Журавлиный клин 73
В приют раз в неделю приходил доктор из больницы. Смотрел заболевших детей, делал назначения. Галя подробно вникала в наличие медикаментов, их названия, действие. Многое становилось понятным. Однако, не имея образования, она не могла сама делать назначения. Но в несложных случаях лечение детей ей доверяли. При серьезной болезни она, практически, безошибочно ставила диагноз и знала, какое применить лечение. Однако, инициативу пока не проявляла, боясь лишних вопросов.
Петровна давно поняла, что Галя знает больше. Однажды она привела к ней маленькую худенькую девочку.
- А ну-ка, Галенька, погляди вот эту крошку. Что-то не растет ничего, худущая, как тростинка.
Галя знала эту девочку. Петровна опекала Машеньку особенно настойчиво, выделяла изо всех, жалела.
Галя осмотрела ребенка. Ручки, ножки - палочки, губы с синевой, под глазками темные круги. Машенька была молчаливой, тихой.
- Слабенькая. Витамины нужны, хорошее питание. Летом травки соберем, поить будем. Не сразу, но окрепнет. На улицу чаще надо, движения нужны.
Петровна согласно кивала, вытащила из кармана кусочек сахара, велела Машеньке съесть здесь, при ней, чтобы никто не отобрал.
- Переживаю я за нее. Подкармливаю немного, но она ест мало, да и у меня многого нет.
- Сколько ей лет?
- Четыре. А меньше всех сверстников. Да ладно бы одногодков, так скоро ее твой Женечка догонит и перегонит.
Петровна напоила девочку теплой водой. Посадила за стол, дала карандаш с бумагой: рисуй.
Мысли о ребенке не выходил у Гали из головы. Действительно, малышка была маленькой и слабой для своего возраста. Она стала расспрашивать о ней Наталью Петровну. Было интересно, почему ребенок в таком состоянии.
- Машеньку родила шестнадцатилетняя девочка. Сама дитё. Детдом в 42-ом в эвакуацию ехал, по дороге машины попали под бомбежку. Старшие ребятишки тащили малышей до ближайшей деревни. А там кому они нужны, если в каждой избе своих не по одному. И все равно брали. Деревенские бабы свой кусок отдавали, согревали, берегли. Потом за ребятами машины наши приехали. Сначала маленьких забирали, потом сказали за остальными приедут. Да так и не приехали, не успели. Немцы в деревню зашли. Человек двадцать детдомовских остались в деревне, в семьях. Голодали, конечно. Но это пол - беды. Женщину, у которой Дашенька оказалась, обвинили в связи с партизанами. У неё у самой трое да Даша детдомовская. Женщину ту расстреляли, а над ребятишками глумились. Дашу, как самую старшую, бросили в сарай, и всю ночь терзала девчонку немчура проклятая. Выползла она потом оттуда, женщина ее деревенская к себе привела.
Наталья Петровна замолчала. Слёзы душили её, рыдания сжимали горло. Галя слушала молча. Даже представить боялась, что пережила та Даша.
- Беременная она оказалась. Хорошо, что в оккупации та деревня недолго была. Через полгода отбили ее наши. Детдомовских из деревни забрали. К нам Дашеньку привезли чуть живую. После всех издевательств она замолчала, не говорила ничего. Ей бы обстановку хорошую да питание. А у женщины той, что ее забрала, дети, и кормить их нечем. Вода да картофелины на пересчет. Но выжили. Потом дорога долгая до нас, до тыла. Даша приехала, одни глаза да живот. Ходила по стенке. Елена Ивановна ее на усиленное питание поставила, все старались сердечко ее отогреть. А через месяц начались схватки. Мучилась она, бедняжка, сильно. Девочка родилась слабенькой. Дашенька на нее посмотрела, произнесла имя Маша, и глазки свои закрыла. Навсегда. Машеньку всё же выходили. Соня около неё дневала и ночевала. Да и я к ней привязалась. Обязана эта девочка жить, понимаешь? За мамку свою несчастную, фашистами замученную.
Петровна опять замолчала. Молча пошла к себе в группу. На душе у Гали было тяжело.