Вторая Мировая и Великая Отечественные войны внесли свои коррективы в представления и писателей и читателей о капиталистическом окружении Страны Советов. С одной стороны был разгромлен фашизм — как высшая стадия буржуазного империализма, создавалась мировая социалистическая система и при этом крупнейшие страны Запада, такие как США и Британская империя на непродолжительное время стали союзниками СССР, а с другой — после завершения горячей фазы противостояния, началась Холодная война. Американские империалисты строили планы нападения на нашу страну с применением атомного и термоядерного оружия. Подавляющее большинство советских граждан не сомневалось, что на мирное сосуществование с капиталистами в ближайшие годы, а то и десятилетия рассчитывать не приходится.
Все это не могло не найти своего отражения в фантастической литературе. С начала тридцатых годов по конец пятидесятых в советской фантастике преобладала теория «ближнего прицела». Фантастов призывали быть поближе к действительности сегодняшнего дня, не замахиваясь на далекое будущее. Родилась новая разновидность советской НФ, а именно — производственная фантастика. Сюжетная основа данного вида литературы базировалась на двух типах конфликта: хорошего — с еще лучшим (новаторов с консерваторами) и столкновение честных советских граждан с агентами империалистических разведок, а также — с их пособниками из числа бывших кулаков и вовремя неразоблаченных вредителей. И хотя оба типа конфликта происходили из самой жизни, редко кому из тогдашних писателей удавалось достичь в их описании убедительного жизнеподобия.
Самое любопытное, что при этом советские фантасты не уставали устраивать своим героям приключения в четырех средах: океан, атмосфера, земные недра и межпланетное пространство — то есть, в традиционных локациях научно-фантастических произведений. Совершенно не важно, чем занимались советские новаторы — прокладывали ли они арктический или даже — трансъевразийский тоннель, раскрывали ли с помощью сверхсекретного подводного корабля тайну двух океанов, завоевывали стратосферу в интересах народного хозяйства или строили межпланетную станцию — им мешали не только свои доморощенные консерваторы, но и засланные из-за железного занавеса «казачки». Реальные политические события, происходившие в мире, служили при этом катализатором авторской фантазии.
Так в романе «Арктания» (1937) известного советского писателя-фантаста Григория Никитича Гребнева (1902—1960), главным антагонистом стал венгерский авантюрист, бывший унтер-офицер Петер Шайно, который объявил себя «апостолом Павлом». Шайно призвал к крестовому походу против коммунизма. Международный империализм и католическая церковь поддержали эти «благочестивые» намерения. В Гренландии Шайно создает фашистский орден «крестовиков» и готовится к нападению на Советскую Арктику. Ему противостоит экипаж «Арктании» — советской летающей газопонтонной полярной станции, а разоблачает планы врага тринадцатилетний сын начальника Юра Ветлугин.
Появление в сюжете научно-фантастического романа школьника отнюдь не случайно. С момента проведения в 1934 году первого съезда советских писателей, авторов приключенческих и научно-фантастических произведений стали ориентировать на детей среднего и старшего школьного возраста. Началось триумфальное шествие пронырливых и изобретательных пионеров по страницам отечественной НФ. Вслед за Гребневым, одним из главных героев своего романа «Тайна двух океанов» (1939) советского школьника Павлика сделал Григорий Борисович Адамов (1886—1945). Сверхсовременная подводная лодка «Пионер», отправляется в кругосветное путешествие из Ленинграда во Владивосток, попутно проводя исследования Мирового океана. В открытом море экипаж лодки подбирает шлюпку с мальчиком — единственным выжившим пассажиром затонувшего парохода. Павлик помогает экипажу обезвредить японского шпиона, едва не погубившего подводный корабль.
В романе Николая Петровича Трублаини (1907—1941) «Глубинный путь» (1948), смышленый мальчик, по имени Тарас, является инициатором грандиозного проекта постройки подземного тоннеля между Москвой и Владивостоком. Несмотря на происки иностранных агентов, тоннель все-таки построен и по нему курсируют комфортные поезда. Не обошелся без проницательного (во всех смыслах) пионера и сюжет романа Николая Ивановича Гомолко (1922—1992) «За великую трассу» (1956), который в кульминационный момент разоблачает иностранного шпиона, проникшего на Малую Луну — советскую орбитальную станцию.
«И вдруг… на выпуклом экране телевизофона, возле которого лихорадочно суетился Бобров, вспыхнул свет, и Олег увидел незнакомого человека с крупной квадратной головой, на плечах которого поблескивали узкие, плетенные золотом погоны. Бобров почтительно поклонился этому неожиданно появившемуся человеку и громко, торжественно заговорил: —Приказ ваш выполнен, генерал! Ракета —в моих руках! Посадку сделаю в Мезонском заливе. Встречайте!.. «В Мезонском заливе?! Так это же —Федеральная Республика! Вот предатель!» Олег осторожно наклонился, схватил прилипший к намагниченному полу железный ключ. Секунда —и он со всей силой ударил по голове ненавистного врага. Еще удар!.. И еще удар!.. Назаров конвульсивно взмахнул руками, вскрикнул и медленно опустился на пол...»
С началом освоения космического пространства и наступлением в стране политической оттепели, пионеры, как и шпионы в межпланетном пространстве, появлялись на страницах научно-фантастических произведений все реже. Изменилось и отношение к капиталистическому окружению. Нет, разумеется, буржуазный строй не стал более привлекательным, напротив, в его обреченности советским фантастам виделась едва ли не большая угроза для будущего, нежели в — экономическом и военном могуществе. В предыдущей статье мы уже упоминали о том, что создатель самой масштабной коммунистический утопии в истории литературы, советский писатель Иван Антонович Ефремов предполагал, что старый мир не уступит новому без масштабной термоядерной войны. По хронологии Ефремова, после победы коммунизма в грандиозной «Битве Мары» наступит Эра Мирового Воссоединения, состоящая из Века Союза Стран, Века Разных Языков, Века Борьбы за Энергию и Века Общего Языка — все это займет, по оценкам современных исследователей творчества писателя, период с 2034 по 2226 год, то есть без малого два столетия. Именно в это период Землю покинут два звездолета, которым, после многолетних скитаний в космосе, суждено достичь планеты Торманс.
О том, что случилось с экипажами этих звездолетов, читатель узнал из романа «Час быка», впервые опубликованном в 1968 году. Вот как об этом рассказывал сам Ефремов в своем предисловии к роману: «В «Часе Быка» я представил планету, на которую переселилась группа землян, они повторяют пионерское завоевание запада Америки, но на гораздо более высокой технической основе. Неимоверно ускоренный рост населения и капиталистическое хозяйствование привели к истощению планеты и массовой смертности от голода и болезней. Государственный строй на ограбленной планете, естественно, должен быть олигархическим. Чтобы построить модель подобного государства, я продолжил в будущее те тенденции гангстерского фашиствующего монополизма, какие зарождаются сейчас в Америке и некоторых других странах, пытающихся сохранить «свободу» частного предпринимательства на густой националистической основе...»
В тексте самого романа писатель развивает эту тему, предрекая дальнейшую эволюцию капитализма: «...в наиболее мощной капиталистической стране ЭРМ (Эры Разобщенного Мира)— Америке, ставшей на путь военного диктата, стало необходимостью сконцентрировать все важнейшие отрасли промышленности в руках государства, чтобы исключить флуктуацию и сопротивление предпринимателей. Это совершилось без подготовки необходимого государственного аппарата. Именно в Америке с ее антисоциалистической политикой гангстерские банды пронизали всю промышленность, государственный аппарат, армию и полицию, всюду неся страх и коррупцию. Началась борьба со все усиливающимся политическим влиянием бандитских объединений, начались политические терроры, вызвавшие усиление тайной полиции и в конечном счете захват власти олигархией гангстерского типа...»
Досталось, впрочем, и социализму, вернее китайскому лжесоциализму, который по мнению Ефремова стремительно перерождается в монополистический государственный капитализм, ибо: «Монополистический государственный капитализм невозможен без олигархии, ибо при неизбежном падении производительных сил можно хорошо обеспечить лишь привилегированную верхушку. Следовательно, создавалось усиление инфернальности. Бесчисленные преступления против народа оправдывались интересами народа, который на деле рассматривался как грубый материал исторического процесса. Для любой олигархии было важно лишь, чтобы этого материала было побольше, чтобы всегда существовала невежественная масса — опора единовластия и войны...»
По мнению других советских писателей-фантастов, главная опасность заключалась в социальной среде, порожденной капитализмом. Острие критических стрел вновь было направлено на богатого, в материальном смысле, но нищего духовно, мещанина. В острой сатире на «их нравы» в повести «Финансист на четвереньках» (1964) писатель Зиновий Юрьев (1925—2020) рассказывает о приключениях финансиста Гроппера. Как и все смертные, эта капиталистическая акула обречена. «Он никогда не задумывался над тем, для чего он делает деньги. — пишет Юрьев.— Процесс накопления стал для него таким же естественным и необходимым, как процесс изготовления нити шелкопрядом, как строительство сот пчелами. И вот теперь его мозг, мозг Фрэнка Джилберта Гроппера, должен остановиться, распасться, исчезнуть, как подставная фирма с несуществующими активами. Из-за какого-то вульгарного рака не менее вульгарного желудка он, Гроппер, должен умереть, должен оставить свои великолепные финансовые заповедники для банды бездарных браконьеров. Страшна была не смерть. Страшно было сознание, что останутся другие. О, если бы можно было всех заставить умереть вместе с собой!..»
Дабы спасти жизнь Гроппера, врачи пересаживают его мозг в голову... бульдога. И если из булгаковского беспородного пса Шарика получился люмпен-пролетарий, то из финансиста Гроппера — вполне порядочный породистый пес, который, в отличие от своей первой, человеческой ипостаси, оказался способен на живые чувства. «Он не тяготился своим одиночеством. Для тех, кто ищет общества, одиночество — синоним скуки. Гроппер не знал скуки. Скука — это незанятый ум. Его ум всегда был занят. И ому никогда не было ни скучно, ни одиноко. Сорок миллионов друзей, хоть и запрятанные в толстостенных стальных сейфах, никогда не покидали его и никогда не давали скучать. Но сейчас, лежа в канаве под небольшим мостиком, он вдруг ощутил безмерное одиночество. Он всем своим собачьим телом внезапно ощутил громадность этого шумного, пахучего и пустынного мира и всю свою малость, исчезающе малую точку, дрожащую в вонючей канаве под заплесневелыми досками мостика. Если раньше деньги, его деньги, делали его центром финансовой вселенной, то теперь, лишенный их, он вдруг оказался ничтожным атомом, который подчиняется в своем движении совсем другим законам...»
Продолжение следует...
Начало здесь:
Продолжение здесь: