Гэри Маркс – один из основателей The Sisters of Mercy и участник "готической супергруппы" Ghost Dance. В преддверии выхода своего нового альбома, посвященного glam-року и его родному городу Халлу, музыкант вспоминает песни, ставшие вехами на его творческом пути.
После шестнадцатилетнего перерыва Гэри Маркс, гитарист и один из основателей The Sisters of Mercy, возвращается с альбомом Green Ginger Jive. Пластинка наполнена оригинальным материалом, вдохновленным glam-роком, который Маркс обожал в юности: от Suzi Quatro до Дэвида Боуи, от Slade до Mott the Hoople, от The Glitter Band до Элиса Купера.
«Я не люблю выстраивать иерархию в чем-то настолько же беззаботно прекрасном, как поп-музыка», – объясняет Маркс. – «Некоторые из звезд glam-рока, заполнявших мою юность, почитаются и спустя 50 лет, другие считались и считаются забавными персонажами, чья популярность то растет, то идет на спад в угоду сиюминутной моде».
«В Green Ginger Jive огромное, ничуть не скрываемое влияние T. Rex», – продолжает Маркс. – «Это Ронсон и Болан, отплясывающие буги на своих гитарах, в то время как Джонни Сандерс и Зэл Клеминсон, пошатываясь на своих платформах, пытаются прорваться на вечеринку».
Если у Green Ginger Jive и есть святой покровитель, то это Мик Ронсон, уроженец Халла. Начиная с названия (Land of Green Ginger – улица в старом городе Халла) и до последней ноты, альбом наполнен отсылками к родному для Маркса графству Ист-Йоркшир, особенно к Кингстону-апон-Халлу (полное название города), где музыкант (тогда еще Марк Пирман) достиг творческой зрелости.
Большая часть альбома была записана на студии Fairview Studios на окраине города и выпущена на небольшом халлском лейбле Wrecking Ball Sounds, которым руководит (невероятно, но факт!) человек по имени Гэри Маркс. Обложка альбома даже украшена фотографией, сделанной самим Марксом. На ней изображен большой полуразрушенный сарай – на самом деле, это сельский клуб в Римсвелле, где Ронсон когда-то играл со своей группой The Rats еще до Боуи.
«Я стоял на кухне в доме тети во время поминок», – объясняет Маркс, – «когда друг одного из моих многочисленных кузенов подозвал меня к окну в гостиной и указал на другую сторону дороги, на что-то похожее на небольшой фермерский сарай. «Я видел, как Ронни играл там».
«Мысль о том, что можно сделать всего полдюжины шагов от скромного дома моих родственников и попасть в этот другой мир, стала отправной точкой для этой коллекции мелодий – моей «рабоче-крестьянской рапсодии».
До появления новостей о Green Ginger Jive все были уверены, что Маркс полностью отошел от дел и наслаждается заслуженным отдыхом, разрываясь между Уэйкфилдом и Каталонией. Так почему же он решил записать новый альбом именно сейчас? «В 2019 году, когда мне исполнилось 60 лет, я снова начал общаться с несколькими старыми друзьями», – объясняет Маркс. – «Результаты были почти всегда фантастическими – некоторые знали, чем я занимался в своей жизни, но многие не знали и были совершенно не заинтересованы в каких-либо разговорах о рок-звездах».
Из-за пандемии «я чувствовал себя обманутым, потому что не мог видеться со многими своими новыми/старыми друзьями, поэтому начал отправлять им фрагменты песен, просто чтобы поддерживать связь. Часто это были каверы, но также и какие-то шутливые вещи с налетом glam-рока, которые я писал специально для них, потому что это был общий музыкальный язык нашей молодости. Довольно рано в процессе начали появляться песни, которые работали не только как шутки, и я решил продолжать в том же духе».
Маркс не называет Green Ginger Jive «своим карантинным проектом», потому что он был сосредоточен и на другом наборе песен, более близких к The Sisters, в которые он также включал скрипку, игре на которой научился во время пандемии. А 50-летие последнего концерта Зигги Стардаста в прошлом году побудило его вернуться к «гламурным вещам».
Этот дедлайн – 2023 год – был сорван из-за жизненных неурядиц, а именно – из-за серьезной болезни кого-то из близких родственников и того, что его друг и постоянный соавтор Чок Хосейн (ранее работавший с Salvation, The Hollow Men и Black Star Liner) фактически закрыл свою студию в Лидсе, где Маркс обычно записывался. Fairview и Халл манили…
В отличие от других сольных альбомов Маркса – Nineteen Ninety Five and Nowhere (2008) и Pretty Black Dots (2002) – на Green Ginger Jive звучат приглашенные вокалисты, в том числе Джон Робб из The Membranes, Дэниел Масс из Salvation, Майлз Хант из The Wonder Stuff и Уэйн Хасси из The Mission. Маркс и Хасси, конечно же, вместе играли в The Sisters и записали ставший классикой альбом First and Last and Always. Это их первая совместная работа с тех пор, как Маркс спел свою лебединую песню в The Sisters, выступив вживую на The Old Grey Whistle Test в 1985 году.
«Я знал, что Майлз сделал не один кавер на Slade со своей группой», – говорит Маркс. – «Когда я узнал, что Джон Робб – большой поклонник glam-рока и что он записал альбом с бывшим участником The Glitterband, я понял, что он просто обязан принять участие в записи».
Первоначально у Маркса был очень длинный список желанных гостей, в который «входили самые разные люди, в том числе комики и люди, не обязательно известные своим вокалом. Я также включил туда нескольких звезд глэма – Стива Харли, Джима Ли из Slade, Сьюзи Кватро».
Эти амбициозные планы так и не были реализованы, как и участие Клэр Гроган и Пола Кинга, которых Маркс хотел пригласить потому, что The Sisters на заре своей карьеры выступали на разогреве у Altered Images и группы Reluctant Stereotypes, где пел Кинг. По той же причине Клинт Мэнселл был одной из первоначальных целей – его ранняя группа From Eden (где также играл Хант) разогревала The Sisters на пабном концерте в Бирмингеме.
«Я также был одержим идеей заполучить Билла Нельсона из Be-Bop Deluxe, чтобы он спел на альбоме», – продолжает Маркс. – «Он родом из моего нынешнего родного города Уэйкфилда, где я живу уже почти 40 лет. Он также очень любит мой настоящий родной город Уитенси, потому что ездил туда на море в детстве».
«Я слышу большинство из этих людей в своей голове, когда слушаю песни, так что, возможно, другим слушателям стоит представить, кто, черт возьми, им нравится, поющим их».
Здесь Гэри Маркс выбирает двенадцать песен, которые иллюстрируют его музыкальную жизнь. От The Sisters до Ghost Dance, группы, которую он основал после с Энн-Мари Херст из Skeletal Family, до сольных релизов, включая Green Ginger Jive.
Adrenochrome – The Sisters of Mercy (1981)
«Эта песня появилась практически с самого начала моей совместной работы с Эндрю Элдричем в The Sisters, и именно она заставила меня подумать: «У этого парня действительно есть что-то, что стоит за его поведением». С другой стороны, это показательная песня с точки зрения того, почему мы разошлись как музыкальные соавторы.
В Adrenochrome была форма, множество мелодических идей в гитарных партиях и вокале, а также убойный припев. С другим текстом и вокалом эту песню могла бы исполнять группа вроде The Undertones. Тогда мне казалось, что именно это я и получаю с Эндрю – человека с таким же чутьем и изяществом, со слоями смысла и интересными текстами, с желанием создавать музыку с острым углом, но в сочетании с глубоко укоренившимся, как и у меня, чувством поп-музыки. В припеве Adrenochrome есть эта головокружительная энергетика The Glitter Band.
По мере того, как The Sisters продолжали свое существование, я чувствовал, что Эндрю жертвует мелодией в угоду своим лирическим задачам, что, на мой взгляд, удешевляло песни, и из-за чего мы впоследствии конфликтовали. Думаю, это же мешало и многим его работам на Vision Thing и после. Но это сложный вопрос, потому что получалась отличная поэзия, но не так много отличных песен.
Его отсылки к «мальчикам со шпилей» были эквивалентны моему времени, проведенному на Де Ла Поль Авеню. Он оттачивал свое бунтарское рычание в Оксфорде на фоне декораций прямо из Ивлина Во, а я практиковал свое чуть выше футбольного поля, за кружкой мутного пива в пабе Silver Cod в Халле».
Heartland – The Sisters of Mercy (1983)
«Это первый настоящий хит среди фанатов, который я написал для The Sisters, поэтому этот трек очень важен для меня. С самого начала я блефовал как гитарист – это не скромность, это факт. Каким-то образом в этом музыкальном произведении мне временами удается звучать почти героически. Я никогда не мог играть жесткие, повторяющиеся рисунки последовательно, но когда мне давали свободу импровизировать и бродить, я был похож на футболиста, которому нужно дать свободную роль, чтобы добиться максимальной отдачи.
Я написал целую песню с готовым текстом для пары куплетов и припева. Первоначальное рабочее название было Fools And Angels. Я показал ее Эндрю, и он сказал, что поработает над текстом, потому что ему понравились некоторые моменты. Я не помню своего припева – нехороший знак, – но его решение просто повторять: «My heartland, heartland, heartland…» в последующих припевах поначалу меня немного шокировало. Когда я понял, что это не потому, что он не может придумать больше слов, я увидел его силу. Это позволило песне выстраиваться гипнотически и мощно. Как будто вокал становится мантрой, позволяющей петь различным гитарным партиям, которые я играю высоко на грифе.
Единственная часть моего текста, которая сохранилась, – это второй куплет, который Эндрю немного изменил. Я не помню, как мы его записывали, но это было во время нашего первого визита на Strawberry Studios в Стокпорте. Я думаю об этой песне скорее как о концертном номере. Эта финальная часть, нарастающая и нарастающая, с Эндрю, поющим в том диапазоне, в котором ему было не совсем комфортно, и я со своим тонким гитарным звуком, уходящим к концу песни как можно выше по грифу.
Удивительно, что то, что на бумаге выглядело бы как ничто, если разложить по полочкам, могло производить такой мощный эффект. Эндрю начал говорить о том, что хочет купить Pontiac Trans Am, хотя сам не водит машину, поэтому в тексте песни появились образы бунтаря, открытой дороги, лихорадки белой линии. Тем не менее, песня понравилась и мне, человеку, равнодушному к скорости, потому что она связана с чувством принадлежности к группе, которое испытывали мы и те, кто был нам близок. Вот почему Эндрю очень хотел на равных указать «Pontiac (Детройт) и жителей Уэйкфилда» – которые стали самым многочисленным контингентом в банде, следовавшей за нами на гастролях – на этикетке 7-дюймового сингла. Он превратил заимствованную мифологию в свою собственную, и все же она по-прежнему связана с эмоциональным миром, который я узнаю и в котором живу.
Не думаю, что это лучшая песня из тех, что я написал, но для меня в ней определенно есть ощущение «первая любовь не ржавеет».
First And Last And Always – The Sisters of Mercy (1985)
«Мои рассуждения о First And Last And Always обычно сводятся к тому, что мне в ней не нравится или насколько сложной была ее запись. На этот раз я сосредоточусь на том, что я люблю в законченной песне. Я думаю, что текст куплетов фантастический и в нем есть то поэтическое пренебрежение синтаксисом, которым я так восхищался в лучших текстах Эндрю. Мне казалось, что у него это не было надуманным или искусственным – это придавало глубину многим песням, над которыми мы работали вместе. Я полностью согласен, что с ним они стали более содержательными, чем если бы я заканчивал их сам. Хотя я мог время от времени выдавать хорошие мелодии – и это одна из них.
Основной инструментальной партией, записанной поверх основной фонограммы, была автоарфа, на которой сыграл Уэйн [Хасси] в части после первого припева, – это один из приемов, которые были у него в запасе. Такие слова, как «текстура» и «тембр», или идея «звукового ландшафта» были для меня немного чужды, но Уэйн уже научился быть более оркестровым в своем подходе к аранжировке. Эта песня стала лучше от того, что ее сделали мы вчетвером.
Конечно же, она стала заглавной песней альбома, и это придает ей особый статус. Меня часто спрашивают о названии и о том, насколько давно у Эндрю была идея, что это будет единственный альбом, который мы запишем вместе. Честно говоря, я не знаю, но это название придает альбому ощущение важности, оставаясь при этом немного легкомысленным – что мне нравится – Данте встречает Дэвида Кэссиди».
Grip Of Love – Ghost Dance (1986)
«Это дает мне возможность публично признать огромный музыкальный вклад Этча [Пола Этчеллса] в Ghost Dance. Grip, пожалуй, лучше всего демонстрирует его яркий подход к бас-гитаре. Его партия в припеве – это как если бы Джек Брюс или Крис Сквайр пытались играть с Джоан Джетт, и это всегда вызывает у меня улыбку. Песня стала любимой на концертах и оказалась несокрушимой, поскольку мы крутили ее и так, и эдак. На концертах мы использовали ее как основу для ряда попурри, добавляя фрагменты из множества старых песен, таких как Celebrate, Dr Love и Last Train. Мы вставляли все, что нам нравилось. Самым запоминающимся было, когда мы перешли от Grip к Tie Me Kangaroo Down, Sport, провожая нашего друга, могучего Криса Пага, эмигрировавшего в Австралию.
Прежде чем окончательно записать Grip с продюсером Ричардом Маздой, мы подумывали о сотрудничестве с Ники Грэмом, который спродюсировал поп-хиты для PJ & Duncan и Bros, рассчитывая, что он сделает гораздо более мэйнстримовую версию. Он жил в прекрасном доме в Лондоне и пригласил нас послушать версию Grip, над которой работал. Его студия находилась высоко на чердаке – попасть туда можно было через очень узкий проем в верхней части почти вертикальной стремянки.
Ники взял свой ручной микрофон с одним из тех огромных поп-фильтров и нажал кнопку воспроизведения. Он врубил стадионный рок на полную мощность примерно в метре от лица Энн-Мари. На чердаке не было места для людей выше среднего роста, поэтому, когда он дошел до новой части, которую написал, он попытался подчеркнуть фразы поднятым кулаком, но у него не было места, чтобы вытянуть руку, поэтому он начал приседать. Он был похож на обесцвеченного Квазимодо.
Мы оказались в ловушке на этом крошечном пространстве, слушая нечто, бесконечно далекое от того, что мы могли бы сделать, и, что еще хуже, человек у пульта был на 100% уверен, что нашел золотую жилу.
Он передал микрофон Энн-Мари, чтобы она попробовала, и она повернулась к нам с выражением паники на лице. Кажется, это я беззвучно произнес слово «обморок». Честь и хвала Энн-Мари, она отлично изобразила героиню немого кино и чуть не выпала головой вперед через чердачный люк.
Любопытно, что незадолго до смерти Ники я снова вышел с ним на связь. Я хотел, чтобы он сделал ремикс одной из песен на новом альбоме – Stardust #5. Я узнал, что до того, как стать поп-продюсером, он был клавишником в гастрольной группе Боуи на протяжении большей части «эпохи Зигги». Он есть на том самом легендарном выступлении со Starman на Top Of The Pops. Ники был почетным «пауком» [так называют поклонников Боуи – прим. переводчика]».
Stop The World – Ghost Dance (1989)
«Stop The World была первой песней, которую я написал традиционным способом – сидя с акустической гитарой, используя аккорды для аккомпанемента и поиска мелодии и текста, которые затем развиваешь. До этого я всегда сначала записывал минусовку, а уже потом думал о вокале.
Окончательная версия на альбоме получилась милой и вежливой – в ней сделан акцент на красоте, а не на особой эмоциональности. Мы подумывали сделать ее вторым синглом для Chrysalis, но они не одобрили эту идею. Им показалось, что она слишком нежная по сравнению с первым синглом Down To The Wire, и это может запутать нашу потенциальную аудиторию. Оглядываясь назад, думаю, мы все согласимся, что сбить их с толку было бы предпочтительнее, чем полностью разочаровать, как это случилось с переработанной версией Celebrate.
Последние дни существования группы прошли на гастролях по Европе на разогреве у Ramones. Как группа поддержки, мы каждую ночь играли довольно короткий сет, и решили отказаться от всех медленных песен, чтобы понравиться их публике. После концерта на стадионе мы вернулись в наш трейлер. Там лежала акустическая гитара, которую мы обычно возили с собой. Ричард [Стайл, второй гитарист Ghost Dance, позже игравший в Spacehog] взял ее в руки и начал играть Stop The World. Мы все сидели в трейлере и пели.
Именно эту «походную» версию песни я помню лучше всего и с наибольшей теплотой».
Rock It – Ghost Dance (1989)
«Как группа, которая всегда была намного лучше на сцене, чем в записи, я думаю, имеет смысл включить сюда то, что Ghost Dance так и не выпустили. Как автор песен, ты можешь проходить через фазы, когда застреваешь на среднем или медленном темпе и чувствуешь потребность сделать что-то побыстрее – неважно, что это будет, главное, чтобы был драйв. Я помню, что в The Sisters это был отправной пункт Эндрю для Temple Of Love – он просто выставлял BPM на драм-машине и отметал любые идеи, которые не мог сыграть в этом темпе.
Я написал Rock It как одноразовый трек, просто чтобы добавить новую динамичную песню в сет. Мы все любили Motörhead, и, кажется, это Этч показывал мне, как играть некоторые гитарные риффы из Ace Of Spades. Rock It стала моей вариацией на эту базовую идею. Думаю, к тому времени наш барабанщик Джон Грант уже выходил за рамки привычного, так что в дело пошла двойная бас-бочка в стиле Филти Энимала.
Когда песня закрепилась в сет-листе, ее обычно приходилось ставить последней, потому что мы знали, что Джон после нее будет просто никакой. Она стала настоящим гимном для нашей гастрольной команды и групп, выступавших на разогреве – гитарные техники часто бросали свои посты и присоединялись к нам на сцене или прыгали в толпу. Не реже публика вываливалась на сцену и устраивала свои лучшие псевдо-доннингтонские шоу с воображаемой гитарой. Мой любимый перфоманс случился, когда мой хороший приятель Чок Хосейн в парике Элвиса присоединился к нам в Бристоле, изображая Короля.
Когда наше сотрудничество с Chrysalis подходило к концу, они выделили нам бюджет на запись нескольких би-сайдов для потенциального нового релиза. Так мы снова оказались там, где я провел немало времени за свою музыкальную карьеру, – на студии Fairview в Халле. Мы в мгновение ока записали Rock It, но в руководстве лейбла произошли перестановки, и вскоре после этого нас уволили.
Эта неизданная песня – напоминание о последнем разе, когда мы собрались вместе в студии как группа».
Picasso Says – Gary Marx (2002)
«Примерно в 1997 году я начал работать в колледже исполнительских искусств в Ливерпуле. Не помню, как так получилось, но я начал писать песни на глазах у групп студентов. Я входил в класс и использовал любой триггер, чтобы запустить процесс.
Это первая песня, которую я написал таким образом. Я попросил студентов назвать буквы алфавита. Первыми двумя были P и S, поэтому я просто написал любые слова, которые пришли мне в голову, на букву P. Так появился Пикассо. Я вспомнил его цитату о том, что рисование – это несложно, но чтобы научиться рисовать как ребенок, нужна целая жизнь. Так что моя первая строчка была такой: «Пикассо говорит, что в этом нет ничего особенного…».
Я начал петь эту строчку, пока не нашел мелодию, которая мне понравилась, а затем поспешил подобрать аккорды на пианино, чтобы поддержать ее и показать студентам, как быстро можно создать эти строительные блоки. Я не хотел сказать, что я какой-то гениальный автор песен, просто чем ты открытее и гибче, тем меньше вероятность, что ты увязнете. Я закончил песню и на следующий день сыграл ее для студентов на другом семинаре.
Когда я пришел записывать ее с Чоком для сольного альбома Pretty Black Dots, я решил уйти от сложной аранжировки к простому клавишному вампу в стиле Джона Шаттлворта. Весь этот альбом – отражение меня самого игривого и детского».
Black Eyed Faith – Gary Marx (2008)
«Песни на Nineteen Ninety Five And Nowhere изначально были сборником инструментальных демок, которые я написал для Эндрю Элдрича в 1995 году, после того как мы обсудили возможность снова поработать вместе после почти десятилетнего молчания. Этот альбом – с добавленными мной текстами и вокалом – был просто наброском того, что могло бы быть. Некоторым фанатам, которые к тому времени уже изголодались по новому материалу Эндрю, этого оказалось достаточно. Я легко могу представить, насколько круто это было бы с Эндрю на борту.
Хотя часть меня была раздражена тем, что я не нашел новую аудиторию с Pretty Black Dots, который я считал более близким к Badly Drawn Boy и The Magnetic Fields, я научился расслабляться и получать удовольствие от того, где нахожусь. Неплохо же быть известным в основном как сооснователь The Sisters of Mercy. Как будто Скиппи, кенгуру, тайно мечтал сыграть Гамлета.
Формула, впервые опробованная при записи моего вокала на Black Eyed Faith, – это та, которой я придерживаюсь с тех пор. Мы с Чоком быстро нашли способ добавить немного моего высокого вокала то тут, то там, чтобы подчеркнуть ключевые строчки, чтобы это не было похоже на пение басом.
Другая важная роль этой песни заключалась в том, что она напомнила мне, как сильно я люблю играть на электрогитаре. Я и раньше играл стандартные гитарные соло, но иногда это казалось мне ленивым вариантом. Мне гораздо больше нравится, когда две или три мои гитарные линии переплетаются, как в финале этой песни».
Blood Moon – Gary Marx (2008)
«Если бы вы спросили мою жену, какая моя песня ей нравится больше всего, она бы, наверное, назвала эту. Не потому, что она написана для нее или что она романтичная. Это что-то на уровне звука – в этой песне бас-гитара выходит на первый план, а она обожает этот эффект.
Blood Moon была последней мелодией, которую я записал для альбома Nineteen Ninety Five. Это один из тех случаев, когда песня выигрывает от того, что ее оставляют настояться на какое-то время. Я вернулся к своему черновому демо, которое сделал для Эндрю, и подумал, что общее настроение и основной гитарный рисунок рискуют стать «продолжением того же самого» на фоне песен, которые я уже закончил. Я решил попробовать сыграть основную гитарную мелодию на басу. Это приблизило ее к тому, что делала Joy Division во времена своего второго альбома. Вместо того чтобы сопротивляться, я просто отдался течению и предался своей любви к этому звуковому миру.
Это значит, что в песне много пространства, и мой голос звучит богаче и полнее. Хотя есть моменты, где мой вокал немного блуждает, это одно из моих любимых вокальных исполнений. В нем я напеваю в лучших традициях Скотта Уокера и наслаждаюсь звучанием слов. Особенно это касается второго куплета, который я очень люблю: «Красные и золотые узоры / Красные и золотые узоры ложатся на море / И Сатурн, как влюбленный дурак, / Бросает драгоценности к твоим ногам / Я чувствую притяжение / Я чувствую притяжение / Нечто такое, что мне неподвластно / И я чувствую себя бессильным перед тобой / Почти совсем одиноким».
De La Pole Avenue – Gary Marx (2024)
«У меня бы никогда не было музыкальной карьеры, если бы я не встретил одного особенного человека в свое время. И это не Эндрю Элдрич. Моего лучшего друга с 14 лет звали Грэм Хаддлси. Именно благодаря ему я вообще задумался о том, чтобы петь или взять в руки гитару. Это одна из двух песен на Green Ginger Jive, которую я написал специально для Грэма.
Мы жили в квартире с одной спальней недалеко от Де Ла Поль Авеню в Халле. Там мы мечтали, строили планы – и часто напивались до бесчувствия. Мы переехали туда в 1977 году, в самый разгар панк-революции – славное было время. Мы были дерзкими, самоуверенными, без гроша в кармане, почти бездарными, но убежденными, что нам суждено величие.
Грэм умер в возрасте 42 лет, но он присутствует на окончательной версии этой песни, которая вошла в CD-версию Green Ginger Jive. Мы любили ставить кассетный магнитофон по ночам, как Дерек и Клайв [герои комедийных скетчей – прим. переводчика], сочиняли песни и смешили друг друга до колик. Я использовал отрывок из одной из этих кассет на De La Pole Avenue. На ней Грэм поет: «Господи, ну и чушь же ты несешь, ну и чушь», после того как я испортил свою вокальную партию в новой песне.
Я попросил своего старого халлского приятеля Норма Кирби спеть De La Pole Avenue. Это должен был быть кто-то, кто знал Грэма, кто до сих пор живет в Халле и кто был мне максимально близок по возрасту. Как только я услышал, как Норм начинает петь, я понял, что он – идеальный кандидат. В его голосе есть та юношеская задорность, которой давно нет у меня. Эта песня – особенный документ эпохи и места».
Dressed Up Messed Up Kid – Gary Marx (2024)
«Закончив текст DUMUK, как ее стали называть, я понял, что она отлично подойдет для дуэта со мной и моей хорошей подругой Джейн Мерфи, хотя в то время она активно не занималась музыкой.
Джейн выросла в Северном Ферриби, недалеко от Fairview Studios, хотя мы познакомились в Уэйкфилде, когда ей было 17-18 лет. С тех пор мы близкие друзья. Она пела в блестящей лидской группе MK13, а потом переехала в Манчестер. С группой Snowblind она была в шаге от большого прорыва.
Чтобы дать ей почувствовать, что я имею в виду, я привел в пример два дуэта, которые мне особенно нравятся: It’s True That We Love One Another The White Stripes и дуэт Силлы Блэк с Марком Боланом в Life’s A Gas. Мне хотелось, чтобы в DUMUK чувствовалось такое же тепло и невинность. Поэтому, когда Джейн пришла записывать свой вокал, это, возможно, немного выбивалось из рамок глэма. Но меня результат очень порадовал, и я знаю, что Mott, Slade и все остальные тоже отклонялись от генеральной линии, если им того хотелось.
Я также был уверен, что DUMUK с его легким налетом панк-кантри понравится Майлзу Ханту. Это была одна из двух песен, которые он закончил к моменту мастеринга Green Ginger Jive. Я перепробовал разные миксы DUMUK с его различными подходами к основному вокалу, но ему больше всего понравилось исполнение, которое было ближе всего к тому, как я сделал его сначала, что было для меня большим комплиментом.
Песня стала намного лучше благодаря участию Майлза, а также благодаря заметным инструментальным штрихам, которые предложил мой друг Барри Снайт. Свист в последнем куплете и финале – целиком и полностью его идея, очень цепляющая и милая. На мой взгляд, это хит! Мне так понравился вокал Джейн, что я написал для нее еще одну песню – Sugarcane, – которая сразу же попала на альбом».
Teenage Prayer – Gary Marx (2024)
«Это была первая песня, которую я спел, когда вернулся на Fairview спустя более чем 30 лет. Изначально я видел ее открывающим треком на Green Ginger Jive, но в итоге она стала одной из двух песен на отдельном 7-дюймовом сингле.
Я еще не закончил работу над более очевидным «систерсовским» набором песен, но когда я впервые придумал рифф, который лег в основу Teenage Prayer, мне показалось, что он как минимум одной ногой стоит в лагере The Sisters. Когда появились припевы, я увидел, что она ближе к глэму, и написал текст, чтобы подчеркнуть это.
В моем сознании она до сих пор стоит особняком. Я слышу, как ее поет Элдрич, я слышу в ней Фила Оки. Она даже напоминает мне Muse в их самом прямолинейном и попсовом проявлении. Текст – это безумный трехчастный трип, в котором переплетаются моменты из моего раннего детства, юности и настоящего.
В детстве я жил в Бертон Пидси, маленькой деревушке в Восточном Йоркшире, но каким-то образом мне удалось встретить там великую голливудскую звезду Веронику Лейк. Звучит совершенно невероятно; я и сам почти сомневаюсь, что это было на самом деле. Мой отец управлял небольшой фермой для одного богатого бизнесмена, который подружился с актрисой, когда она играла в театральной постановке в Халле, и пригласил ее погостить. Моя мама была большой поклонницей кино, поэтому мы пошли знакомиться с Вероникой. Кажется, она застряла в моем воображении как своего рода фея-крестная. В песне она волшебным образом позволяет шестидесятилетнему мне поговорить с собой шестнадцатилетним: «Королева целлулоида, позволь мальчику помечтать / Передай ему от меня, это наша с ним песня».