– Слышишь? Опять начинается! – я в отчаянии посмотрела на мужа, который невозмутимо листал ленту в телефоне. – Сергей, ну как можно делать ремонт в одиннадцать вечера?!
Сверху доносился монотонный стук дрели, словно огромный дятел решил поселиться прямо над нашей спальней.
– Лен, ну она же только въехала. Дай человеку обустроиться, – он даже не поднял глаз от экрана.
Я швырнула подушку в стену. Три недели. Три чёртовых недели эта женщина превращала мою жизнь в бесконечный кошмар. Кто бы мог подумать, что по итогу, продажа соседями квартиры над нами обернется кошмаром, сравнимым по масштабу с рагнарёком или извержением вулкана в Помпеях?
Всё началось в один из прекрасных августовских вечеров, во время наслаждения которым, я подпрыгнула со стула как ракета на старте, услышав жуткий грохот на лестничной клетке. Выглянув в дверной глазок, моим очам представилась картина, как двое грузчиков в синей форме, пытаются затащить гигантское кресло из натуральной кожи на наш этаж. За ними, активно жестикулируя, следовала женщина лет сорока пяти в ярко-красном платье и с копной рыжих волос.
– Осторожнее! Это антиквариат! – её голос эхом разносился по подъезду. – Если вы хоть немного поцарапаете обивку, я заставлю вас выплачивать стоимость кресла до конца жизни!
Я поморщилась. Что-то подсказывало – спокойной жизни пришёл конец.
Новую соседку звали Маргарита Павловна. Она оказалась... как бы это помягче сказать... эксцентричной особой. В первый же день знакомства она заявилась к нам с бутылкой вина и тортом.
– Деточка, – пропела она, оглядывая меня с ног до головы, – у вас такая унылая одежда. Вы что, работаете бухгалтером?
Я действительно работала бухгалтером, и мой серый костюм вполне соответствовал профессии. Но почему-то от её слов захотелось немедленно переодеться.
– Проходите, – я натянуто улыбнулась, пропуская её в квартиру.
– О, а вы, должно быть, Сергей! – она буквально просияла, увидев моего мужа. – Какой интересный мужчина! Сразу видно – творческая натура.
Сергей смущённо улыбнулся. Он работал преподавателем в университете, учил студентов истории искусств, и такой комплимент явно пришёлся ему по душе.
С того вечера началась моя серия раздражающих моментов и портящих жизнь ситуаций. Маргарита Павловна, оказывается, была художницей. И не просто художницей, а "свободным творцом, не признающим границ и условностей". На практике это означало, что она могла начать двигать мебель или стучать в три часа ночи, потому что "именно сейчас пришло вдохновение".
– Милочка, – говорила она мне, когда я поднималась к ней с просьбой быть потише, – вы не понимаете. Творчество нельзя загонять в рамки! Это всё равно что пытаться поймать ветер в клетку.
А потом начались её "творческие вечера". Каждую пятницу квартира наверху превращалась в филиал богемного клуба. Десятки людей приходили и уходили, громко смеялись, спорили об искусстве, читали стихи и пели под гитару. До двух, трёх, а иногда и до пяти утра.
– Сергей, может, вызовем полицию? – спросила я после очередной бессонной ночи.
– Ну зачем ты так? – он покачал головой. – Маргарита Павловна – интересный человек. Вчера, например, она рассказывала удивительные вещи о современном искусстве.
– Вчера? – я замерла. – Ты был у неё?
– Да, она пригласила меня на чай. Показывала свои картины, – он пожал плечами. – У неё потрясающая коллекция книг по искусству.
Что-то неприятно кольнуло в груди. Я вспомнила, как Маргарита Павловна смотрела на моего мужа при первой встрече. Как будто оценивала его, прикидывала что-то в уме...
А потом эти "случайные" встречи на лестнице стали происходить всё чаще. Я слышала их смех, когда возвращалась с работы. Видела, как они увлечённо беседуют у подъезда. Сергей постоянно задерживался после работы, говорил про какие-то "важные профессиональные консультации".
– Знаешь, Марго показала мне просто гениальную технику современной живописи, –рассказывал он с восторгом за ужином. – Она даже предложила мне стать участником таинства создания картины!
Я молча протыкала вилкой котлету. В голове крутились нехорошие мысли о том, как они вдвоём стоят у холста, и она показывает ему, как крепко и хорошо умеет держать кисть...
– Кстати, она же пригласила нас с тобой в следующую субботу на выставку, – продолжал Сергей. – Надеюсь, ты не откажешься?
– Нет, – резко ответила я. – У меня квартальный отчёт.
– Лена, ты всегда так, – он вздохнул. – Только работа и работа. А жизнь проходит мимо! Вот Маргарита говорит...
– Хватит! – я грохнула вилкой по столу. – Я больше не могу слышать про Маргариту! Маргарита то, Маргарита это... Может, тебе стоит к ней переехать?!
Сергей посмотрел на меня с удивлением: – Ты что, ревнуешь? К Маргарите? Господи, Лен, ей же под пятьдесят!
– Сорок пять – не пятьдесят, – буркнула я. – И потом, какая разница? Она же "свободный творец, не признающий границ"!
Он встал из-за стола: – Знаешь что? Когда ты успокоишься, мы поговорим. А сейчас я, пожалуй, пройдусь.
Входная дверь хлопнула. Я осталась одна в квартире, прислушиваясь к шагам на лестнице. Вверх или вниз? К ней или просто на улицу?
Шаги стихли. А сверху снова донеслась музыка. На этот раз что-то классическое, кажется, Чайковский. И почему-то именно эта музыка стала последней каплей.
Я вылетела из квартиры и помчалась наверх. Звонок. Долгий, настойчивый. Дверь открылась, и на пороге появилась Маргарита в своём неизменном красном.
– Милочка! – она расплылась в улыбке. – Как я рада! Проходите, у меня как раз...
– Нет, – я выставила руку вперёд. – Хватит. Я пришла сказать вам всё, что думаю. С тех пор, как вы появились здесь, моя жизнь превратилась в ад. Вы шумите по ночам, устраиваете попойки, а теперь ещё и...
Я осеклась. За её спиной, в глубине квартиры, я увидела Сергея. Он сидел в том самом антикварном кресле, с бокалом вина в руке.
– Лена? – он встал. – Я... я просто...
– Просто решил подняться к соседке, когда твоя жена устроила истерику? – Маргарита усмехнулась. – Присаживайтесь, дорогая. Выпьем вина, поговорим об искусстве...
Я развернулась и бросилась вниз по лестнице. В ушах шумело, перед глазами всё плыло. Хлопнула своей дверью, упала на кровать. Сверху доносились шаги – кто-то спускался. Сергей? Или она?
Звонок в дверь. Я не шелохнулась.
– Лена, открой, – голос мужа. – Давай поговорим.
Я молчала. Пусть подумает, каково это – стоять перед закрытой дверью.
– Лена, это глупо, – он начал заводиться. – Ты же понимаешь, что ничего такого нет! Мы просто обсуждали искусство!
– В одиннадцать вечера? – крикнула я через дверь. – С вином?
– Да какая разница?! – он повысил голос. – Ты ведёшь себя как ребёнок! Я же не устраиваю истерик, когда ты засиживаешься на работе со своим начальником!
Это был удар ниже пояса. Я распахнула дверь: – Что ты сказал?
– Ничего, – он отвёл глаза. – Извини. Я не это имел в виду.
– Нет, ты именно это имел в виду, – внутри всё дрожало. – Знаешь что? Иди. Иди к своей Маргарите. Обсуждайте искусство, пейте вино, рисуйте картины. А я пока подумаю, хочу ли я быть женой человека, который при первой возможности бежит к другой женщине.
– Лена...
– Иди!
Он постоял ещё несколько секунд, потом медленно повернулся и пошёл к лифту. А я вернулась в квартиру и впервые за долгое время расплакалась.
Утром я проснулась от тишины. Абсолютной, звенящей тишины. Никакой дрели, никакой музыки, никаких шагов над головой. В прихожей обнаружилась записка от Сергея: "Прости. Ты права. Я вёл себя как идиот. Люблю тебя."
А через час в дверь позвонили. На пороге стояла Маргарита Павловна, непривычно серьёзная и без своего обычного красного наряда.
– Можно войти? – спросила она тихо.
Я молча отступила в сторону.
– Я пришла извиниться, – она села на краешек стула. – Вы знаете... Когда-то я тоже была замужем. И тоже работала бухгалтером. А потом муж ушёл к другой – молодой, яркой, "творческой натуре". И я решила... решила стать такой же. Начала рисовать, носить яркие платья, устраивать вечеринки. Думала, это сделает меня счастливой. Но знаете что? Это всё фальшивка. Как и моё "творчество".
Она достала из сумки конверт: – Это заявление в агентство недвижимости. Я продаю квартиру. Не могу больше убегать от себя настоящей.
Я смотрела на неё и вдруг поняла, что больше не испытываю злости. Только усталость и что-то похожее на сочувствие.
– Хотите чаю? – спросила я. – Только без вина. И давайте поговорим... о бухгалтерии.
Она рассмеялась – впервые за всё время искренне, без наигранности.
А вечером вернулся Сергей. С букетом любимых пионов и пачкой моего любимого зелёного чая.
– Я идиот, – сказал он с порога. – Прости меня.
– Да, ты идиот, – согласилась я. – Но ты мой идиот.
Сверху больше не доносилось никаких звуков. И в этой тишине мы наконец-то услышали друг друга.