Несколько лет назад муж одной популярной в прошлом блогерши покончил с собой. Она устроила фотосессию, на которой продемонстрировала грустное лицо и боа из розовых перьев. Наблюдатели разделились на два лагеря – кто-то утверждал, что каждый, де, скорбит по-своему, а кто-то вдову в её печали, наоборот, поддерживать отказался.
Нет, я не хочу сейчас говорить об этой конкретной женщине, хотя в последующие годы она ярко продемонстрировала, что скорбь её, скажем так, отличается от того, что переживают обычно в таких ситуациях другие люди. Например, комментируя то, что сделал её муж, она как-то раз сказала, имея в виду себя, про «ад, который устроил N». Ей устроил. То, в каком аду оказался он сам, раз пришел к такому тяжелому решению, в данном контексте даже не упоминалось.
Но повторюсь, я хочу сейчас говорить не о ней, а о том, что больше всего ужаснуло меня в той ситуации. Глядя на эту самую фотосессию в розовых перьях, я испытала практически шок. Я вспомнила, где до этого я видела это выражение лица. Где я видела такое вот ликование.
Это самое ликование было на лице у моей мамы, когда она добилась того, что бабка, и без того всю жизнь тяжело болевшая, наконец не выдержала и умерла. На лице моей мамы было то, что можно описать только этим словом – ликование.
Сразу после похорон мы поехали на море. Мама объяснила это весьма убедительно – «нам нужно прийти в себя и отдохнуть». Впрочем, объяснять особо и не требовалось, мне было тринадцать лет и меня тогда никто ни о чем не спрашивал.
Все две недели, что мы пробыли на море, ликование не сходило с её лица. Она победно поглядывала на мужчин, которые проявляли к ней интерес, и непременно, едва проснувшись, отправлялась на пляж. Когда мы вернулись, я чувствовала себе даже хуже, чем до этого. Ей же отдохнуть действительно удалось.
И вот недавно я встретила объяснение того, почему у нарциссов смерть близкого, которой они упорно добивались своими выходками, вызывает такую страшную реакцию. Об этом говорит Сэм Вакнин:
Сэм Вакнин. Когда вы разговариваете с нарциссами-вдовцами, они получают облегчение, когда их партнёр умирает физически. Они реально испытывают огромное чувство облегчения и восторга, даже если они утверждают, что любили партнёра. Но этот восторг, облегчение, ликование и праздник является слабым запахом существования. Существование трижды удалено. Когда партнёр нарцисса умирает, то нарцисс наконец-то сепарируется. На день, на два, на три, на месяц. И это ощущение реального существования становится очень близким, чем когда-либо до этого.
Ричард Грэннон. Я действительно был свидетелем этого. Молодая девушка примерно 33-х лет. У неё был молодой муж, который умер молодым. Затем на похоронах она была маниакально-эйфоричной, ошеломляющей.
Сэм Вакнин. Мы это называем неуместным эффектом. И у психопатов, и у нарциссов есть неуместный эффект во время подобных случаев. Обычные люди считают это неуместным. Нарциссы считают это очень даже уместным. Здесь подходит слово эйфория.
Вот так. И теперь мне понятно, почему моя мать, навещая меня в реанимации, была настолько злой. Она-то уже надеялась, что она наконец-то освободится и от меня.
Но я выжила и в очередной раз непоправимо её разочаровала.
