Эти слова царя Бориса вспоминаются при чтении сцен, посвящённых членам его семьи. В прошлый раз я писала о царевне. А другие домочадцы?
В первой же сцене пушкинской трагедии Шуйский презрительно скажет о Годунове:
Вчерашний раб, татарин, зять Малюты,
Зять палача и сам в душе палач,
Возьмёт венец и бармы Мономаха...
Вот это «зять Малюты» будет преследовать Годунова, по существу, постоянно. А между тем…
Мне уже указали в комментариях, что не Шуйскому бы подобное заявлять, ибо родной его брат Дмитрий был женат на другой дочери Малюты – Екатерине. Её, кстати, тоже не обошла злая молва, обвинив (и, возможно, небезосновательно) в убийстве молодого и талантливого Михаила Скопина-Шуйского. А старшая дочь Малюты, Анна, была женой князя И.М.Глинского, двоюродного брата Ивана Грозного.
По некоторым данным, у Малюты были ещё дочь Елена (имя указывают с оговорками), вышедшая замуж за князя-татарина Ивана Келмамаевича, и рано умерший сын Максим (персонаж романа А.К.Толстого «Князь Серебряный» от реального человека получил только имя, вся его история вымышлена).
Вспоминают же, как ни странно, о потомках Малюты только в связи с Борисом Годуновым!
Действительно, о царице Марии рассказывают много, порочащего её. Достаточно посмотреть на образ царицы в трагедии А.К.Толстого «Царь Борис». Там она возмущается, что муж «дочь вздумал, не спросись у матери, за басурмана выдать», и решается, с помощью Волоховой, «его силу» «сокрушить. Есть корешок такой». И жених Ксении умирает от неведомой болезни…
Сохранился рассказ современника о Борисе: «Сверх того во всех предприятиях ему помогала жена, и она была более жестока, чем он; я полагаю, он не поступал бы с такою жестокостью и не действовал бы втайне, когда бы не имел такой честолюбивой жены». Рассказывают и о допросе инокини Марфы (бывшей Марии Нагой, я писала о ней, смотрите здесь и здесь), которую спрашивали, жив ли её сын. «На это инокиня Марфа будто бы отвечала, что она точно сама не знает; тогда царица Мария Григорьевна, как истая дочь Малюты Скуратова, схватила горящую свечу и захотела выжечь старице глаза». И Толстой покажет, как, услышав проклятия матери Димитрия («И к конскому хвосту примкнутого тебя, его убийцу, влекут на казнь!»), она «схватывает зажжённую свечу и бросается с нею на Марфу», и лишь муж останавливает её. А ещё раньше именно царица придумала, как заставить несчастную мать признаться в гибели сына, показав ей «предательницу-мамку».
Но мы далеко отошли от трагедии Пушкина. А у Александра Сергеевича царицы среди действующих лиц, по существу, вообще нет: она появится, не произнеся ни слова лишь в сцене смерти Бориса: «Царя выносят на стуле; всё царское семейство, все бояре». Затем уйдёт вместе со всеми («Все удаляются»), затем снова войдёт («Царицу ведут под руки, царевна рыдает»), и наконец «Начинается обряд пострижения. Женщин в обмороке выносят». Вот и всё. И ни одного дурного слова о ней не сказано.
Почему так? Думаю, что не захотел Пушкин изображать аналог русской леди Макбет, вовсе не история преступной женщины его интересовала. Он снова следовал Н.М.Карамзину, писавшему: «Многие смотрели только с любопытством, но многие и с умилением: жалели о Марии, которая, быв дочерью гнуснейшего из палачей Иоанновых и женою святоубийцы, жила единственно благодеяниями и коей Борис не смел никогда открывать своих злых намерений; ещё более жалели о Феодоре, который цвёл добродетелию и надеждою: столько имел и столько обещал прекрасного для счастия России, если бы оно угодно было Провидению!»
А кроме того, в трагедии выведены дети Годунова. И обрисованы они удивительно светлыми, нежными красками. В самом конце трагедии о них скажут: «Бедные дети, что пташки в клетке».
Но вот продолжение этого диалога весьма любопытно: «Есть о ком жалеть? Проклятое племя!» - «Отец был злодей, а детки невинны». – «Яблоко от яблони недалеко падает». «Яблоня» - злодей-отец. А если злодейка ещё и мать, что могли бы сказать о детях? Думаю, ещё и поэтому Пушкин ничего не говорит о злодействах царицы (подлинных или приписываемых ей). Ему нужно, чтобы сообщение о гибели царской семьи действительно прозвучало, как набат, - и он своего добивается. Только что народ недоумённо вслушивался: «Слышишь, какой в доме шум! Тревога, дерутся...», «Слышишь? визг! — это женский голос — взойдём! — Двери заперты — крики замолкли». И вдруг сообщение: «Народ! Мария Годунова и сын ее Феодор отравили себя ядом. Мы видели их мёртвые трупы». Мог ли быть шум драки, если заключённые просто отравились?..
Фёдор Годунов… Он сидел на российском престоле меньше двух месяцев (самый короткий срок среди русских правителей) и погиб в шестнадцать лет.
По словам историка, юный Фёдор «столько имел и столько обещал прекрасного для счастия России». Тот же И.М.Катырев-Ростовский, чью характеристику Ксении я приводила, писал о нём: «Научен же без отца своего книжному сочетанию, в ответах дивен и сладкоречив велми; пустотное и гнилое слово никогда из его уст не исхождало; о вере же и о поучении книжном со усердием прилежаше».
И Пушкин это показывает. Царевич с гордостью демонстрирует отцу
Чертёж земли московской; наше царство
Из края в край. Вот видишь: тут Москва,
Тут Новгород, тут Астрахань. Вот море,
Вот пермские дремучие леса,
А вот Сибирь.
Одна из первых собственно русских карт России действительно была составлена под руководством царевича Фёдора. Учёные находят в ней ряд ошибок, но говорят о большом значении этой работы. А вот и сама карта (она была издана в Амстердаме по рукописям в 1613 году):
Пушкин будет подчёркивать не только любовь царя к сыну (его слова «мой сын, ты мне дороже душевного спасенья», как говорится, «дорогого стоят»), но и гордость за него, и мечту:
Учись, мой сын, и легче и яснее
Державный труд ты будешь постигать.
Борис надеется, что «за всё один ответит Богу», а сын «царствовать по праву станет», но его надеждам не суждено сбыться. И гибель Фёдора потрясает…
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Уведомления о новых публикациях, вы можете получать, если активизируете "колокольчик" на моём канале
Навигатор по всему каналу здесь
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь