Новороссийск город портовый и крупнейший транспортный узел на юге нашей Родины. По живописному берегу Цемесской бухты проходит путь на юг Черноморского побережья Кавказа. Сегодня, как и сто лет назад, тысячи людей, живым потоком двигаются к теплу, к манящему блеску морской волны. Тогда, как и сейчас некоторые из них оставляли о себе память в скрижалях летописи города, названного именем России. Кто-то ехал отдохнуть, кто-то по делам, но вряд ли, даже эпизодический взгляд на Новороссийск, кого-то оставлял равнодушным. Характер города весьма специфичен. Его гостеприимство и спокойствие, яркие зеленые краски, иногда очень быстро сменяются на суровые серо-стальные пейзажи украшенные седой бородой – предвестницей Норд-Оста, ураганного ветра, который извергает свое ледяное дыхание на видавшие многих известных людей своего времени улицы. Имена некоторых уже знакомо широкой публике, но есть и те, чей визит на берега Цемесской бухты помнят только страницы пожелтевших книг и журналов начала прошлого столетия. В октябрьском номере (№42, 1914 г.) популярного в то время еженедельного иллюстрированного журнала политики и современной жизни «Нива» есть замечательный очерк А.Белгородского «Галицкая Русь в борьбе за веру и народность». Читая его, может создаться впечатление, что речь идет не о делах давно минувших дней, а будто бы эта история сошла с информационных таблоидов дня нынешнего. Безусловно, это говорит о длительной борьбе за право говорить на русском языке в Галиции, да и вообще на территории Украины, которая сегодня приобрела иные масштабы. В конце XIX столетия, когда градус пещерной русофобии только начинал подниматься, у Галиции нашлись славные защитники, такие как Михаил Качковский (1802-1872) и Иоанн Наумович (1826-1891).
Последний чтился средь русских галичан «как новый Моисей, выведший народ из рабства и невежества». Его жизненный путь закончился в Новороссийске, куда он прибыл в далеком 1891 году. Дело в том, что 1889 год в Галиции выдался неурожайным, и это натолкнуло Ивана Наумовича на долгие размышления. В том же году он писал: «Если он (голод прим. авт.) действительно, такой как описано в «Червонной Руси», надо подумать о спасении народа от погибели». Заручившись поддержкой высокопоставленных лиц в С.Петербурге, он отправляется на Черноморское побережье Кавказа, куда он задумал переселять безземельных и бедных галицких крестьян. Голод, как уже подмечалось выше, был не единственным вызовом времени, была еще одна, куда более веская причина, уходящая корнями в далекое прошлое.
История Галицкой Руси наполнена упорной и подвижнической борьбой. Более чем четырехсотлетнее владычество Польши (1340-1772) оставило в жизни Галиции тяжелые, неизгладимые следы. Русское дворянство было ополячено, а верными народности и православной вере оставались только мелкие ремесленники, представители духовенства и простой народ. Февральская революция 1848 года во Франции разожгла пламя недовольства и в других европейских державах в т.ч. и в Австрии, правительство которой спасла от гибели помощь русского императора Николая I. Большая часть австрийского общества было подвержено революционным брожениям. В это критическое время русские галичане остались верны императору, за что правительство Австрии предоставило им некоторые льготы. Появляется общество «Головная Русская Рада», служившее интересам защиты прав русской народности. В 1849 году в Львове открывает двери «Народный дом» - центр просветительской мысли Галиции. Также стала выходить первая газета «Зоря Галицкая».
Общее народное движение, казалось, предвещало скорое и полное возрождение русской народности. Но уже в 1850е гг. среди галицко-русской интеллигенции начинается раскол, окончившийся несколько позднее образованием партии «украинофилов». Эта партия стоит за самостоятельность малорусского племени и полную отдаленность его истории от России. Происшедший раскол для последующей жизни Галицкой Руси имеет роковое значение. Австрийское правительство и покровительствующие им поляки умело пользуются разногласиями для достижения своей заветной цели – совершенно уничтожить в Галиции русский язык и русскую народность. «Натравить русского на русского» («Puscic rusina na rusina»), - вот лозунг всей дальнейшей политики Австрии и поляков в Галиции.
Умело пользуясь ожесточенной борьбой старорусской и украинской партий, поляки и австрийцы стараются создать в Галиции антирусскую Русь и раздуть пламя междоусобицы. В 1869 году польский язык приобретает в Галиции статус официального, а Русскому была объявлена война, хотя австрийские законы гласили о равноправии всех языков монархии. В это трудное время отец Иоанн Наумович активно ведет свою общественную деятельность. Сын бедного сельского учителя, некогда убежденный униат и сторонник восстановления Польши, в 1885 году переходит в православие. Его успешная работа по возрождению русского самосознания в Галиции к этому времени встречала всю большую враждебность со стороны австрийских властей. Наумович один сделал больше для народа, чем все галицкие украинофилы, вместе взятые. Последним его желанием было создать колонию галичан на Кавказе.
26 октября 1890 года он писал: «Считаю себя счастливым, что могу разделиться хорошим почином, выходящим от самых искренних наших друзей, чтобы народу открыть путь к лучшей жизни. Я говорил вчера с одним компетентным лицом касательно наделения землею наших Лемков и других Галичан в округах Новороссийском и Сухумском, на берегу Черного моря, именно там, куда ездили Аргонавты за золотым руном, где земной рай...». Наумович понимал перспективность колонизации Черноморской Ривьеры, он предрекал, что «здесь будут огромные заработки».
В конце мая 1891 года Иван Григорьевич выезжает из Киева на Кавказ, дабы все увидеть своими глазами и выбрать места пригодные для переселенцев из Галиции. Он посещает Новый Афон, Туапсе, Пятигорск, Тифлис и Елизаветполь (Гянджа). 12 августа Наумович оправляется на пароходе из Батуми в Новороссийск, где планировал поездом добраться обратно в Киев. Во время следования из Батума он «заболел желудком». Добравшись в Новороссийск, Иван Григорьевич обращается за помощью к местному лекарю, директору карантина таможенной конторы Льву Семеновичу Тер-Степанову. Наумовичу ненадолго легчает, но 15 августа, из гостиницы «Гранд Отель», где он остановился, приходит тревожная весть – недуг вновь заявил о себе. Прибывший лекарь диагностировал апоплексический удар, говоря современным языком – инсульт. Больного переместили в городскую больницу (дом Кулешевича), которая находилась в нескольких кварталах от гостиницы (пересечение нынешних улиц Свободы и Видова). В полдень 16 августа Иван Григорьевич, не приходя в сознание, скончался.
17 августа, состоялось погребение праха Наумовича на городском кладбище, ныне район Успенского собора. На его похороны пришло много людей. В траурной процессии участвовало четыре священника. Один из них, отец В. Гофман, произнес речь, в которой выказал уважение «пастырю святой Церкви», говоря также, что Наумович «всею читающею Россией знаемый и читаемый».
Смерть просветителя западных русских земель произвела неизгладимое впечатление на общественность Галиции, «газеты всех оттенков и партий, не только русские, но и польские и немецкие, посвятили ему вспомники». Во многих городах России прошли панихиды по усопшему. Газета «Киевское слово» выразила пожелание о переносе праха Иоанна Наумовича на Аскольдово кладбище в Киеве, где еще при жизни пастырь желал быть погребенным, вблизи Киево-Печерской Лавры. Корреспондент К.П. Победоносцева с горечью писал: «Неожиданная кончина отца Иоанна Наумовича была тем более поразительна, что за несколько дней пред тем он уведомил свою семью, что дело устройства галицких колоний на Кавказе окончил успешно, чувствует себя совершенно здоровым и возвращается домой».
В сентябре 1891 года в Новороссийск за телом мужа и отца, приезжают жена Феодора Васильевна и сын – Николай. 23 числа, через 38 дней после погребения, в присутствии городского врача, останки Наумовича были эксгумированы. Когда вскрыли гроб, то оказалось, что тело не подверглось разложению. Прах был перевезен в Киев, где 30 сентября был предан земле. Средства для репатриации были пожертвованы лично Александром III, который также «соизволил выдати» на памятник.
Уже после похорон, доктор Николай Иванович Наумович, сын пастыря, заявил, что смерть отца наступила от «рослинного яда» (яд растительного происхождения). До сих пор неизвестно кто отравил просветителя Галицкой Руси. Незадолго до смерти, Наумовича видели с неизвестным молодым человеком, который заходил с ним в гостиницу «Гранд Отель» на Серебряковской улице (ныне улица Советов, гостиница находилась напротив нынешнего главпочтамта). Больше этого загадочного персонажа никто не видел.
Сегодня достаточно проблематично пытаться расследовать подробности смерти Иоанна Наумовича, но один факт того, что дело это имеет свои странности не может не навести на мысль о заинтересованности в нем австрийской стороны. Было это политическое убийство или естественная смерть? Ответить на этот вопрос сможет либо участник тех событий, что невозможно, либо фундаментальное исследование. Бесспорно, остается то, что личность Наумовича была для его оппонентов весьма опасна – он был знаменем, символом галицко-русского движения. Так случилось, что он закончил свой земной путь вдали от своей малой родины, в городе, который носит имя России, с верой в Россию будущего. Наумович хотел связать свою дальнейшую жизнь, жизнь галичан, именно с Черноморским побережьем Кавказа. Есть мнение, что если бы его план удался, то здесь бы появилось тысячи лояльных нашей стране поселенцев, которые бы смогли вдали от австрийских интриг принести пользу не меньшую, чем колонии чехов и греков.
Алексеев В.Е.
