Руфа поджидала бабушку. Что то долго она ходит. Скорее бы уж пришла. Ей почему то вдруг стало на по себе. Куда только вся ее смелость делась, когда учитель закашлялся в очередной раз. Девушка достала из печи горячий отвар, налила в кружку.
Чтобы напоить учителя, ей пришлось приподнять мужчину, обняв за шею. К своему удивлению девушка почувствовала необъяснимый трепет к этому человеку. Впервые в жизни она обнимала мужчину. Пусть он больной и даже возможно не понимает в своем полузабытьи, что обнимает его девушка. Но она то понимает.
Руфе стало стыдно за свои мысли и она пристыдила себя. О чем она думает. Какой мужчина. Лежит перед ней полуживой человек, которого они с бабушкой должны вылечить. Зря что ли бабушку в деревне колдуньей кличут.
Выпоив целую кружку отвара, Руфа расстегнула учителю рубашку. Под ней оказалась нательная рубаха, подняла ее вверх, обнажила грудь учителя, начала втирать мазь, приготовленную бабушкой. Она чувствовала, как под рукой бьется сердце молодого мужчины. После процедуры, Руфа потеплее укутала больного. И неожиданно для себя тихо произнесла.
- Теперь спи, родимый, поправляйся, - и тут же смутилась от собственных слов.
Когда Марфа вошла в избу, Руфа сидела на лавке, облокотившись на стол и задумчиво глядела в окошко. Она так задумалась, что даже не слышала, как скрипнула дверь, как бабушка вошла в избу.
- Руфа, уснула ты что ли?
Только голос бабушки заставил девушку очнуться от своих мыслей.
- Бабушка, а я и не слышала, как ты зашла.
- Вот и я гляжу, сидишь, как не в себе. Случилось то что?
Девушка и сама не понимала, что заставило ее задуматься.
- Что то мне так жалко этого учителя стало. Когда я его натирала, слышу сердце стучит, тук, тук, тук. А сам он весь худой такой, кожа да кости. Ребра проглядывают. Говорят в лагере был. Так теперь то не в лагере. С чего худой то такой. Может хворь какая.
Руфа говорила шепотом, вдруг учитель очнется, так чтоб не услышал.
- Не знаю, дитятко. Вот придет в себя, сам все расскажет. После полден Капитолина обещалась прийти, прослушать его. Может она чего скажет. Я ведь в школу еще сходила. Капа то не пошла, сказала, что не ее это дело ходить да сообщать. В школе каникулы. Одна учительница там была. Вот ей и сказала про учителя. Она хотела зайти, навестить его. Да, сказала, что зовут учителя Виктор Александрович.
- И то хорошо, хоть знать будем. А то учитель да учитель, будто имени у человека нет.
Время подошло к обеду. Руфа достала из печи горшок с похлебкой. Они сели за стол, рассуждая, что как то надо бы покормить человека. Ему силы нужны. Пусть хоть и небогатая у них еда, но все лучше, чем голодному лежать. Пока ели да разговаривали, пришла Капитолина Сергеевна со своим чемоданчиком с красным крестом. Она с ним никогда не расставалась. Считала, что он придает ей важности и значимости. Только ей одной он доверен в деревне да и в округе.
Фельдшерица бесцеремонно растолкала спящего Виктора Александровича. Увидела, что сил у того действительно не так уж много, не стала настаивать, чтоб он спустился на пол. Прямо там, на печи прослушала его своей трубочкой, постучала по спине.
- Хрипов нет, дыхание чистое. Только уж тощий очень. от этого и слабость у него. Откармливать надо. Мясо, молоко.
- Да где ж мы возьмем это, милая, - воскликнула Марфа. - Сами мясо то уж не помним когда ели.
Капитолина только плечами пожала. Что это, мол, не ее забота.
- А про лечение что тут говорить. Ты сама, лучше меня знаешь. У тебя хоть трава есть, а у меня ничего. Вот и лечи, как умеешь. Я дня через три зайду еще. Хуже будет, буду лошадь у председателя просить. В район увезу. Там, глядишь в больницу положат.
Она достала из чемоданчика пакетик, протянула Марфе.
-Вот давай эти порошки утром и вечером. Больше нет у меня ничего. Это то до случая берегла.
Марфа заглянула внутрь пакета. Там лежало штук десять завернутых в тонкие бумажки порошков. Хоть и была старушка травницей, но считала, что в сложных случаях болезни все таки нужно лечить лекарствами. И то, что Капитолина выдала из своих запасов лекарство, порадовало ее. Будут они хворь с двух сторон выгонять, и лекарствами, и травами, да ее умением.
Фельдшерица долго не задержалась. Быстренько собралась и откланялась. Марфа налила в блюдо похлебки погуще, размяла в ней картошку, покрошила хлеба, чтоб сытнее было.
- Иди, Руфа, корми его. Из твоих то рук, глядишь получше есть будет
Виктор не спал. Пожалуй, он только сейчас осознал, что с ним происходит. Было ужасно неудобно, что он стеснил этих двух женщин. Но сил не было, чтоб подняться и уйти.
- Извините, я вам так мешаю, столько забот доставил, - тихо заговорил учитель, когда Руфа присела рядом с ним.
- Ничего страшного. Моя бабушка лечит травами. И вам поможет. А сейчас надо поесть.
Чтоб было удобнее кормить, Руфа опять обняла одной рукой Виктора Александровича за шею, приподняла его, другой подсунула фуфайку под голову. Она кормила этого, почти незнакомого человека, как мать кормит своего ребенка, прожевывала и проглатывала вместе с ним каждую ложку похлебки и радовалась, что даже от такой скудной пищи силы его потихоньку будут прибывать. А Виктор смотрел на девушку и думал, что если бы на самом деле существовали ангелы, то они были бы именно такими, как эта девушка.
- Ну вот и поели, - Руфа сама не заметила, что заговорила с этим взрослым мужчиной, как с ребенком. - А сейчас бабушкиного отварчику выпьем, а потом лекарство, что фельдшерица дала. Глядишь дело и на поправку пойдет.
Виктор покорно принимал все, что давала ему Руфа. Разве можно сопротивляться, когда, почитай, вся жизнь зависит от этой девушки. Сам он не выкарабкается из этой болезни. Ведь даже от того, что он поел, Виктор уже устал. Веки стали тяжелыми. Дремота опутала все его тело. Виктор изо всех сил старался открыть глаза, но они не слушались. Образ красавицы перед ним начал расплываться, уплывать вдаль и учитель вновь погрузился в сон.
- Уснул. Бабушка, он поел, попил и сразу уснул.
- Вот и ладно. Сон для него сейчас первое дело. Во сне силы будут прибывать. Видно что то с ним еще приключилось. Не только то, что на морозе пролежал на земле. От этого не обессилел бы так. Как только на работу то ходил бедолага.
Сон учителя был беспокойным. Он то стонал, то вскрикивал, словно просил о помощи, то начинал ворочаться с боку на бок. Иногда Виктор просыпался и лежал в забытье. Сам не понимал, то ли спит он, то ли бодрствует. В голове проносились воспоминания.
Вот он совсем еще мальчишка. Сидит за столом и читает книжку. Книгу принесла мама, она работает в областной библиотеке и иногда ей удается принести на пару дней книги, за которыми гоняется весь город. В комнату заходит мама, высокая, красивая, ухоженная. Она всегда следит за собой, потому что ей часто приходиться встречаться с важными людьми. Витин отец работает на заводе главным инженером. И мама старается, чтоб отцу не было стыдно за нее перед своими коллегами. Всегда и во всем она должна быть на высоте.
- Витя, сынок. Уже ночь, ложись спать. Завтра дочитаешь. Опять утром не добудишься тебя. Отец опять будет ругаться.
Отец не понимает увлечений сына. Мальчишке совсем не интересно, чем занимается он. Другой бы рад был сходить с отцом на завод, посмотреть, как работают станки, подержать в руках только что выточенные, еще горячие детали. А у сына все книжечки в голове, в последнее время стал заниматься историей. Сидит ночами, читает книги по истории. И учиться после школы поступил в педагогическое училище. Ну что за профессия, учитель, для настоящего мужика.
А все мать виновата. Все ее сюсюканье, обнимания. Любит парня до беспамятства, пылинки с него сдувает. Конечно и отец любит сына. И не известно чья тут вина, что смогли они только одного родить. Больше не получилось. Но ведь не может любовь быть такой слепой. Парень должен расти мужиком, а не красной девкой.
Отец мечтал, что Виктор закончит среднюю школу, а потом поступит в институт, выучится на инженера, со временем сменит его на посту. А уж он бы постарался, натаскал бы его, все свои знания передал.
Но после окончания семилетки Виктор заявил, что пойдет учиться в педучилище. Было много споров и слез. Отец настаивал на своем, мать плакала и умоляла, что не стоит мальчику портить жизнь, пусть идет туда, где ему нравится. Виктор угрюмо слушал ссоры родителей. Было обидно, что отец не понимает его, было жалко мать, которая металась между двух огней. Ей пришлось восстать против отца. Раньше такого никогда не было.
В конце концов отец уступил, махнул рукой.
- Делайте, что хотите. Чую, что не выйдет из парня ничего путнего. Так и будет всю жизнь под маменькиным крылышком сидеть
Учеба давалась Виктору легко. Ему было интересно. История, десятки прочитанных книг. Дворовая ребятня так и липла к парню, когда он начинал рассказывать о каком-нибудь важном историческом событии. Они забывали о своих мячах и велосипедах, скакалках и классиках. Садились возле него и слушали, раскрыв рты. Соседские бабки подсмеивались над парнем.
- Ну Витька, ты как наседка, собрал возле себя цыплят.
Посмеивались, а в душе радовались, что не озорничают внучата, не лазают по заборам, а сидят смирненько и слушают парня. А тот плохому их не научит.
Начало июня сорок первого было радостным и счастливым. Виктор на одни пятерки закончил первый курс своей учебы. Впереди каникулы. В июле у отца отпуск, он обещал свозить семью на море. Они втроем часто разговаривали об этой поездке, строили планы.
В воскресенье двадцать второго июня Виктор с друзьями с утра собрались загорать на речку. Солнышко манило к реке. Хотелось с разбега броситься в ее воды. Купались до посинения, потом валялись на раскаленном песке. К обеду собрались домой. Что то странное творилось на улице. Воскресный день, а людей на улице почти не видно. А те, которые встречаются, какие то встревоженные, словно ожидают что то нехорошее.
Отец с матерью были дома, сидели возле радиоприемника.
- Мам, что случилось?
- Пока не знаю, в двенадцать часов передадут важное правительственное сообщение.
Отец сидел мрачнее тучи. Он сразу понял, о чем оно будет. Ведь не зря несколько месяцев назад их завод начали перепрофилировать. Вместо завода сельхозмашин, он теперь будет наименоваться военным.
Прозвучавшее сообщение разом изменило всю жизнь советских людей. Началась война.