Предыдущая глава
Дорогие читатели! Не будьте, пожалуйста, скупы на лайк) Если вам понравилась глава, конечно же. Отблагодарите своего автора, который старается чтобы вам было интересно. Для вас мелочь, а для автора и его канала большой стимул двигаться дальше)
***
Дэвид добрался до Нижегородской области. Нашёл нужную деревню и у местных выспросил, где находится женский монастырь.
-Это по ту сторону реки. Через лес дорога. Другой нету - рыжебородый мужичонка провёл рукой по своей густой бороде.
-А зачем вам туда? Он много лет на отшибе стоит и редкий гость туда заглядывает. Настоятельница там больно строгая и нелюдимая. Молитвенники, тьфу! - с презрением сплюнула женщина. Видимо, жена.
-А ну рот прикрой. Фома неверующая - цыкнул на неё рыжебородый - не будь как те коммунисты, что веру православную в корень истребить хотят.
Дэвиду было не интересно уже слушать семейную перепалку. Он зверски устал и хотел лишь одного - устроиться где-нибудь на ночлег, а завтра отправиться в монастырь. Ему нужно спешить. Он и так слишком долго находится в России. Мария Даниловна очень просила его поторопиться. Решение поскорее отыскать дочь было связано ещё и с её болезнью. Сердце. Слишком много переживаний, стрессов. Врачи дали ей неутешительный прогноз. Можно было, конечно, операцию сделать. Но Мария Даниловна категорически отказалась от такой возможности. Она опасалась, что операция только навредит ей или она вообще её не перенесёт. И кому тогда достанется огромное наследство барона Орнальдо Ди Бартини?
-Мне бы переночевать где-нибудь - стараясь не коверкать слова, произнёс Дэвид. Русский он хорошо знал, но в моменты волнения акцент был очень сильным.
-Это можно. Полинка, приютим у себя доброго человека? - хитро прищурился рыжебородый.
Полинка недовольно поджала губы. С мужем они тридцать лет отжили и всё как кошка с собакой. Он в одно верит, она в другое. Казалось бы ничего у них общего никогда не было, только двое сыновей. Но в одном они были старой закалки. Впитали в себя, что разводиться это грех. Что раз когда-то расписали их в сельсовете, то теперь до гробовой доски рука об руку им вместе и шагать.
-Ты, дед часом не тронулся ли умом? - понизив голос произнесла Полина и отвела своего деда Игната в сторонку - ты старый, не видишь, что перед нами не наш советский мужик? Разговаривает странно и одет не по-нашенски.
-А кто прознает? Скажем, что родственник проездом. Сердца у тебя нет. Совсем со своим коммунизмом очерствела душой. Не видишь, парень с дороги устал как собака? Что тебе краюхи хлеба с молоком для него жалко, кровати, что в летней кухне у нас стоит?
-Смотри, Игнат. Прознает участковый наш, не сдобровать потом тебе. Сам отвечать будешь, я ото всего открещусь, так и знай. Внуков ещё понянчить хочу успеть, а не статью получить.
-Цыц. Не прознает никто. По-русски он справно калякает. Одёжу от сынов своих дадим. Человеку в монастырь надо, значит не спроста. Может ищет кого там. Наша матушка Серафима в своё время многих у себя скрыла, а теперь тяжело болеет лежит и не ровен час Богу душу отдаст. Вместо неё уже прислать сюда собираются кое-кого. Помоложе, да пожёстче. Слыхал я на базаре нынче. Серафима-то добрая душа, а вот вместо неё злыдня какая-нибудь приедет.
Полина насмешливо посмотрела на своего деда.
-Игнат! Ты вроде верующий у меня, а такие слова говоришь?
-Ай! - дед с досадой махнул на жену рукой и вернулся к незнакомцу - пошли, как там тебя звать? У нас заночуешь, а завтра я тебя сам провожу до стен монастыря.
***
Молодая послушница усердно молилась перед распятием. Её губы безмолвно произносили слова молитвы. Скрестив пальцы в молитвенном жесте, стоя на коленях и прикрыв глаза, она просила у Господа не забирать у них игуменью Серафиму.
Без неё монастырь совсем придёт в упадок. Знали они уже кого сюда направляют и ничего хорошего от этого решения сверху, ждать не приходилось. Как раз тогда, когда молодая женщина решилась на монашеский постриг спустя годы проведённые в монастыре и уже получила благословение от правящего архимандрита, игуменья Серафима вдруг слегла с болезнью и больше не встала.
-Варвара! - окликнула женщину монахиня Ксения - поди к матушке настоятельнице, она тебя звала. Сказать что-то хочет, совсем плоха она.
Сердце Вари заколотилось в груди. Нет, нет! Разлучённая с родной матерью, Варвара всей душой прикипела к мудрой матушке Серафиме. С её уходом жизнь самой Варвары остановится.
Игуменья лежала в своей келье. Лицо её было бледнее простыни, которой она была укрыта.
-Варя, подойди сюда - истощённая рука матушки слабо взметнулась вверх. Усилием воли она приподняла голову с подушки, чтобы взглянуть на вошедшую молодую женщину. Монахиня, что за ней ухаживала, недовольно оглянулась на Варвару.
-Матушка, как вы себя чувствуете? - Варя опустилась перед кроватью на колени и взяла прохладную тонкую руку Серафимы в свою.
Игуменья обратила свой взор на монахиню и та без слов поняла, что ей нужно выйти. Разговор, для которого матушка позвала эту женщину не для посторонних ушей.
-Я подчиняюсь воле Господа, дитя моё. Значит столько мне Он отвёл, раз срок совсем близок для встречи с Ним. Хочу душу облегчить прежде чем пред Его судом предстану.
-Матушка да в чём вам душу облегчать? - искренне изумилась Варя - вы же образец чистоты и настоящей мудрости!
Тонкие и потрескавшиеся губы Серафимы тронула горькая усмешка.
-Прости меня, невинное дитя. Страшный грех я совершила разлучив младенца с матерью его - голос матушки и без того тихий, стал ещё тише. Варе пришлось наклониться, чтобы услышать дальше - в тот день, когда ты родила, твой ребёнок не умер...
Варя от неожиданного признания вскинулась, интуитивно прижала руки ко рту, чтобы не вскрикнуть.
-Да-да. Ты не ослышалась. Твой отец прознал про твоё положение. Врач к которому ты ходила, выдал тебя. Поэтому это было одной из причин, почему тебя заперли в стенах монастыря. Мне приказано было от ребёнка избавиться, а тебе сказать, что он умер. Хорошую сумму тогда Дмитрий Фёдорович пожертвовал на монастырь. Грех я взяла на душу, не отказалась. Мы тогда нуждались в такой помощи, а просить мне было больше не у кого. Сама знаешь, две волны гонений на Церковь были. Люди боялись на службы ходить, не то, что жертвовать нам на что-либо. Родительница твоя передала тебе семейную вещицу, которую я у тебя выкрала, а тебе сказала, что потеряла ты её. Эту вещицу, половинку медальона, я вложила в пелёнки твоей дочери. Я в семью одну её отнесла, в хорошую. В тот год у Прасковьи Никитичны, что у нас просфорницей подвязалась, гостила внучка её, Леночка. С мужем они уже давно поженились, а детей всё не было. Вот я и решила отдать им дочку твою. Я людей хорошо чувствую, дар у меня такой. Как на рентгене вижу всё нутро. Поэтому и Лену увидела. Что младенца чужого, как своего она воспитает. Они вскорости с мужем своим из деревни уехали, чтобы слухи не шли. Далеко уехали. Сколько я не выпытывала у Прасковьи, так и не сказала она мне куда.
Серафима замолчала. Дыхание её было тяжёлым. Словно последние силы она вложила в своё признание. Варя в ступоре смотрела в пол. У неё дочка где-то есть. Сколько ей? Десятый год стало быть. Спрятав лицо в ладонях, Варя снова и снова прокручивала в голове воспоминания о той запретной любви к человеку на много лет старше неё самой и находящимся на той должности, которая никогда не позволила бы ему развестись со своей женой и бросить своего младшего пятнадцатилетнего сына, который всего на два года был моложе самой Вари!
Но потом что-то произошло. Что-то такое, что человек этот погиб страшной смертью, а Варя вскоре узнала о своей беременности.
-Ты дочку свою по этому медальону отыскать сможешь. Если всё хорошо у неё, то сердце ей не тревожь. А если беда какая, то помоги, признай девочку и будет тебе за то награда, а моя душа успокоится там.
-Но матушка! Как же? Я же постриг собралась ... - заметалась Варвара. Волнение охватило всё её существо. Дочка жива! Её девочка, плоть от плоти того человека, чей образ до сих пор в сердце хранит!
-Не дано тебе. Господь уготовил для тебя иной путь. Доложили мне, что приехали за тобой. От матушки твоей кровной весточка до нас дошла, нужна ты ей. Собирайся в дорогу и ни о чём не жалей. Господь управит всё. Раз так получилось, до того как ты постриг принять успела, значит тому и быть. Не стоит противиться судьбе, дитя моё. Я благословляю тебя выйти в мир и покинуть стены нашей обители.
Варя плакала, снова упав на колени и прижав руку матушки к своим губам.
-Уходи с Богом. Прости меня и прощай. Живи с Богом в душе и будет у тебя всё... хорошо...
Матушка страшно закашлялась, ей стало не хватать воздуха. В её келью вбежали монахини и вытеснили Варю в тёмный коридор. Молодая женщина прижалась спиной к холодной каменной стене и широко распахнув глаза всматривалась, как жизнь медленно вытекает из всего существа мудрой игуменьи Серафимы.
-Что стоишь? Иди, тебя ждут за воротами монастыря - монахиня Ефимия стала легонько подталкивать Варвару вперёд - вещи собери. Рано утром, ещё на рассвете какой-то мужчина пришёл к нам и стал тебя спрашивать. Матушка настоятельница узнав о том, распорядилась тебя в дорогу собрать и проводить с миром.
-А если я не хочу? - обернулась Варя - если я здесь привыкла! Мне спокойно в монастыре!
-Не гоже молодой особе наперекор Божьей воли идти. Сказано тебе собирайся, значит исполняй. Матушка наша всегда всё наперёд предвидела, от того и не спешила с твоим постригом. Не создана ты для монашеского уединения. Жизнь в тебе кипит, да и ждут тебя. Там ты нужнее. Так что собирайся и не перечь. Некогда мне с тобой тут. Матушке совсем плохо, за врачом послали. Не ровен час до завтрашней заутрени не доживёт.
Что Варваре было брать с собой? Лишь ту одежду, в которой когда-то отец её сюда привёз, да немного книг, подаренных Серафимой. Вот и весь её гардероб. Она медленно ступала к воротам, чувствуя спиной, невидимые взгляды здешних монахинь. Кому-то она была по душе, кому-то нет. И среди монахинь разные бывают, как и среди мирских людей.
-Здравствуйте, Варя. Наконец-то я вас нашёл.
Приятный на лицо молодой мужчина открыто смотрел в лицо Варваре, смутив её так, что она почувствовала как её заливает стыдливой краской.
-Здравствуйте - тихо ответила она - мне сообщили, что вы от матушки моей. Как она?
Дэвид забрал из рук Варвары чемодан, видавший виды и потрескавшийся местами.
-Ваша матушка не в России. Нам с вами предстоит долгий путь выезда из Союза. И сделать это придётся не совсем легально. Я вам объясню всё по дороге. А она у нас долгая будет.
Варвара взволнованно шагала за незнакомцем следом. Судя по едва заметному акценту, он иностранец. Сердце её колотилось. Она пока не понимала, что её ждёт и для чего ей предстоит покинуть свою страну. А как же её дочь? Её девочка? Её же нужно отыскать!