Ольга не виделась с Камалом Смаиловичем долго, не находила приличным зайти к нему. То шла горячая страда уборки урожая. Урожай был обильным, а осень дождливая и Смаилов, как и другие секретари, редко и ненадолго приезжал в Алма-Ату, а то все ездил по областям, то приближалось сорокалетие комсомола и Ольга считала кощунственным отвлекать внимание секретарей, занятых подготовкой к знаменательной дате. Она и сама готовилась к ней, писала рассказ об учетчице тракторной бригады и так увлеклась, что когда, закончив его, пришла, наконец, в ЦК комсомола, ей сообщили, что Смаилов улетел в Болгарию. После приезда Ольга уже хотела зайти к нему, но произошло новое еще более значительное событие - внеочередной съезд партии по приему семилетнего плана...
Наблюдая за Смаиловым даже со стороны, Ольга поражалась многогранности партийной работы: тут и быт, и политические, и хозяйственные вопросы, в масштабах целой страны и отдельных людей, тут и руководство разветвленной сетью комсомольских организаций республики, тут и неотложная необходимость поддерживать передовое во всех отраслях труда, и, наконец, понять и поддержать ее, то есть сугубо индивидуально каждого, кто обращался непосредственно к нему...
После его фразы "работайте спокойно, мы поможем вам и с изданием рукописи, и с отстаиванием всего ценного в ней", Ольга старалась не отвлекаться посторонними тревожными мыслями, но судьба своего труда ее все-таки волновала. "А вдруг и на Смаилова подействуют? За это время Ольга встретила немало людей, которые сначала высказывали о ее работе мнение положительное, но под влиянием обстановки изменяли ему. Она беспокоилась тем более, что и в бюро ЦК комсомола был ее злой гений, Серов, все больше подпадавший под влияние Туманова. Он осуждал Ольгу за путь, которым она шла в литературу, за то, что она не работала по специальности, он, как и Туманов, не принял ее на работу и сам же в этом упрекал. Прошедший сам большую трудовую школу, писательский труд Ольги Серов считал не больше как забавой, хотя результат его, прочтенную им рукопись, оценил высоко... В своей среде Ольга еще надеялась доказать, что ее труд не забава, но в среде непрофессионалов...
И, как назло, она пришла к Смаилову, когда у него был Серов. Конечно, разговор сразу же зашел о ней. Серов напал на нее. Ольга тревожно посмотрела на Камала Смаиловича. Он слушал Серова с неизменной улыбкой и поэтому совсем неожиданно для них обоих возразил. Возразил с той убежденностью, что Серов был вынужден почти отречься от своих слов, признавшись, что высказал мнение о ней Туманова.
Ольга невольно улыбнулась. "Да, Смаилов обладает скорей воспитанностью, чем робостью". Она не сомневалась бы в этом ни минуты, если бы могла слышать разговор после ее ухода.
- Вы потакаете Беляевой.
- В чем? - улыбаясь спросил Камал Смаилович. И хотя улыбка была уже насмешливой, Серов ответил.
- Она идет ошибочным путем. Не на то ориентирует и пишущую молодежь.
- Литература не инструкция и страх за то, что поучителен только герой без сучка и зазоринки, довел нас до создания обескровленной схемы человека, которого читатель отверг. Может герои Беляевой в чем-то и заблуждаются, так это ею и не преподносится как эталон.
Спокойствие Камала Смаиловича подстрекало на спор и Серов стоял на своем.
- И все-таки путь Беляевой - ошибка.
- Скорее смелый риск или ошибка поисков и я скорей прощу ее, чем вообще безделье. Вот чего нам надо бояться, а не того, что человек с двадцати до тридцати лет бьется над тяжелым и сложным трудом и, несмотря ни на какие трудности, его не оставляет... У нас все легче становится жизнь и это с одной стороны опасно. Мы можем развести бездельников, стиляг, поэтому увлекающуюся любым серьезным делом молодежь мы должны поощрять. Ошибки поисков исправить легче, чем привить такую любовь к труду. Если это ошибка, Беляева и сама ее со временем поймет. Но ошибка ли это? Ведь все настоящие художники посвящали творчеству всю свою жизнь и правильно ли делаем мы, требуя от начинающего справки с места работы за то время, когда он создавал свое произведение? С профессионалов мы этого что-то не требуем... Другое дело, если заниматься побочным трудом заставляет избранная писателем тема, а если это отрывает его от обработки уже собранного материала, как, например, Беляеву. Мне почему-то запомнилось выступление одного ответственного работника, который правильно требуя от писателей знания жизни заявил: "Тот, кто не брал в руки вилы - не писатель." Кто ж по его теории Пушкин, Тургенев, Лермонтов, Толстой, если не считать, что последний брал их больше для отвлечения от утомительного умственного труда... Мне кажется, что этот "ответственный" товарищ недооценивал трудности приобретения самого писательского мастерства, здесь тоже можно надорваться... Не будем же схоластами и к каждому начинающему будем подходить как к самобытно выраженной личности, потому что всякий писатель личность, так как не личность - не писатель...
Всю эту речь Камал Смаилович произнес спокойно, но она совсем обескуражила Серова, а Камал Смаилович продолжал:
- Почему вы три года назад не приняли Беляеву на работу?
- Не было места.
- А потом?
Камалу Смаиловичу было известно, что потом Серов принимал людей и без специального образования и он ждал ответа.
- Мне кажется, она не обладает основными качествами журналиста.
- А вам известны ее данные?
- Со слов,- признался Серов.
- С чьих слов? - невольно улыбнулся Камал Смаилович.- Опять Туманова?!
- С его.
- Значит, вы с Тумановым считаете, что у нее нет данных для работы ни в журнале, ни в газете, ни в издательстве, то есть сообща перекрываете ей профессиональный путь и после этого обвиняете человека в "оторванности от жизни"... А знаете, кто в этом виноват?
На сей раз Камал Смаилович ответа не дождался.
- А если я посоветую принять ее снова?
- Я снова буду возражать. Эти романисты не способны сосредоточиться на материале ежедневно необходимом газете.
- Ловлю вас на слове,- улыбнулся Камал Смаилович,- своим отказом вы узакониваете безвыходное положение увлеченного своей темой начинающего, хотя, как ответственный за газету, по своему вы и правы. Так вот я еще не разобрался, что для Беляевой лучше, коль тема уже забрала ее: устроиться работать или вплотную заняться писательским трудом. Она самостоятельно прошла трудную школу подготовки к нему, если возможно допустить, что эта школа вообще когда-нибудь кончается... Может целесообразнее дать ей возможность развернуться в уже знакомой области, чем овладевать новой профессией? Но об одном вас попрошу, продлить ей удостоверение внештатного корреспондента и печатать ее материалы в газете. Видимо, нам остается лишь по возможности удерживать литераторов в целебном русле современности, чтобы основное направление их творчеству давала сама жизнь. Михаил Александрович Шолохов предостерег нас своим признанием, что нет "более неорганизованных людей чем писатели"... Для зрелых литераторов это уже не страшно, а молодежь при такой сугубой индивидуализации труда может и заблудиться и об этой опасности не надо забывать. Мне, например, тяга Беляевой к людям в процессе работы над книгой нравится. И вообще, я за нее менее обеспокоен, чем, например, за других, казалось бы определившихся, а главное, уже чересчур уверенных в себе...
Его волновала судьба этой женщины чуть не ставшей жертвой собственной бескомпромиссности...