Мои постоянные читатели, должно быть заметили, что к альтернативной истории я отношусь с уважением и сам не прочь на эту тему что-нибудь написать. А вот к разоблачителям "заговора официальных историков" и открывателям "истинной правды" я отношусь очень скверно. После недавней битвы при Мулдашеве я и сам задумался: откуда такая разница? Почему альтернативная история от Тойнби, Степлдона, Переслегина это хорошо, а от Фоменко, Мулдашева, Кунгурова и Хиневича — плохо? Должна ведь между ними существовать качественная разница, но какая?
Разница, как часто случается, лежит в основаниях. Основания хорошей, годной альтернативной истории можно сформулировать следующим образом:
- У человечества/страны/общества существует прошлое.
- Это прошлое познаваемо.
- Ключевое значения в истории имеют события: действия, планы, решения.
- С помощью исторических методов можно восстановить цепь состоявшихся в прошлом актов выбора и построить альтернативные версии истории, в которые те или иные акты выбора совершались иначе.
Статус альтернативным версиям истории придаётся разный. Иногда их считают лишь ещё одним познавательным инструментом, который позволяет лучше оценить реальные исторические события. Иногда (этим особенно отметился С.Б. Переслегин) — социальными факторами, которые воздействуют на людей через культуру и стремятся переформатировать события под свою логику. В любом случае доброкачественная альтернативная история покоится на непротиворечивых основаниях. О ней можно содержательно спорить.
Что важно: в альтернативной истории есть свои критерии истины, и далеко не все предлагаемые сценарии под них подпадают. Известная статья Арнольда Тойнби "Если бы Александр не умер тогда", на мой взгляд, является образчиком безудержной фантазии, что не мешает ей, однако, быть примером именно доброкачественной альтернативистики.
Тем не менее, альтернативная истории имеет сомнительную репутацию в глазах истории традиционной. Известно изречение: "История не имеет сослагательного наклонения". Доля истины в нём есть. Однако если воспринимать его слишком серьёзно, история превращается в "коллекционирование марок": не слишком научное и вполне бесполезное занятие (ибо все события уникальны, а история ничему не учит).
Другая, более серьёзная линия возражений связана с "историей факторов", которой придерживаются школы, полагающие, что исторические события, в основном, определяются не чьим-то актами выбора, а совокупностью факторов (главным образом, геофизических и макроэкономических), описывающих социальную систему. Такой подход представлен, например, в марксистской философии истории или в клиометрии. Альтернативные версии истории, при желании, можно представить и здесь, но это будут очень странные альтернативы: что-то вроде "если бы бабушка была дедушкой".
Представляется, однако, что между "историей событий" и "историей факторов" можно и нужно наладить продуктивное взаимодействие. "История факторов" задаёт ландшафт, рамки, в которых могут развиваться исторические альтернативы. "История событий" же позволяет построить сами альтернативные сценарии.
Я плохо разбираюсь в современной исторической науке, поэтому наверняка что-то напутал и несомненно что-то важное забыл. Но статья, в общем, не об этом, так что продолжим.
***
Каковы же основания недоброкачественной альтернативной истории? Можно сформулировать их так.
- Прошлое существует и конкретно.
- Нет методов, позволяющих получить надёжную и достоверную информацию о прошлом.
- Зато есть методы, позволяющие в разумные сроки и с разумными затратами, исказить и сфальсифицировать свидетельства о прошлом.
- Я знаю, как оно всё в целом было. Сейчас расскажу.
Нетрудно увидеть, что четвёртый тезис противоречит второму и третьему. И адепты горе-альтернативной истории пытаются с этим что-то делать. Получается по-разному.
Первый подход — самый честный. Адепт отказывается от вышеприведённой формулировки четвёртого тезиса и заменяет её другой: "на самом деле, не важно, что там произошло взаправду. У меня есть вот такая версия, мне она больше нравится/нужнее". Для частного лица это вполне разумный выбор: он читает лжеисторические опусы как род беллетристики и получает удовольствие.
Когда этот же путь выбирают политики, он становится зловещим. Потому что для политиков история — это инструмент управления. Манипуляции с ней позволяют погружать подданных в альтернативную картину мира, чтобы потом побуждать их к определённым коллективным действиям. Иногда такие игрища кончаются плохо — и для подданных, и для политиков. Примеры каждый, думаю, сможет назвать сам.
Второй метод — выбор по плодам. Горе-альтернативщики утверждают, что следование их учению принесёт несомненную пользу, приведёт к духовному перерождению ну или, хотя бы, к национальному возрождению. Так они переводят исторические дискуссии в категорию религиозных споров.
Проблема здесь одна, но большая. Чтобы выбрать учение по плодам, оно должно, извините, приносить плоды. Альтернативщик, призывающий к духовному перерождению, должен сначала переродиться сам — иначе кто ж ему поверит. Если же не происходит движения вверх, всегда можно утянуть аудиторию вниз, питая её комплексы и играя на низких страстях.
Так мы попадаем в третий, наихудший разряд горе-альтернативистики. Некоторые авторы уходят в эмоциональное подполье сразу, не утруждая себя поисками духовной пользы. Они обосновывают истинность своего учения тем, что выставляют окружающий мир врагами или дураками (а часто и врагами, и дураками). Адепты, соответственно, предстают в собственных глазах умными и честными, и в том имеют награду свою.
Что особенно обидно для человека мыслящего, в такой среде деградирует сам автор. Ключевое место в моей статье про Мулдашева как раз и занимает это наблюдение: его вторая книга оказалась решительно хуже первой. И он такой не один. Помню последовательно выходившие книги Резуна-Суворова. В каждой из них дураками объявлялись всё новые действующие лица: советские маршалы, западные лидеры, Гитлер и нацистская верхушка, лично Жуков — все, кроме Сталина (его нельзя, он Ктулху). Качество аргументации при этом падало, доверие к автору — тоже. Ибо нельзя всех вокруг считать недалёкими, не опускаясь на тот же уровень самому.
***
Какова же мораль сей басни?
В мире есть много вопросов, перед которыми наше познание пасует. Существует ли мир? Есть ли Бог? Почему есть я, такой уникальный, и останусь ли я, когда здесь меня более не будет?
Не надо добавлять к ним новых непознаваемостей просто потому, что очень хочется.