Пашка пришёл в университет раньше обычного. Он был на сто процентов уверен, что Ольга уже ждёт его, и намеривался поговорить о планах на сегодняшний вечер. Вообще-то Коробов хотел предложить ей переехать к нему, но вспомнив об Олеге, решил повременить: «В конце концов, зачем гнать лошадей, если она даже не намекает на переезд? Может, ей кажется, что всё это не серьёзно? – Мысли никуда не годились, Павел понимал это, но продолжал оправдывать своё решение. – Так бывает. Я ведь совсем недавно думал, что у нас с Верочкой всё серьёзно, а оказалось… Стоп! Ничего не «оказалось», и никаких серьёзных отношений с Паниной у меня не было. Хватит заниматься ерундой. Я не могу пригласить Ольгу к себе, потому что Фрол должен вернуться в Москву и ему негде жить. Это единственная причина. Всё остальное – пурга и детский лепет». Войдя в класс Павел с огорчением увидел Ольгу в окружении подруг, которые, не обращая ни малейшего внимания на сидящего в дальнем углу Артёма, горячо обсуждали свои девичьи дела.
- Привет! – Нарочито непринуждённо бросил Пашка в пространство и бесшумной походкой направился к Селезнёву, который, зажав уши ладонями, уткнулся в журнал и, как прилежный первоклашка, забавно шевелил губами.
- Здорово, Тёмыч! Ты уши-то отпусти, а то к затылку приклеятся. Ацетоном придётся отмачивать…
Парнишка вздрогнул от неожиданности и несколько секунд смотрел на товарища пустыми глазами.
- Не узнаёшь? – Павлу стало смешно, но он старался казаться серьёзным. – Что у тебя с ушами? Простудился? В медпункт зайди. Пусть прокапают.
- Нет, Пашка. Уши здесь не при чём. – С обидой в голосе возразил Артём. – У девчонок вообще крыши поехали. – Опасливо покосившись на одногруппниц, перешёл на шёпот. – Они при мне про нижнее бельё и особенности женского организма… Ну, ты понимаешь… Когда у кого эти самые…
Парень окончательно смутился и часто-часто заморгал повлажневшими глазами:
- Я что, бесполое существо, по их мнению? Если бы ты не пришёл, они при мне бы лифчик стали мерить. Тот, который Канахина в ГУМ-е купила …
Коробов притянул вконец расстроенного Артёма к себе, чтобы тот не смог увидеть улыбку, и зашептал в кумачовое ухо:
- Забей! Везде есть свои плюсы. Ты пока на них компру собирай, а потом мы вместе подумаем, как их шантажировать. Этими самыми… Ну, ты понимаешь. – Отпустив плечо товарища, ткнул пальцем в раскрытый журнал. – Что читаешь? «Огонёк»? Ничего себе! Молодец, Тёмыч. А мне не удалось купить. Знакомая киоскёрша сказала, что за три минуты расхватывают. О чём пишут «взрослые» коллеги?
Селезнёв, тут же позабыв обиды, откликнулся с мальчишеским задором:
- Молодцы наши «взрослые» коллеги! Ничего не боятся. Настоящие акулы пера! В хорошем смысле, конечно…
- А если вкратце и без эмоций? – Пашка заметил, что девушки стали прислушиваться к разговору, и не знал, как реагировать на их интерес. – Сам знаешь, время бесконечно, но только не для студента. Давай в двух словах.
Артём разгорячился, и заговорил, привычно сбиваясь и перескакивая с мысли на мысль, как будто не успевал за собственной речью:
- Понимаете, Павел? Тут почти на целую полосу материал, о том как бездушно относятся в нашей стране к инвалидам… Парень… Молодой… Страдает эпилепсией… Борется… Хочет научиться водить автомобиль… А они вообще обнаглели… Вместо помощи… Даже до экзаменов не допускают! Разве так можно? Ну и что… если приступы? Он же не виноват? Почему ему отказывают? Разве инвалиды не люди? Ты возьми сам почитай. Мне очень важно услышать твоё мнение о проблеме… А журналист – молодец! Не побоялся выступить…
- Ты сейчас серьёзно? – Пашка поморщился и оттолкнул журнал. – Я не стану читать эту лабуду. Сам подумай, Селезень. Что будет, если этого парня допустят к управлению машиной? Если у него приступ прямо за рулём начнётся, он же в лёгкую кучу народа передавит. Кто потом отвечать будет? Твой желтоперый журналист? Так он в сторонке останется. Да ещё новую тему раздует. Дескать, нет порядка в родном Отечестве. Эпилептиков к рулю допустили, а о безопасности других гражданах даже думать не стали. Ботва — это, Тёмыч. Инвалидов, конечно, жалко. Но всё должно быть по уму. Не думаю, что на Западе действуют по-другому.
- Я об этом как-то не подумал. – Артём с опаской посмотрел на журнал, и вдруг встрепенулся. – А почему тогда напечатали? Да ещё с такой подачей, что на демонстрацию выйти захотелось. В поддержку инвалидов.
- На то и расчёт. – Пожал плечами Коробов. – Скорее всего, заказ отрабатывают. Кому-то очень хочется вогнать народ в ступор. Дескать, сами глядите, в какой стране живём. Ни порядка, ни уважения к людям. Народ разволнуется и в конце концов поднимет… Тот самый «бессмысленный и беспощадный». А какой-нибудь «Алжирец» будет сидеть в своём небоскрёбе и ручки потирать.
- При чём здесь Алжир? – Артём ухватился за показавшееся ему неуместным слово, чтобы оправиться от морального нокдауна. – С Африкой у нас хорошие отношения.
Пашка не успел собраться с ответом. Дверь аудитории отворилась и в образовавшуюся щель просунулась лохматая голова незнакомого парня:
- Кто из вас Коробов? – Угадав Павла, «Лохматый» торопливо закончил. – Тебя в учебную часть вызывают…
***
Коробов нисколько не удивился, заметив у дверей учебной части Козельцеву. Елена Борисовна жестом приказала следовать за ней. Пашка кивнул, выждал несколько секунд и неспешной походкой направился к знакомому кабинету.
***
- Дверь закрой поплотнее. – Козельцева была непривычно строга. – Надолго не задержу. Короче, Павел Юрьевич, меняй свои планы на вечер. Опера тебя после занятий у остановки встретят и отвезут на квартиру. Трунов будет инструктировать.
- По поводу? – Пашка всё понял, но зачем-то изобразил недоумение. – Вроде бы ничего не эдакого предвидится.
- Предвидится. Завтра «твой» Робертс лекцию читать будет. – Елена Борисовна устало прикрыла глаза. – Начальство, сдури, решило оперативников под видом студентов в аудиторию нагнать. Подстраховывается незнамо от чего… А мне теперь голову ломать, под каким соусом их руководству факультета подать. Смекаешь?
- Так точно, товарищ полковник.
- Ступай уже. Шут гороховый…
***
Держи. – Дэн с серьёзным видом протянул Косте пакет. – На глазок прикидывал, но вроде бы твой размерчик.
Кит с готовностью принял пакет, но увидев клетчатые брюки, брезгливо выпятил нижнюю губу:
- Как хошь, братан, а я эту рванину надевать не стану. Пусть любера себе хоть на голову напялят. Чем тебе мои кожаные штаны не нравятся? Сам говорил, когда мне впаривал, что они фирменные.
- Не ной, Кит. Под люберов закосим. Дело плёвое, но маскировка лишней не будет. Вдруг америкос заяву в ментовку накатает?
- Какая «маскировка»? О чём базар? – Константин не на шутку рассердился. – У нас причесон – чистый «металл», а эти долбанные качки через одного под «ноль» стригутся. Уловил разницу?
- Забей. – Дыхнул пивным перегаром Дэн. - Народ в первую очередь штаны запомнит. Приметные. Сразу в глаза бросаются. А насчёт причёски я всё продумал. Держи шапочку. Не боись. Я спецом побольше размером взял, чтобы патлы можно было спрятать.
Кит обречённо вздохнул и понуро опустил голову:
- Ладно, Дэн. Уговорил. На что только не пойдёшь ради бабла. Главное, чтоб пацаны не узнали, что мы на измене. Когда выходим?
- Переоденемся и сразу на выход. Времени в обрез.
***
Робертс купил в киоске самый дорогой букет. Присмотрев на аллее более-менее опрятную скамейку, Джейк поплотнее запахнул на груди полупальто, подставил лицо лучам слабеющего октябрьского солнца и попытался заставить себя думать о завтрашней лекции. Но мысли упорно возвращались к Виктории: «Я веду себя как влюблённый мальчишка. Мы виделись всего один раз, а я уже нарисовал в голове прекрасный и чистый образ юной девушки. Я ведь совсем её не знаю. Между нами нет ничего общего. Другое воспитание, другой менталитет, разные интересы и разные жизненные ориентиры. В конце концов, я старше её минимум на двенадцать лет! Но почему меня бросает в дрожь при одном воспоминании о ней? Со Сьюзен я не испытывал ничего подобного. Даже когда наши отношения были на пике и дело шло к свадьбе. Может, потому, что между нами не было духовной близости, и мы оба чувствовали это? Странно. Но я уверен, что между мной и Викторией уже есть некая связь. Пусть непрочная, но всё-таки есть. – Он вдруг поймал себя на мысли, что перешёл на русский язык и нисколько не удивился. – Кажется, я становлюсь русским. Решено. Я буду молчать и слушать. Слушать и молчать». Джейк вздохнул, взглянул на часы и, взяв букет в левую руку, решительно зашагал к центральному входу литературного института…
***
Они медленно брели к улице Горького, не решаясь прикоснуться друг к другу локтями. Виктория прятала лицо в букет, улыбалась глазами, а Джейк, к своему ужасу и вопреки замыслу, болтал без остановки, не всегда понимая, о чём говорит. Ему было стыдно, но это был не тот стыд, который вгоняет в краску. Он пытался, но не мог разобраться в гамме чувств, переполнявшей его душу. Робертс, не стесняясь, любовался нежным профилем Виктории и впервые в жизни был по-настоящему счастлив…
***
Романтическая идиллия прервалась неожиданно: Виктория вдруг ойкнула, выронила букет и, прикрыв лицо ладошками, опустилась на колени. Джейк замер и тут же увидел перед собой ухмыляющегося высокого плечистого парня в нелепой шапочке на голове, от которого несло свежим перегаром.
- Слышь, братан? Уступи подружку на полчасика. Я тебе пятёру нарисую. У неё такая зад…
Робертс уже успел забыть, что способен в долю секунды войти в состояние контролируемой ярости. Он боковым зрением видел сообщника наглеца, но это не остановило его порыв. Не позволив противнику договорить мерзкое слово, Джейк точным ударом в солнечное сплетение согнул вожака пополам и, развернувшись в прыжке, врезал ногой в голову второго парня. Гнев не прошёл... Робертс сцепил пальцы в единый кулак и вполсилы, чтоб не сломать позвонки, вложился в удар по шее задыхающегося Дэна. Верзила рухнул лицом в асфальт и замер. Сообщник попытался приподняться, но удар ногой наотмашь в лицо заставил его свернуться в позу эмбриона. Робертс машинально вытер вспотевшие ладони о полы короткого пальто, затем бережно поднял Викторию на руки и, прижимая к себе, поспешно зашагал к перекрёстку…
***
Из столовой, что почти напротив знаменитого института, вышел ничем непривлекательный пожилой мужчина в демисезонной куртке. Оглядевшись по сторонам, чтобы ненароком не угодить под колёса, он довольно резво перебежал проезжую часть, подошёл к лежащим на асфальте телам и, убедившись в наличии неоспоримых признаков жизни, вернулся в столовую с намерением воспользоваться служебным телефоном для вызова кареты скорой помощи…
Повести и рассказы «афганского» цикла Николая Шамрина, а также обе книги романа «Баловень» опубликованы на портале «Литрес.ру» https://www.litres.ru/