- В школу пойдёшь? - Мать смотрела на Эльку с тревогой, которой девочка никогда не видела ранее в глазах Валентины.
- Пойду. - Вздохнула она. - Галине Николаевне обещала.
- Элька, ты это... - Мать вдруг замялась. - Ты, если плохое с тобой случилось что, не молчи. А то будешь, как я.
- А как ты?
Элька смотрела матери в глаза, понимая, что настало время узнать что-то важное, ответ на тот вопрос, который столько лет не давал ей покоя. Валентина никогда не врала. Была резка, порой до грубости, нетерпима, но говорила правду в лицо. Вот и сейчас. Пристально посмотрела на Эльку, плеснула чаю в свою кружку со сколотым краем.
- Я в папашку твоего влюбилась когда-то. - Валентина покачала головой. - Молодая была, глупая. И вроде тебя всё в какие-то идеалы верила. Мне казалось, что он самый лучший, добрый. А он добрый и был. Таскал меня по компаниям, выпивкy покупал без ограничений. Много ли мне тогда надо было?
Она вздохнула.
- Я и пила вместе с ними, чтобы своей стать, чтобы ближе к нему быть. Мать, бабка твоя, орала, била меня даже, пыталась отвадить от него. А я, что ты, любовь свою предать не могла. Тогда она меня просто из дома выгнала. Сказала: любишь - иди, но ко мне со своими бедами не суйся, не помогу.
- Ты ушла? - Элька робко разлепила пересохшие от волнения губы.
- Ушла. Думала, что он оценит. Что поженимся, будем у него жить. А он однажды привёл меня к своим дружкам. Пили много. Видать, в голову что-то стукнуло, и он просто изнaсиловал меня в тот вечер. Я плакала, просила остановиться. Какой там. А утром ушёл и оставил меня этим. Короче, еле выбралась.
Глаза девочки расширились от ужаса, но, по крайней мере, в них появилась жизнь. Она смотрела на мать, которая говорила спокойно и равнодушно о самом страшном дне своей жизни, и не представляла, как вообще возможно такое.
- А твоя мама?
- Сделала, как обещала. - Валентина вздохнула. - Я мыкалась по друзьям, подвалам, в рабочей общаге пряталась, через окно залезала, а ей было всё равно. Сказала, как отрезала. Это девчонки в общаге заметили, что живот расти стал. Они и разъяснили, что почём. Да поздно было.
- Ты не хотела, чтобы у тебя был ребёнок?
- Нет.
Мать сказала это так уверенно, что Элька съёжилась, поникла, но всё равно выговорила.
- А зачем тогда? Бросила бы. Некоторые бросают.
- За два месяца до твоего рождения моя мать, твоя бабушка, попала под машину. Я смогла вернуться домой. Мне было где жить. И, если хочешь, я в этом увидела знак. Для меня там... - Валентина ткнула пальцем вверх. - Этого бы не сделали точно. Так выходило, что я - твой должник. Я ненавидела всех, кто был тогда в этой злополучной квартире, но больше всех - твоего отца. И подумала, что если родится кто-то непохожий на него, я как-то смогу смириться.
- А я похожа...
- А ты похожа. Прости. - Валентина вылила в раковину нетронутый чай. - Но и я похожа. На свою мать. А этого я не хочу. Когда увидела тебя вчера, то поняла, что с тобой тоже что-то произошло. И не дай Бог тебе такой же судьбы. Лучше остановить всё в самом начале.
Элька вскочила.
- Ты что думаешь, что я... Что меня... Нет!
- Тогда наплюй. - Посоветовала Валентина. - Ни один из них не стоит, чтобы гробить свою жизнь. Слышишь? Ни один! Даже если он кажется очень хорошим.
- А если он действительно хороший?
- Так не бывает, Элька. - Мать вдруг погладила её по голове. - Не бывает, девочка. В каждом яблоке есть своя червоточина. Только некоторые держатся дольше, а какие-то очень быстро прогнивают изнутри. Знаешь, лучше пусть быстро.
От этой неожиданной ласки девочка опешила, но такой момент...
- Мам, ты можешь не пить больше?
- Не знаю. - Валентина убрала руку. - Человеку надо как-то снимать стресс. У меня так. Если не спилась до сих пор, значит, ничего не будет и дальше. Ты в школу опоздала.
- Пойду ко второму. Мам...
- Иди. - Валентина отвернулась. - А то и ко второму не успеешь.
* * * * *
Митю Элька увидела сразу. Он стоял привалившись спиной к школьному забору.
- Я думал, что прозевал тебя. Хоть и рано пришёл.
- Ты что, прогулял?
- Прогулял. - Согласился мальчик. - Я бы ещё вчера пришёл, но ты же так и не показала мне свой дом, а телефон выключен. Ничего, выкручусь.
Он смотрел на Эльку и не понимал, что происходит. Глаза у неё стали совсем чужими и очень взрослыми. Он вдруг ясно осознал: именно взрослыми, испытующими, лишёнными даже намёка на радость.
- Зачем тебе неприятности? - Девочка смотрела прямо ему в глаза. - Тем более из-за меня? У тебя девушка есть, своя жизнь, школа. Зачем?
- Какая девушка? - Искреннее Митино недоумение сбивало с толку.
- С которой ты целовался.
- Я? Целовался?
- Мить. - Элька шагнула к воротам. - У меня нет смартфона. Но он есть у твоей девушки. И она всё показала. Знаешь, я тоже обманула тебя. Я никакой не луддит. Просто я так живу. Мама пьёт и меня не любит. Совсем. Я напоминаю ей моего отца, который когда-то сильно её обидел. И если бы, я жила, как ты, или как твои друзья, я была бы такой же, как вы. И не читала бы никакую ерунду про английских рабочих, и не придумывала этих глупых отмазок про американскую девочку. Ты иди, Мить. И не приходи больше.
Он не успел удержать Эльку. Она проскользнула в школьный двор и почти побежала к дверям. Мальчик стянул шапку. С утра было холодно, а сейчас ему показалось, что тысячи раскалённых солнц вдруг впились в макушку. Он ничего не понимал. Пьющая мать, бедная жизнь, что ж, он слышал о таком, девушка... Какая девушка?
Он торопливо вытащил смартфон и лихорадочно заскользил пальцем по экрану, открывая свою страницу, на которую не заглядывал уже несколько дней.
"Пользователь с ником... отметил вас на фотографии"
- Бердникова... - Простонал Митя.
С этой блондинкой всё понятно. Развела его, как младенца. Но что теперь делать с Элькой? Как объяснить? Она и так никому не верит. Ему не поверит тоже. И даже если Митя простоит здесь целый день, она не станет с ним разговаривать. Мальчик поднял рюкзак с земли. В школу идти глупо, домой бессмысленно. Он просто не сможет усидеть на месте...
Он долго смотрел на стену с незаконченным рисунком. Митя привык доводить дело до конца. Научился у отца. И у Гоши. Гоша говорил, что нельзя оставлять недописанных картин - это неправильно. Это то же самое, что не прожить до конца эпизод собственной жизни. Но без Эльки жить дальше было нечестно. Митя обещал, что позволит ей самой нарисовать Лиса.
"– Вот именно, – сказал Лис. – Ты для меня пока всего лишь маленький мальчик, точно такой же, как сто тысяч других мальчиков. И ты мне не нужен. И я тебе тоже не нужен. Я для тебя всего только лисица, точно такая же, как сто тысяч других лисиц. Но если ты меня приручишь, мы станем нужны друг другу. Ты будешь для меня единственным в целом свете. И я буду для тебя один в целом свете..."
Он приручил Эльку и приручился сам. Быстро и незаметно. И никогда не понял бы этого, если бы не случилось так, как сейчас. Как плохо, что нет рядом Гоши. Отец не поймёт. Скажет: "У тебя этих Элек будет ещё столько..." А Гоша не сказал бы. Рука Мити двигалась, машинально дорисовывая Маленького принца. У фигуры лиса он остановился. Элька не пришла. И, наверное, не придёт больше. Или придёт? Он метался, как загнанный лис, а в голове всплывало:
" Лучше приходи всегда в один и тот же час, – попросил Лис. – Вот, например, если ты будешь приходить в четыре часа, я уже с трех часов почувствую себя счастливым. И чем ближе к назначенному часу, тем счастливее. В четыре часа я уже начну волноваться и тревожиться. Я узнаю цену счастью!"
Он тоже будет приходить. Каждый день, чего бы ему это ни стоило. Митя подумал и оставил у стены гаража три баллончика: с чёрной, белой и оранжевой краской. Ушёл не оглядываясь и ни на что особенно не надеясь, с тяжёлым сердцем и кучей вопросов, на которые пока не было ответов.
Четыре дня краски стояли там, где он оставил их. Но однажды... Сердце забилось радостно и тревожно. Рядом с Маленьким принцем сидел рыжий Лис и внимательно смотрел на своего Человека. Рука невольно потянулась к ставшим совсем лёгкими баллончикам. Митя несколькими уверенными движениями поправил рисунок, но самое главное он уже увидел. Рыжий Лис жил. Жил рядом с Маленьким принцем на стене за гаражами, жил внутри каждого из них.
И он решился. Повернулся спиной к рисунку, и на ржавой коричневой поверхности появились первые штрихи. Митя не замечал времени и не чувствовал холодных капель, срывающихся с осеннего неба. Потом нерешительно положил на бетонный выступ что-то плотно завёрнутое в пакет и, стряхивая воду, поспешил домой.
Элька жила на автомате. Вставала, уходила в школу, возвращалась. Вот уже несколько дней в доме по вечерам было тихо. Один раз девочка видела, как мать плеснула в стакан из бyтылки, выпила, поморщившись и собираясь налить ещё, но вдруг остановилась и поставила всё обратно.
"Пожалуйста, пожалуйста". - Шептала Элька, по детской привычке сцепив пальцы на удачу.
А потом случилось невероятное. Мать вернулась с работы и как-то совсем неловко вошла к ней в комнату.
- Вот. - Она положила перед дочерью не новый, но вполне приличный смартфон. - На работе предлагали. Недорого. Мне-то он ни к чему. Бери. Только с интернетом этим сама разбирайся. А то, правда, в школе у всех есть.
В тот вечер она снова звенела бyтылкой, но никуда не пошла, и никто не пришёл к ним. Элька боялась сказать хоть слово, опасаясь сделать хуже. Переставила симку в смартфон весь вечер смотрела на Митин номер, так и не посмев его набрать.
А на следующий день пошла и увидела за гаражами оставленные им краски. Сердце забилось испуганно и радостно. Элька долго не решалась взять в руки баллончик, а потом. Была не была... Он обязательно придёт, девочка знала это. А раз приходит, значит, их рисунок Мите дороже, чем фотографии с той блондинкой. Может быть, мама ошибается про червоточину?
Но Митя молчал и тоже не звонил Эльке. И когда она, собравшись с духом, снова вернулась на их тайное место, то сразу всё поняла. С ржавой стены гаража смотрела она сама. Митя всё-таки сделал то, что собирался. Только, пожалуй, он нарисовал Эльку слишком красивой. Разве же она такая? Или просто это он так видит её? Рядом лежал пакет. Он не мог предназначаться кому-то другому. Об этом месте не знал никто, кроме них двоих, и Элька открыла свёрток. Антуан де Сент-Экзюпери... А ещё вместе с книгой лежал смартфон и письмо.
"Элька, раз теперь ты больше не луддит, возьми его, пожалуйста. Не думай, я не взял без спроса. Это мой прежний. Отец сказал, что я могу делать с ним, что хочу. И ты можешь делать, что хочешь. Можешь каждый день проверять мой профиль. Позвони мне, пожалуйста. Я очень соскучился. Митя".
* * * * *
Это был первый видеозвонок с её номера. Митя, сотни раз общавшийся по видеосвязи, нервничал и не находил слов, но всё равно был безумно рад видеть Эльку.
- Да ну его, этот телефон! - Наконец произнёс он. - Может быть, через час на нашем месте?
- Давай. - Неожиданно легко согласилась она. Так легко, что он удивился.
А ещё больше удивился, когда девочка протянула ему его подарок.
- Книгу я оставила, а смартфон у меня теперь есть. Возьми. Пусть будет запасной.
- Откуда?
- Мама подарила.
- Она...
- Не знаю пока. Но сейчас она пьёт меньше. Она ведь и раньше не была совсем, ну, пропащей. Я говорила. А сейчас, словно произошло что-то такое, что заставило её задуматься. Может быть, она наконец увидела во мне себя, а не моего отца? Только теперь она хотя бы разговаривает со мной. Как с родным человеком, понимаешь? Мить, зачем ты нарисовал меня такой красивой? Это ведь неправда. А мы договаривались не врать друг другу.
- Это правда. - Возразил Митя. - Теперь доказать это проще, если мне ты не веришь. Смотри.
Он обнял Эльку за плечи и щёлкнул камерой смартфона. Запомнил, как делала Инга, хоть какая-то польза от этой девчонки. Они получились немного удивлёнными и взволнованными, но всё же фотография вышла неплохой.
Элька смотрела на себя подозрительно, но не заметить сходство с нарисованным Митей портретом было сложно.
- Видишь? Я же говорил. Удалить?
- Нет. Пусть останется. Мить, а пришли мне её тоже. Если мы снова поссоримся...
- Мы не поссоримся. - Оборвал он. - Совершенно точно не поссоримся. Мы приручили друг друга, а значит, оба отвечаем за это...
Эпилог
Пройдёт совсем немного времени и, оба они станут взрослыми. И поженятся совсем рано, когда обоим исполнится лишь по восемнадцать, хотя родители Мити будут категорически против. И будут жить у Валентины, которая не скажет молодым ни слова упрёка. А когда родится внучка, Митин отец, поступившись собственными принципами, однажды приедет к ним в дом, чтобы раз и навсегда помириться.
Ведь если задуматься, все мы немного луддиты, только боремся в этой жизни не с техническим прогрессом, а с абсолютно другими вещами: с собственными предрассудками, эгоизмом, дурными привычками, пытаясь вытащить на свет то первозданное и нетронутое чуждым и наносным, что позволяет нам оставаться людьми и быть самими собой во все времена. Хорошо, если на пути встретятся люди, которые поймут и поддержат.
Пусть живут в радости Митя и Элька, их маленькая дочь и наконец понявшие что-то родители, пусть живут в мире и радости и все остальные. Да и мы с вами тоже!