нужна.
- А я серьёзная, - бойко ответила Иришка, - а по математике и вовсе у меня пятёрка была.
- Пятёрка, - Антонина вздохнула, - нужны мне твои пятёрки тут. У меня планы от руководства поставлены. Вот по подписке план подняли на пятьдесят изданий. Если не выполним, не видать нам ни премии, ни благодарности и почёта. А то и вовсе посокращают нас тут всех, и будет передвижное отделение три раза в неделю ездить, как в Осиновку рядом с нами.
- Я буду стараться, - еле слышно, уже не с таким энтузиазмом, ответила Иришка.
- Ой, не знаю, посмотрю на тебя, если план не выполнишь по подписке, то не видать тебе этой работы.
Первые две недели на почте были сложными для молодой девушки, сумки и правда были иногда такими тяжёлыми, что поднимала она их с трудом. Легче всего почту носить было в те дни, когда местная газета не выходила, тогда Иришка носила только письма, да различного рода квитанции.
Начальница всё косо поглядывала на молодую почтальонку, которая с трудом поднимала набитые газетами сумки, чтобы пойти в доставку, а спустя некоторое время грозно спросила:
- Посмотрела я, план ты не то, чтобы не выполнила, а даже и половины нет подписок из того, что до тебя почтальон выполняла.
- Так, - Иришка смутилась, - не хотят подписываться. Кто говорит, что денег нет, другим не нужно совсем, а третьи только на растопку газетку берут, а всё остальное им не интересно.
- Оно может быть и верно, но план нужно выполнить. Не выполнишь, через месяц скажу в отделе кадров, что не справляешься ты.
В тот день Ира ушла расстроенная. По дороге на улицу Тружеников, она даже всплакнула. Слёзы застилали глаза от обиды, ведь не виновата же Ира в том, что никто не хочет эти газеты выписывать.
Вечером, уложив Андрюшку, она присела на кровать и задумалась, пытаясь понять, как же ей уговорить жителей деревни захотеть читать эти газеты. На следующий день она пришла на работу чуть раньше обычного, присела за стол, да стала письма разбирать по порядку вручения.
День предстоял лёгкий, газет много не было, и сумка почтальонская практически не имела никакой тяжести. Ира обернулась в своих мыслях к окну, где стояли перевязанные стопки журналов.
- А что это за стопки? – Ира подошла ближе, разглядывая внимательнее, - «Сто советов», «Ай, болит», «1000 советов», какие хорошие журналы тут лежат.
- Да старые они, - отозвалась Антонина, - это я взяла списанные экземпляры, себе домой, на растопку, вот вчера мне и привезли из города. Тебе надо? Возьми парочку, мне не жалко.
Иришка так и сделала, взяла две стопки перевязанной прессы, освободила от шпагата, да себе положила половину одной пачки. Задумала Иришка тут же одно непростое дело – решила обойти каждый двор, да подарить старые журналы, чтобы жители посмотрели, да выписали, какие понравятся.
Так она и сделала. В каждом дворе её внимательно слушали, рассматривали то, что она показывала, да с удовольствием принимали от молоденькой почтальонки в подарок хоть и старые, но всё же журналы.
Она прошла улицу Тружеников и перешла на другую, вот уж и улица Суворова заканчивалась. Иришка подошла к предпоследнему двору, где на лавке восседали три пенсионерки, умолкшие тотчас же, как заметили, сворачивающую к ним почтальонку.
- Здравствуйте, женщины, а я сегодня с обходом, вот вам несколько журналов хочу подарить. Может какой-то понравится, да выпишите после, а я вам носить стану, - Иришка достала из сумки охапку старой прессы, оставив несколько журналов для последнего двора.
- Спасибо, детонька это ты интересно придумала, - тут же похвалила Иришку пенсионерка, что сидела первой от Иришки, - ты Галина внучка что ли?
- Да, так и есть.
- Помним мы тебя, маленькой ещё совсем тут жила, потом с родителями уехала, что же вернулась? – женщина прищурила свои глаза так, словно солнце сильно ослепляло её.
- Соскучилась по бабушке, решила вот у неё пожить, - Иришка улыбнулась, сообщая заученную фразу.
- Это ты молодец, - сообщила та, что по середине.
Женщины разобрали все журналы, рассматривая их и листая. Они вспоминали те, что уже видели раньше, обсуждая, кто и что выписывал в старые времена.
- А ты всех обошла? – спросила та, что сидела первой от Иришки.
- Да, сегодня у меня три улицы по плану, сейчас вот в последний дом схожу и домой отправлюсь.
- Куда зайдёшь? К Евдокии? Это ты лихо загнула, - женщина посмотрела на своих соседок-кумушек и усмехнулась, затем повернулась к Иришке, - не вздумай, дитё. Не нужна она тебе, да и не станет Евдокия ничего выписывать.
- Почему же? – Иришка посмотрела в сторону старого, уже совсем потемневшего дома, вспоминая, что именно про этот ей бабушка и говорила.
- Злыдня она старая, может и палкой бросить.
- Чего же она так обозлилась? – всё не могла понять Иришка.
- Да одинокая женщина. В молодые годы клубом руководила, пела красиво, да после в библиотеке сидела, книжки выдавала. Но на пенсии у неё что-то совсем крыша поехала.
- Да и поедет тут, что не помнишь разве, как муженёк убежал от неё к Зинке, - со знанием дела сообщила первая дама, - ой тогда и история была. Евдокия-то не могла ему родить, всё у них не получалось. Колька муж у неё был, рыжим его ещё кликали, помнишь, Фёдоровна, - она посмотрела на женщину рядом, ожидая от той подтверждения, - весёлый такой, ещё на гармошке играл, да она и сама плясать любила, да петь. А в лет сорок пять он её бросил и ушёл к Зинке, что двумя улицами выше жила тогда. Та девка была в самом соку, словно его и ждала всю жизнь. Она ему дитё родила, а после они и вовсе уехали, в соседнюю деревню.
- А не бегал ли Колька этот к Евдокии после того, как от неё ушёл, - с некой ехидностью в голосе заметила первая женщина.
- Был такой слушок, был, подтвердила вторая, - вот он бабу с ума и свёл, наверное. Зинка то мужика загребла и увезла подальше от Евдокии.
Иришка уже отходила от женщин, что давно не обращали на неё никакого внимания, с особым энтузиазмом обсуждая жизнь их землячки. Молодая почтальонка уже направлялась к старому и потемневшему от времени дому.
Она стояла у калитки, всматриваясь в брёвна, которые не мешало бы покрасить, тогда дом вполне можно было оживить. Да фундамент, раскрошившийся на углу, тоже можно замазать, да побелить, как у бабушки Гали. А если ещё и ограду подремонтировать, да покрасить, то и вовсе красивее всех домик станет выглядеть.
- Ты чего тут вылупилась? – голос прозвучал, словно ниоткуда, пугая Иришку, - ну пошла отсюда, приглядываешь что-то, своровать хочешь?
- Здравствуйте, я ваша почтальонка, дома обхожу, вот вам газеток принесла, чтобы вы посмотрели, да почитали, может что-то выпишите.
- На кой они мне, иди отсюда, пока цела! – женщина приподняла клюку, желая ей замахнуться на девушку.
- Говорят, вы танцевали раньше и пели так, что все заслушивались, - Иришка не испугалась и не отошла в тот момент, когда Евдокия замахнулась.
- Кто говорит? – она презрительно посмотрела в сторону трёх женщин, что к тому моменту наблюдали за происходящим, разинув рты, - вот те балаболки?
- Да, они мне про вас рассказали. Говорят, вы раньше клубом заведовали, да пели хорошо.
- Было дело, - женщина опустила палку и довольная, улыбнулась, - да и сейчас много песен знаю, только вот они не нужны никому.
- Я вот пока вас ждала, всё думала, дом бы ваш покрасить, да фундамент побелить, как бы тут красиво было бы. После бы и песни стали петь.
- Ох, дитятко, - вдруг смягчилась Евдокия, - да кто же мне станет что-то делать? Одинокая я, детей нет, родня вся там лежит, она махнула головой в сторону от дома.
- Я приду в субботу, помогу.
Несмотря на то, что Евдокия сопротивлялась, Иришка явилась субботним утром с кистями и краской. Фундамент девушка затёрла смесью цемента с песком, затем побелила его известью на первый раз. После Иришка взялась красить стены дома голубой краской.
Евдокия помогала Иришке, суетясь вокруг неё. Женщина совсем уж изменилась, добрее стала. Она впервые за несколько последних лет взялась печь пироги, чтобы накормить свою помощницу. После того, как работа была сделана, Иришка засобиралась домой. Двор Евдокии на улице Суворова был теперь не хуже других.
В понедельник Иришка побывала и у деда Михея, которым бабушка Галина пугала её. Дед Михей встретил девушку ещё хуже, чем Евдокия. Он и вовсе не стал слушать явившуюся почтальонку, а все журналы, что та пыталась всунуть ему в руки, он швырнул на землю.
- Бабушка, а от чего дед Михей такой злой? – спросила она вечером.
- Так он и раньше не был приветливым человеком, а как сын перестал с ним общаться, так и вовсе замкнулся в себе, закрылся от людей.
- Как это общаться перестал?
- Жена Михея померла лет десять назад, сын к ним ездил, да на похороны приезжал, а после словно бы забыл про отца. Поговаривают, что они поругались и сын высказал отцу, будто бы тот виноват в смерти матери, словно бы не уследил он.
- А он и правда виноват?
- Не думаю, болела она, вот и померла раньше, но сын сказал на похоронах со злости, что лучше бы отец умер, чем мать. Может от горя был такой злой? А может мы чего не знаем?
- Обидно, конечно, деду Михею этому, - Иришка помолчала, задумавшись, а затем спросила, - а где же сын сейчас?
- Витька вместе с Николенко Саней работает, на вахте. А зачем тебе?
- Да так, просто.
Во двор к семье Николенко Иришка тоже заглянула, да у супруги хозяина и спросила телефон того самого Виктора, сына деда Михея, а после Иришка отправила смс мужчине, что отец серьёзно болен. Больше ничего писать не стала.
Через несколько минут Виктор позвонил по номеру, с которому ему сообщение пришло. Иришка представилась почтальонкой, да рассказала, что деду Михею совсем уж плохо, страдает он от одиночества, ни с кем не общается.
Виктор приехал через день. О чём говорили мужчины никому так и не известно было, но после этой беседы сын стал чаще появляться в деревне. Как-то Иришка зашла ещё раз к деду Михею, тот пробурчал:
- Выпиши мне про рыбалку газету какую-нибудь, читать стану.
То, что новая почтальонка обошла всю деревню со своими старыми журналами, да познакомилась с каждым лично, очень помогло в работе. План Иришка выполнила. На первую зарплату купила себе велосипед, чтобы не таскать тяжести.
Теперь Иришка не просто внучка Галины Борисовны, а всеми уважаемая и любимая почтальонка. Любят её в деревне, радуются, когда Иришка проходит по улочкам, словно бы она что-то светлое с собой с севера привезла.