«Чёрт!», — взглянув на Акулину, Альберт понял, что она уже успела себе навыдумывать, Бог весть что. И отпираться мужчине было поздно и попросту бесполезно. Слова его бывшей жены возымели куда большее действие, чем любые нежности или оправдания, сказанные после им. Любое сказанное им слово было бы опять же использовано против него, к тому же...бывшая жена могла учудить что-нибудь новое, из ряда вон выходящее. «От этой женщины можно ожидать, чего угодно! Змея! Стерва! И тут меня нашла!», — Альберт был в бешенстве, ощущая спиной, как та, от которой он сбежал в другой город, в другую жизнь с истерзанным сердцем и исполосованной жизнью вдоль и поперёк в прямом и переносном смысле, прижигает его насквозь наглым едким взглядом. Преподаватель цепко сжал студентку, дабы она не вырвалась...хотя бы не вырвалась. Но, встретившись со слезливым взглядом Акулины, полным отчаяния, отчуждения и презрения, мужчина ослабил хватку. И девушка выскользнула из его объятий, стремглав помчавшись вниз по лестнице. «Нет, на этот раз не догоню, да и бессмысленно, она меня и слушать не станет», — с горечью посмотрел вослед своей любимой беглянке Сириусов, переметнув взгляд на хитро прищуренные тёмно-карие глаза загорелой шатенки с красными завитыми локонами.
— Ты тоже себе не изменяешь, — процедил грубо мужчина бывшей, — вырядилась, как на панель.
— А раньше тебе нравились мои наряды, — томно прошептала девушка, — один костюм Снегурочки чего только стоил! Как же ты тогда завёлся с пол оборота! Ух, как вспомню, как Дед Мороз насаживал меня на свой горячий и возбуждённый посох, так аж трусики сразу намокают.
— Что ты забыла в нашем богоугодном заведении? Как тебя вообще сюда пустили в таком отвратном виде? — сердито спросил мужчина, не отреагировав на призывные слова красотки, хотя он прекрасно помнил те их страстные игрища в Новогоднюю ночь.
— Всё? Или будут ещё вопросы? — усмехнулась красотка, распахнув полы своей соболиной шубки и сверкнув пикантным декольте бирюзового платья, проведя со скрипом шпилькой высокого тёмно-зелёного сапога по полу.
— У меня остался главный вопрос, — взревел Альберт, — каким, мать твою, образом ты меня нашла?!
— Альбертик, милый, кто ищет, тот всегда найдёт. — девушка игриво намотала завиток на палец и призывно улыбнулась накаченными губками, обильно смазанными малиновой помадой. — Ты же знаешь, какая я целеустремлённая.
— О да, наслышан, в своей целеустремлённости ты непробиваема, — мужчина рассерженно закатил глаза, — «Чародеи» со своим: «Видеть цель, верить в себя и не замечать препятствий!» просто отдыхают, — Альберт невесело усмехнулся. — И какая очередная дурная цель привела тебя ко мне на этот раз? Или бес попутал снова, что ты решила меня навестить?
— Не знаю никаких чародеев, ты, как обычно, хочешь выставить меня дурой, козыряя своими великовозрастными познаниями. Но я давно, Сириусов, выросла. Я уже не та студентка, которую ты имел на лекционной кафедре.
— Маша, прекрати сейчас же нести чушь, иначе я за себя не ручаюсь, — мужчина сжал кулаки, играя желваками, и нервно запыхтел.
— Я не несу тебе чушь, а глаголю истину, — красотка невинно захлопала глазками, маняще облизнув губы и приоткрыв шубку пошире, чтобы продемонстрировать свои прелести. У Альберта невольно загорелись глаза, он зацепился взглядом за женскую пышную грудь, вспомнил, как с удовольствием припадал к ней губами, ласкал руками, и разозлился на себя: «Ещё пять минут назад я млел при виде незатейливой и скромной Акулины, с хрупкой не оформившейся пока девичьей фигуркой. А теперь что? Попадаю под чары Мэри, подаю без оглядки и остановки в омут её разврата?!».
— Маш, не заговаривай мне зубы, переигрываешь уже, — грубо обрубил Сириусов бывшую, — давай по существу, чего явилась?!
— Нет, ну каков, — деланно возмутилась девушка, — и не называй меня Машей, сколько можно тебе талдычить?! Я Мэри, уясни себе это уже или запиши где-нибудь, если на старости лет память подводит. Так вот, — смягчилась она и заговорила елейно, — я вернулась к тебе. И мы снова будем вместе с тобой.
Негодование Альберта било через край. Он был в диком, необузданном и бушующем бешенстве, еле сдерживая себя, чтобы не спустить Мэри с лестницы: «Нахалка! Явилась не запылилась! Вернулась она ко мне! Надо было леща тебе дать перед отъездом, чтоб мозги на место встали, и неповадно больше было жизнь другим губить. Хотя, кого я обманываю? Я не смог бы поднять руку на женщину...даже самую отвратительную. И не встанет на место то, чего в голове у этой пустышки отродясь не было. Нет, ну как я мог повестись на её смазливое личико?! Чем я только думал, когда с ней связался? Передним местом, не иначе!».
— Я тебе всё оставил: квартиру, машину, деньги. Я не взял себе ничего. Ты растоптала меня, смешала с грязью, подвела под статью. Из-за тебя, Мэри, я чуть не сел в тюрьму и потерял репутацию, наработанную годами. Я с трудом устроился сюда. И ты снова явилась ко мне?! Чтобы окончательно меня добить? А где же твой любовник, милая? Ау, Герман?! Вы же вдвоём провернули эту аферу? Развели меня, как лоха! — взревел яростно мужчина.
— Полно тебе гневаться, Сириусик мой, — девушка в секунду очутилась рядом с Альбертом, нежно погладив по щеке своими тоненькими пальчиками с длинными ярко-розовыми ноготками, чем привела его в замешательство и усмирила. Он бы и рад был не отреагировать, но...невозможно ничего не испытать к той, с которой проводил жаркие ночи, растворяясь в ней без остатка, лишаясь рассудка и не думая о последствиях.
И мужчина привычно застонал, как это случалось каждый раз, стоило Мэри коснуться его. И именно в этот момент на этаж забежала раскрасневшаяся и запыхавшаяся Акулина с невинной улыбкой на лице, будто спешила что-то сказать ему. Улыбка девушки тут же померкла, едва высохшие от слёз глаза снова заблестели влагой.
— Смотри-ка, твоя отмороженная селёдка вернулась на пересдачу, — надменно ухмыльнулась Мэри.
— Я не отмороженная, а простуженная...и стукнутая, — собрав остатки гордости, твёрдо ответила Акулина, превозмогая себя, дабы не разрыдаться и не растаять, как Снегурочка по весне.
«Чёрт! Да что же это такое в конце концов?!», — выругался Альберт, стиснув зубы, чувствуя, как болезненно сжимаются внутренности от осознания, что теперь то он упустил любимую Акулину безвозвратно. Ему выпал шанс. Она сама вернулась к нему, наплевав на гордость, вытерев слёзы и прогнав прочь любые сомнения. И Альберт готов был поклясться, что всё бы отдал за то, чтобы его простуженная...любимая студентка вернулась вот так. Ведь он и вправду влюбился… И студентка Молчанова осмелилась и прибежала к нему, но не кстати или наоборот вовремя. А он замешкался и руку бывшей со своего лица не сразу убрал, не сразу сообразил. Какие-то доли секунды прошли, пока преподаватель соображал, отталкивая от себя Мэри. Дальше же всё произошло на столько стремительно, невозможно быстро, но почему-то Альберту привиделось, как в замедленном действии. Вот Акулина разворачивается, делает шаг вниз по лестнице, перепрыгивает через ступеньку. Он бежит со всех ног за ней, зовёт её, просит остановиться. Но девушка его не слушает. Альберт догоняет студентку у парадных дверей, почти улавливает рукой за вязаную ткань свитера. Но Акулина выскальзывает на улицу, оборачивается на возлюбленного преподавателя. И раздаётся визг тормозов и девичий крик.
===================================
Продолжение следует
===================================