Начало 👇
Эля начала читать завещание.
В нём её муж оставлял их творение, их дом, своему сыну Крапивцеву Ивану Максимовичу.
Ей же и матери полагались в наследство два денежных счёта, оформленных на имя каждой из женщин. У Эллы потемнело в глазах. Удар был слишком сильным.
В сердце вонзились сразу две острых иглы. Оказывается, она далеко не всё знала о своём любимом человеке. И почему именно дом?
Как сквозь туман она услышала слова Натальи Тихоновны.
— Мальчику сейчас пятнадцать лет. Он немой. После смерти матери содержится в специальном интернате для детей с ограниченными физическими возможностями. Это я попросила сына завещать ваш дом обездоленному подростку. Мне в мои семьдесят, а теперь почти в восемьдесят лет, так и не дали оформить над ним опеку. Конечно, я не знала, что Максим не переживет элементарного инфаркта, что его сердце остановится раз и навсегда. Завещание собиралась хранить на будущее, чтобы быть спокойной, что внук не останется на этом свете ни с чем.
Элла сама онемела, лихорадочно считала про себя.
Если сыну Максима сейчас 15 лет, значит, роман с его матерью у него был задолго до знакомства с Элей.
Первая жена Макса уже давно благополучно уехала за своим мужем-грузином на его родину. За годы существования их семьи она ни разу не видела, чтобы Максим общался с кем-то из посторонних женщин. Коллеги, заказчицы, приятельницы самой Эллы, этим круг его общения с прекрасным полом и ограничивался.
Ни о матери этого немого мальчика, ни о нем самом никогда ни единого слова. Наталья Тихоновна к огромному удивлению Элле вдруг подошла к ней и обняла ее за плечи, погладила ежик коротких волос. С тех давних пор Элла так и не стала менять свой образ пацанки, делающий её очень привлекательной и стильной.
Элла была в ступоре. В голове беспорядочно метались мысли, что делать, как безболезненно решить вопрос на законодательном уровне. Без этого дома она не хочет жить. В нём всегда жила их с Максимом любовь.
Зачем он поступил с ней так жестоко? Зачем скрывал мальчика? Совсем не доверял или не хотел делать больно? Никто теперь не ответит на эти ее вопросы.
Почувствовав ее смятение и наваливающуюся гулкую пустоту в душе, Наталья Тихоновна присела в кресло, расправила подол платья, тихо сказала:
— Элечка, если ты захочешь, я расскажу тебе всю эту историю. Ты только не обижай мальчика. Мне осталось немного, а у него на этом свете, кроме нас с тобой, никого больше и нет.
Эля резко мотнула головой и сразу же ответила:
— Я не просто хочу, я жажду услышать всю эту историю. Но давайте переместимся в гостиную. Я на скорую руку приготовлю для нас с вами лёгкий ужин, что-нибудь в холодильнике да найдётся.
На самом деле она хотела хоть на короткое время остаться одна, собрать себя в кучу, привести мысли в порядок, она не отдаст мальчишке дом, даже если вокруг него соберётся толпа судебных приставов.
Он ещё очень юн, сам управляться с таким большим хозяйством не сможет, она должна опередить время и успеть оформить над ним опеку. А там придумается, как от него легче избавиться. Надо ещё для начала историю его появления на свет выслушать.
Она вытрясет из Натальи Тихоновны все сведения до донышка.
Выпив чая с булочками, тихая свекровь исповедь о сыне начала сама.
— Мать Ванечки моей ученицей была. Самой талантливой. Я, помимо обычной средней школы, ещё давала уроки детям с тугоухостью. До этого даже не знала, что людей с этим недугом у нас в городе так много.
Максимка тогда уже давно архитектором тут у вас работал, преподавал. А Анне всего 18 было. Она опаздывала с образованием. Здоровье слабенькое, в каждом классе на пару лет задерживалась. В той школе это был далеко не единичный случай. Дети-то все особенные, с наследственной рецессивной глухонемотой.
Элла поймала себя на том, что жадно внимает каждому слову.
Значит, у этой Анны с её Максимом была любовь. Он был взрослым, солидным мужчиной и очаровал немую девушку. Как-то это на него не похоже.
Она прервала свекровь, чтобы задать ей мучивший её вопрос:
— Максим влюбился в вашу ученицу? — пожилая женщина охотно ответила.
— Скорее она следовала за ним, как тень. Анечка очень увлекалась городскими пейзажами, любила рисовать старые купеческие особняки на улицах с длинными старыми липами и клёнами, уделяла большое внимание архитектурным деталям стиля, в котором они были построены. На этой почве они с Максимом и подружились.
Наталья Тихоновна прокашлялась, попросила налить ей ещё чая. Отпив сразу полчашки обжигающей жидкости, более уверенно продолжила:
— Максим многому научил Анну, которая мечтала пойти по его стопам. После тяжёлого развода с первой супругой, глубокого разочарования в женщинах в целом, он вёл почти монашеский образ жизни. Измена жены оставила в его душе слишком большую рану. Как он сам мне говорил, лучше бы пришла, всё честно рассказала, что любит другого, но она предпочла сбежать тайком. Он так и не смог её простить.
Эля судорожно сглотнула. Налила себе ещё одну чашку чая, щедро бухнув в неё любимого сливового варенья. Сегодня она узнавала своего мужа с другой стороны. Знакомилась со скелетами в шкафу его судьбы. Ведь ей он ни разу не пожаловался на свою первую жену. Лишь однажды сухо сказал:
— Мы поженились совсем молодыми. Наша любовь оказалась намного короче, чем жизнь. Я не поддерживаю с ней никаких отношений. Не дал нам бог и детей, видно, зная, что брак наш станет обоюдной ошибкой.
Между тем свекровь продолжила свой рассказ.
— Максим и Анечка часами бродили по городу вдвоем. Выискивали места, где девушка могла бы пристроить свой мольберт и нарисовать очередной живописный пейзаж.
Ее родители, как мне рассказали в школе, оба были носителями какого-то там испорченного гена, наделяющего потомков тугоухостью. Но они все же пошли на то, чтобы Анна появилась на свет, заранее обрекая ее на существование без звуков. Все они великолепно владели искусством читать по губам. Мне даже иногда казалось, что я могу обходиться без специальной азбуки жестов, Аня понимала меня с полуслова.
Такая же тесная связь возникла у нее и с Максимом. Я не знаю, как случилось так, что Максим и Анна стали близки. Мой сын никогда не обсуждал со мной подобные темы. Знаю только, что инициатива быть вместе целиком исходила от девушки. Анна на Максима надышаться не могла. Это было видно сходу. Не осуждаю своего мальчика, что он оказался слабым.
Анна была очень красивой и очень болезненной. Временами мне казалось, что он её просто жалел, не любил, не смог отказать ей в этой её влюблённости в него. Пригрел, как неприкаянного котёнка. Когда узнал, что она забеременела после их свиданий, был в бешенстве. Я сама слышала, как он говорил ей, что она обещала ему, что ничего этого не может случиться.
Уговаривал избавиться от малыша, боясь, что он тоже родится глухонемым. Робкая Анна тогда ему целый трактат написала о том, что вероятность появления на свет ребенка с таким же недугом от здорового мужчины ничтожно мала. Приложила копии каких-то медицинских статей, приводила примеры, аргументировала, почти молила. Носила Ванечку очень тяжело. Все время лежала в больнице. В начале беременности даже врачи уговаривали её, чтобы не рисковала и так слабеньким телом.
Но Анна была непреклонна. Пережила и кесарево, и долгое восстановление, и тот факт, что Максим не был с ней рядом в это время. Он сразу сказал, что запишет ребёнка на себя, но о браке с Анной не может быть и речи. Родители девушки к нему тоже не имели никаких претензий.
Не было ни разборок, ни обвинений, ни выяснений отношений. Ведь Ванечка, вопреки тому, что шанс на такой закон подлости был минимальным, всё-таки родился глухонемым. Выяснилось это почти случайно. Была зима, Анна катила санки с Ваней по первому пушистому снегу. Ему тогда около годика было. Все положенные медицинские обследования до этого у него никаких внешних отклонений не выявили.
Мальчик считался практически здоровым. А тут мимо них оркестр по улице шёл. Громко в барабаны бил. Люди испуганно в сторону шарахались, а Ваня не шелохнулся. Анна сразу всё поняла. Письмо мне целое написала, что внук ничего не слышит и не реагирует на громкие звуки. Я втайне от Максима в дом Ани заглядывала. Нет, он не запрещал, но и ничего не спрашивал у меня о малыше.
Я такого равнодушия от своего сына не ожидала. Лишь алименты каким-то образом заранее оформил в виде очень солидного пособия. Они так с Анной договорились. А тут беды начали валиться на семью Ани одна за другой. Погибли ее родители. В их доме взорвался газовый баллон. Они были погребены под каменными обломками здания.
Хорошо, хоть Аня с Ванечкой в этот день в магазин за молоком ушли. Я забрала их жить к себе, да Анна никак от горя не могла оправиться. Чахла у меня на глазах, пока не умерла от инфекционной пневмонии. Органы опеки меня и слушать не захотели, чтобы я внука к себе забрала. А тут Максим тебя встретил. Он перед вашей свадьбой, Ваню тогда уже в интернат забрали, первый раз ко мне после его рождения приехал.
С сыном видеться не захотел, на могилку Кани не сходил. Слово с меня взял, что его невеста, то бишь ты, и немой мальчик ничего не узнают. Я пообещала, но с одним условием, чтобы он завещание на Ванечку оставил, чтобы всё по справедливости было. Мальчику как по жизни идти без поддержки близких?
Пусть ему достанется после смерти отца хоть что-то. Почему он именно дом на него потом отписал, я не знаю, но это было его решение. У меня зуб тогда на тебя появился, всё думала, что за краля такая появилась, молодая да наглая? Мужчина более чем вдвое старше неё, а она под венец собралась. Не будут они жить, это всё не надолго.
А потом всё-таки решила поехать к вам на свадьбу, всё своими глазами увидеть. А тогда уж и выводы делать. Увидев вас вместе, почувствовала, что вы оба искренне любите друг друга. Не решилась о Ванечке у Максима просить, чтобы вы его приютили. Я первый раз своего сына таким счастливым видела. Ключ от дома вашего, когда вы его построили, Максим мне сам дал, когда в последний раз приезжал ко мне повидаться.
К мальчику в интернат так ни разу и не съездил. Деньги туда только пару раз переводил, как мне сказали. У него будто предчувствие какое-то было, что недолго ему осталось. Уезжая к тебе, наказал мне, если со мной что-то случится, найди завещание, оно в моём рабочем кабинете будет лежать. Эля не имеет привычки копаться в моём столе.
Ты знаешь, мне кажется, это чувство вины перед Ваней сердце Максима извело, сосуды в нём истончило. Ведь не каменное оно у него было. Не мог не понимать, что единственного ребёнка своего предал.
Элла не знала, как реагировать на новые открывшиеся ей обстоятельства, поэтому предложила свекрови занять гостевую комнату, а сама вернулась в кабинет мужа, чтобы еще раз все взвесить.
Как страшна безысходность, когда ничего уже нельзя исправить. Быть может, ей стоило бы знать, что у Максима есть сын, и после смерти матери мальчика стать для него родным человеком. Элла совсем не знала, что такое материнство. Давно смирилась с тем, что в их доме не будут звучать детские голоса. Мысли путались, но с одним она определилась точно. Дом будет отвоевывать у мальчика любой ценой.
Но сначала попробует договориться. Как только свекровь будет готова вернуться домой, Эля поедет с ней, чтобы побывать в специальном интернате.
За окном начал заниматься рассвет. Совершенно измученная, раздавленная новостями Элла, задремала прямо на кожаном диванчике в хозяйстве знаменитого архитектора.
Последней ласточкой в голове мелькнуло:
— Макс, почему? Что сподвигло тебя оставить сыну именно наш дом?
За десять лет замужества Элла Дмитриевна Крапивцева успела почувствовать себя взрослой, самостоятельной женщиной. Но сейчас вдруг ей остро захотелось встретиться с отцом, матерью и уже повзрослевшим братишкой. Родители и брат были частыми гостями в их доме. Макс их визиты только приветствовал.
Как же хорошо, что Эля, на земном шаре не одна. Семья — это сила, семья — это дар. У бедного подростка, никогда не слышащего, как играет флейта, поют птицы, сигналят на дороге машины, теперь не осталось даже отца. Старенькая бабушка совсем не в счёт.
Эва решила срочно повидаться со старшим поколением, подёргать брата, как у них было заведено с давних пор за круглое любопытное ухо, посоветоваться. Бегом к ним. Они успокоят её душу.
В квартире её детства и юности, как всегда, было оживлённо. В прихожей обнялись и, не задавая вопросов, с порога потащили за собой. Мать Эли лепила на кухне пельмени. Муж и сын были на подхвате.
Молодая женщина не стала делать из своих проблем секрет. Взяв со стола раскатанный кружок теста, положила на его серединку фарш с пряностями, ловко свернула красивый пельмешек и выдала родне всё, как на духу. Первой последовала реакция неунывающего братца:
— Ух ты! Так это что, я теперь дядюшка? Не боись, сестрица, я племянника быстро научу всё понимать по одним моим жестам.
Мать и отец были, несомненно, ошеломлены, но ещё больше травить душу дочери не стали.
— Эллочка, ничего не руби с плеча. Если дом потеряешь, твоя комната в этой квартире всегда к твоим услугам. Их тут у нас целых четыре штуки, и пусть что маленьких, зато каждому своя.
За матерью в разговор вклинился отец:
— Ты еще так молода и, безусловно, талантлива. Всегда прилично зарабатывала, мы тобой гордимся. В критической ситуации сможешь построить себе еще один дом. Какие твои годы? Этот ваш сказочный дом, будто сошедший со страницы фантастической истории. Он очень экзотический. Свет на нём клином не сошёлся. Следующий приют для себя создашь более приземлённым, для жизни, не для грёз и иллюзий.
По щеке Эллы покатилась слеза, за ней другая. Она почти не плакала на похоронах, да и в последующие дни, а тут плотину всех её бед прорвало.
Слёзы хлынули ручьём, и мать довольно обняла её за плечи.
— Ну, слава богу, поплачь, дочка. Я уже начала беспокоиться, что ты всё в себе держишь, не давая выхода наружу печали. Всё помню, что ты у нас сильная, что всё умеешь сама. Но отрицательные эмоции нельзя запирать в замкнутом пространстве. Надо давать им выход. Ты мне скажи, моя хорошая, что тебя больше беспокоит — потеря дома или ложь мужа? Что сильнее бередит твою душу?
Элла не знала ответа на этот вопрос. Макс и их дом существовали для неё только вместе. И что теперь делать с тем, если она не найдёт с мальчиком общий язык?
Пельмени ели в молчании.
В этой семье не привыкли давать навязчивые советы, рекомендации, навязывать инструкции, как жить. Они просто уютно посидели вместе. Домой к Наталье Тихоновне, отказавшейся идти в гости, Элла ушла другой.
Свекровь в этот свой визит в их дом вела себя иначе. Будто до этого носила на себе тяжелую глыбу и вот теперь ее сбросила. Даже немного посвежела, пару раз выходила с альбомом в сад.
Элла потом повесила ее наброски в кабинете Макса на стену. Они были великолепны для непрофессионального художника. Она ничего не спрашивала у невестки, а ждала её решения и дальнейших действий.