Разговор о Паше сменился обсуждением Владимира Борисовича. Марина в подробностях рассказала, откуда он взялся, описала его невыносимый характер. Родители слушали, кивали. Наконец-то в жизни дочери появился достойный кавалер.
- Эх, зря ты ему так сразу отказала, - с сожалением сказала мама, - где еще найдешь такого жениха? Взрослый, с опытом, финансово обеспечен. Начальники на заводах, наверное, неплохо получают.
Начало истории
Мама посмотрела на отца. И тот повел плечом:
- Да уж гораздо больше, чем простые работяги.
- Вот! Это тоже важный показатель. Если выбился в начальники, значит он — ответственный, серьезный. С таким, как за каменной стеной.
- А почему он до сих пор не женился? - Рассуждала Марина.
- Женщину хорошую искал. Такие мужчины что попало не берут.
Марина не знала, радоваться ли ей, что она — не что попало. Или бояться. И почему он выбрал именно ее? Особой красотой она не обладала, ничем не выделялась. И ноги у нее не от ушей. А такие, как Владимир Борисович, по ее мнению, должны искать себе фотомоделей. Чтобы сидела рядом с ним, молчала, улыбалась и вздрагивала всякий раз, когда он повышает тон.
Нет, такая жизнь не для нее.
- Мариш, пора уже задуматься о будущем, - настаивала мама, - о семье, о детях. О нас с отцом.
- А вы то тут причем?
- Мы внуков хотим нянчить. Вон, у Борисовых третий внук уже родился. А у нас ни одного.
- Даже похвастаться некем, - шутливо отозвалась Марина.
- Смейся, смейся, - мама осуждающе качнула головой, - посмотрим, что ты скажешь, когда за сорок перевалит. Вот тогда поймешь. За первого попавшегося готова будешь выйти.
- Нет, мам. Брак — это серьезно. По большой любви.
- Никто не спорит. Но тебе-то нужно, чтобы крышу от любви сносило. По другому ты не можешь. Один раз уже снесло. До сих пор не можем починить.
- Разве у вас с папой когда-то крышу не сносило?
- Сносило, - мама посмотрела на отца. Улыбнулась. С годами он стал ворчливым, о любви уже не говорит. Но смотрит на нее, как раньше, - мы были молодыми. А тебе, Марина, извини, не двадцать лет.
- Ну, началось! - Марина допила остатки чая и поднялась из-за стола, - ладно, я пойду. Пока вы меня к старухам не причислили.
- Упрямая какая! Отец! - Обратилась мама к мужу, - скажи что-нибудь. Может, она тебя послушает?!
- А что я? Пусть встречается с кем хочет, - папа посмотрел на дочь из-под нахмуренных бровей и ударил по столу, - с кем угодно, только не с этим аферюгой — Пашкой. Узнаю, что общаетесь, я ему башку снесу.
- Ему и так уже досталось, - тихо процедила Марина, обуваясь у порога.
- И нечего его защищать! Не забывай о том, что он тебя бросил! Опозорил! Жизнь сломал…
- Ладно, я пойду, - шепнула Марина маме. Поцеловала ее в щеку и закрыла дверь, заглушая разгневанный голос отца.
Больше ни слова о Паше! Он не стоит потраченных впустую нервов. Родители всегда были рядом. Они подарили Марине самое ценное, что есть на свете — жизнь. А Паша оттяпал огромный кусок ее жизни. Папа прав. Кто угодно, только не этот аферист.
Осталось лишь договориться с сердцем, чтобы оно не вздрагивало при виде Паши, не трепетало. Не ныло от тоски. Но как?
Придя на работу, Марина приняла смену, сделала обход. Заглянула к Насте. Настя сидела на кровати и с тоской смотрела на окно. При виде Марины она воодушевленно улыбнулась.
- Что такое? Почему грустим? Книжку прочитала? - Марина заметила торчащую посередине закладку. Нет. Дело не в книге. У Настены была другая, более важная причина грустить.
- У папы… завтра день рождения, - печально сообщила Настя. - Он никогда не отмечает. Пока я не напомню. Жаль. Он совсем один.
- Хочешь, чтобы я тебя к нему отпустила? - Тон Марины подразумевал — не отпущу. Она не смогла убедить сумасбродную Олесю, которая едва не потеряла ребенка. А за Настю Марина отвечает головой.
- Нет. Я понимаю. Это очень рискованно. И папа… не одобрит. Если только… - Настя смущенно покраснела, - вы поедете со мной. Но вы не согласитесь.
- Конечно, нет.
Марина собиралась выйти из палаты. И вдруг ее озарило. Владимир Борисович сказал…
- Погоди-ка, - она повернулась к расстроенной Насте, - точно завтра? Завтра же суббота!
- Точно!
Просто поразительно! Этот несносный человек назначил встречу. Именно в субботу. Значит он хотел отметить эту знаменательную дату... с ней?? Даже не сказал! Если бы Марина знала, она бы не отказала ему в такой категоричной форме.
- Ладно, - снисходительно сказала Марина, - сделаю ради тебя исключение. Только ненадолго.
- Хорошо! - Настя пришла в неописуемый восторг. И попросила, - только вы папе ничего не говорите. Это сюрприз.
Марина отработала сутки. Успела отоспаться, привести себя в нормальный вид. Она долго перебирала вещи, решая, во что ей нарядиться. Все-таки праздник, день рождения. Интересно, сколько лет Владимиру Борисовичу? Марине казалось, что ему за пятьдесят. Из-за того, что он постоянно хмурится, лоб и переносица изрыты глубокими морщинами.
Тем же вечером Марина появилась в отделении. Они медленно шагали по коридору к выходу, где Настю дожидался муж. Марина поинтересовалась между прочим:
- Сколько папе лет?
- Сорок семь.
Выглядит гораздо старше. Марина моложе на двенадцать лет. Она задумалась, прикидывая его возраст через десять лет. А через двадцать? И сколько будет ей?
- Слишком старый? - Разочаровано протянула Настя.
- Нет. Твой папа находится в самом расцвете лет.
Марина передала ее мужу. Они горячо поцеловались, обнялись. Такие молодые! Им по восемнадцать, а они уже успели пожениться. Скоро на свет появится их дочь. У них впереди еще много-много лет совместной жизни. Невольно позавидуешь, когда тебе за тридцать, ни мужа, ни детей. Лишь горькие воспоминания о прошлом.
Настя заранее позвонила папе, убедилась, что он дома. Окна были темными. Лишь в одном из них светился тусклый отблеск ночника. В руках мужа Насти был торт, второй он удерживал молодую беременную супругу. Они втроем двинулись к крыльцу.
Марина затерялась позади. Дом поразил ее своими габаритами. Двухэтажный, вокруг него газон. Дорожка, вымощенная камнями, между которыми застревали каблуки. Поэтому Марина шла осторожно, боясь оступиться и упасть.
- Это что такое?! - Услышала Марина громогласный, раскатистый бас. Она едва не подвернула ногу. У Марины дрогнули колени, каблук застрял в щели. - Кто позволил тебе выйти из больницы??!
- Пап, мы хотели сделать сюрприз, - жалобно оправдывалась Настя, - Марина Евгеньевна разрешила…
- Марина Евгеньевна?? - Прозвучало еще злее и громче, - я эту Марину Евгеньевну в порошок сотру!
- Я здесь! - Марина, хромая, подошла к крыльцу.
Владимир Борисович не успел переодеться, только снял пиджак, расстегнул верхние пуговицы рубашки. Он стоял важный и свирепый, широкоплечий оттого, что упирался кулаками в бока. При виде Марины одна его нахмуренная бровь поехала вверх.
- А вы что тут делаете?
- Настя хотела вас поздравить, - сдержано ответила Марина, - я разрешила. Под мою ответственность….
- Ответственность?? Какая к черту ответственность? Она должна находиться в роддоме! Пока не родит!
- Я сделала исключение. Я — врач. Я оценила самочувствие Насти, как удовлетворительное. Угрозы нет. И запрета на перемещение на машине тоже.
- Вы, Марина Евгеньевна… - Он ткнул на нее указательным пальцем. Хотел нагрубить. И передумал. Вернее, отсрочил неприятный момент, - с вами я позже разберусь. Что вы тут принесли?
- Тортик, - мило улыбнулась Настя.
- Тортик, - проворчал ее отец. Он освободил проход, впуская нежданных гостей.
Марина вступила на крыльцо. Как же гулко и тревожно стучало ее сердце, когда он проходила мимо хозяина дома. И снова едва не споткнулась о порог.
- Что с вашей ногой? - Спросил Владимир Борисович далеко не заботливым тоном.
- Каблук застрял между камнями дорожки.
- Что ж вы так вырядились? Как на праздник.
Скорее, на похороны. На Марине было надето скромное черное платье. Волосы убраны в хвост. Она задержалась, обернулась и достала из сумочки сверток. Перед роддомом Марина успела заскочить в магазин.
- Я пришла на день рождения. Вы сами меня пригласили. Поздравляю!
- Что это?
- Подарок. На день рождения принято дарить подарки. Можете выбросить его, не глядя. Но, если хотите, я помогу вам повязать его на шею.
- Удавка что ли? - Угрюмо предположил именинник. Марина поджала губы, сдерживая смех. Он с таким настороженным лицом разворачивал сверток, словно ожидал увидеть в нем гранату.
Галстук. Синий в серую полоску. Под цвет его темных, пугающих глаз. Когда же наступит долгожданное облегчение? Хотя бы легкая симпатия к суровому мужчине. Похоже... никогда.
За столом Владимир Борисович отчитал сначала непутевую дочку, потом ее мужа. Тот не мог ответить, он только кивал. Настя тоже не посмела. Очередь дошла до Марины, когда молодые супруги захотели уединиться. Провести немного времени вдвоем.
- Марина Евгеньевна, - заговорил Владимир Борисович, - впредь я прошу вас докладывать мне обо всех перемещениях моей дочери.
- Слушаюсь, Владимир Борисович! - Марина скопировала его суровый тон, - а я прошу вас не повышать на нее голос! Если будете кричать, Настя родит раньше положенного срока. И вы обвините в этом меня.
- Конечно, вас! Кого еще?! Если с моей внучкой что-то случится, пеняйте на себя!
- Знаете что? - Не выдержала Марина, - вы приглашали меня на свидание, а сами понятия не имеете, как вести себя с женщинами. Почему вы до сих пор один? Почему не женились?
Он промолчал. Владимир Борисович поддел внушительный кусок торта, сунул в рот. Проглотил и только тогда ответил. Вопросом на вопрос.
- А вы согласились бы связать свою жизнь с мужчиной, у которого есть ребенок? Не совсем здоровый ребенок. Как моя дочь.
- Если бы я любила мужчину, - ответила Марина, - я приняла бы и его ребенка. К чему такой вопрос?
- Не врите, Марина Евгеньевна. Любовь проходит очень быстро. Особенно, когда появляются трудности. Вам не понять. Поймете, когда окажетесь в такой ситуации. Вспомните мои слова.
- На что вы намекаете?
- На вашу связь с этим Пашей. Он сломается. Чтобы поднять на ноги больного ребенка нужно много терпения и сил. Он не сможет. Если рядом не окажется бескорыстная, отзывчивая дурочка, готовая взвалить все это на себя...
