Вдохновленная, но неудавшаяся попытка короля и его феминистской королевы столетие назад продвинуть Афганистан к их видению современности резко контрастирует с склонностями нынешних правителей этой страны, чьи средневековые наклонности грубо отражены в прошлой неделе кодификации якобы основанного на вере, но фактически варварского «морального кодекса».
Амир Аманулла, который взошел на трон Кабула в 1919 году после стратегического успеха в третьей англо-афганской войне (мирный договор в Равалпинди в августе того года устранил британское влияние на внешнюю политику Афганистана и установил линию Дюранда), и королева Сорая начали программу реформ, которая сосредоточилась, среди прочего, на образовании (уровень грамотности в то время составлял около двух процентов), в том числе для девочек, земельной реформе, отмене ношения паранджи и бритье бород.
Талибан официально закрепил запрет на образование для девочек, усилив невидимость женщин, которых теперь нельзя ни увидеть, ни услышать (их голоса, как полагается, вызывают непреодолимые импульсы у мужчин в рядах Талибана) без риска наказания, а также установив размеры бород, которые обязаны отращивать мужчины. За исключением частичного примера Ирана, с его абсурдной и порой смертельной одержимостью деталями ношения хиджабов, ни одна другая мусульманская страна не заходит так далеко, как стремится Талибан.
И это, конечно, не ускользает от их внимания. Пресс-секретарь Забихулла Муджахид недавно посоветовал другим представителям уммы «вдохновляться» «системами, основанными на шариате», принятыми Талибаном. Возможно, единственная мусульманская страна, которая может быть в зоне риска повторения этого примера, – это Пакистан. Ведь Талибан в своем первоначальном воплощении был создан около 30 лет назад благодаря уродливому союзу, возникшему в результате финансируемых Саудовской Аравией и одобренных США медресе на северо-западной окраине Пакистана. Их изначальное завоевание Афганистана, разоренного после вывода советских войск междоусобными войнами между моджахедами (которые в основном поддерживались теми же тремя странами), происходило при содействии и поддержке того, что ныне эвфемистически называют «агентствами», и в какой-то степени было направляемо фанатичным бывшим главой ISI Хамидом Гулом.
Пакистан привлекает обвинения за афганский кризис.
Маловероятно, что многие афганские изгнанники обвиняют Пакистан в возрождении и возвращении Талибана. Но даже сторонники нынешнего режима недружелюбны к своему соседу. В отчете The New York Times о праздновании третьей годовщины захвата власти в 2021 году был приведен комментарий молодого человека, стремящегося «продолжить джихад», который сказал: «Я хочу поехать в Палестину», но его возражает еще более молодой талиб, который заявляет: «Нет, настала очередь Пакистана. Наш первый враг – Пакистан…»
Ответные удары, конечно, происходят уже несколько десятилетий – и прямое вмешательство Талибана может не понадобиться, если экстремисты в Пакистане добьются своего.
Шок и ужас, а не удивление, стали обычной реакцией на недавно кодифицированные законы морали в Афганистане, которые предоставляют огромное пространство для их применения Министерству по пропаганде добродетели и предотвращению порока. Кто бы, однако, осмелился зайти так далеко, как верховный лидер Талибана Хибатулла Ахундзада, который в начале этого года заявил: «Вы можете назвать это нарушением прав женщин, когда мы публично побиваем их камнями или порем за прелюбодеяние... [но] вы представляете Сатану»?
О мужчинах-нарушителях, конечно же, не упоминается. Точно так же недавние запреты на пение, чтение или громкую речь на публике распространяются только на женщин. Абсурдность таких правил неизбежно вызывает раздражение у различных агентств, которые до сих пор в какой-то степени взаимодействуют с Афганистаном. Интересно, что один из работников гуманитарной помощи анонимно опубликовал статью в The Guardian в этом месяце, утверждая, что помощь должна продолжать поступать, чтобы она и её коллеги могли продолжать помогать женщинам, которые отчаянно нуждаются в поддержке на фоне настоящей эпидемии проблем с психическим здоровьем.
Широко благие, но плохо спланированные реформы Амануллы в начале 20-го века вызвали восстание в Хосте в 1924 году и постоянное сопротивление в сельских районах, что привело к его отречению и изгнанию через пять лет. Последующие попытки преодолеть статус-кво, начиная с Саурской «революции» в 1978 году и заканчивая ошибочными советской и американской оккупациями, не смогли сдвинуть ситуацию с мертвой точки – при этом Пакистан играл реакционную роль, сотрудничая с США в 1980-х годах, а затем, опираясь на собственные амбиции по достижению «стратегической глубины».
Последствия нельзя скрыть.
Афганские женщины, к сожалению, несут основную тяжесть ретроградного возрождения, но и мужчины, не связанные с Талибаном, также не остаются в стороне. Тем временем Пакистан уже много лет пожинает последствия, и впереди могут быть еще более худшие времена.
