Луддиты — участники стихийных протестов первой четверти XIX века в Англии против внедрения машин в ходе промышленной революции.(с)
Элька сидела на старых бетонных ступенях обхватив руками худенькие колени и положив на них такой же острый подбородок. Говорят, она пошла в мать. Валентина тоже худая и вся какая-то угловатая и несуразная, не лишилась этой подростковой угловатости, даже родив дочь. Все говорили - такая конституция. Но Элька знала: это потому что мать пьёт. К ней и гости приходили такие же: болезненно худые, с острыми, торчащими на жилистых шеях кадыками. Когда они пили, кадыки двигались, и Эльке становилось противно и страшно.
Она много раз уговаривала мать лечь в больницу. Слышала от соседок, что от пьянства можно вылечить. Но мать только отмахивалась от неё, как от назойливой мухи. Валентина считала себя абсолютно нормальной, "как все".
- Ну и метаболизм у тебя, Валюха! - Восхищённо говорил какой-нибудь из обладателей ненавистных Эльке кадыков. - Тут наутро встать не можешь, а ты раз - и на работу поскакала.
- Учись, пока я жива! - Весело говорила ему Валентина.
Она вообще была весёлая, лёгкая, что ли. Совсем не как хмурая, словно всегда сердитая, Элька.
- Да ну её! - Услышала как-то раз девочка классе, наверное, в третьем. - Не приглашай. Она вечно какая-то надутая. Только праздник испортит.
Одноклассницы у окна обсуждали день рождения одной из них и Эльку не видели. Она тихо отошла в сторону. Вспомнила, как совсем маленькой один из "друзей" матери пытался сфотографировать её.
- Улыбайся! - Велела Валентина.
Элька послушно растянула рот.
- И улыбка такая же мерзкая, как у папашки. - Констатировала мать. - Лучше никогда не улыбайся.
Она и не улыбалась. На школьных фотографиях, которые Валентина всё равно никогда не забирала, тихонько становилась в последнем ряду, прячась за спинами одноклассников, и серьёзно смотрела в камеру. Это Элька сама придумала про серьёзное лицо, став чуточку старше. Но оно опять получалось совсем не таким, как хотелось, а становилось недовольным и надутым. Плохо не уметь улыбаться.
Ступени этого разрушенного неизвестно чего в старом парке были холодными. Девочка поёжилась, но не тронулась с места. Идти домой не было ни малейшего желания. Нет, мать не била Элю, даже не наказывала почти, просто не обращала внимания. Покупала вещи для школы, но никогда ничего лишнего. Строго обязательные вещи, чтоб не цеплялись к девчонке, не понимая, зачем, например, нужен дочери розовый пенал с блестящими пайетками и смешным зайчонком на подвеске, когда есть нормальный пластиковый чехол для карандашей и ручек, который во много раз дешевле, да и хватит которого не на один год, если не потерять.
- В школу учиться ходят, а не достатком хвастаться. - Говорила она. - "Пятёрок" от пенала не прибавится, а другого смысла я не вижу.
Сначала Элька хотела доказать матери, что в красивых тетрадях и с красивыми ручками она обязательно будет лучше писать. Она и вправду начинала старательно, выводя каждую букву, но через пару страниц благие намерения забывались, появлялись неизменные исправления и зачёркивания, а почерк снова превращался в самый обыкновенный "троечниковый". И девочка махнула на розовый пенал рукой.
Умела Валентина ставить на место не только дочь. Когда Элька получила "пару" за сделанную вручную на альбомных листах презентацию, мать специально не пившая накануне, наутро смерила взглядом замеревшую биологичку и произнесла.
- Думала, вы молодая совсем. Тогда бы ладно. А в вашем возрасте пора знать, что до сих пор не все хорошо живут. Сказки это. Я одна её тяну, и никакого компьютера у нас отродясь не было. И телефон...
Она демонстративно достала из кармана простенькую кнопочную "звонилку" и кивнула на стоящую рядом и опустившую голову Эльку.
- Если что, у неё такой же. Задание ребёнок выполнил. Права не имеете ставить плохую оценку. Мне ваши электронные журналы ни к чему. Девка честная растёт. Получила, сказала.
- Да. Но в век технологий вы должны...
- Не должна. - Отрезала Валентина. - Вы должны. Учить. Оценки ручкой в дневник ставить и задание на доске записывать. А не мучить и унижать. Сколько компьютер стоит? Что замолчали? У меня этих денег нет. В кредит не живу, и не буду. Но дочь гнобить не дам. Попробуйте только ещё раз работу не принять.
Оценку Эле исправили. И она окончательно поняла, что повлиять на мать не в силах даже школа. Девочка научилась спокойно с достоинством носить свои не слишком модные вещи и делать равнодушный и даже слегка презрительный вид, когда одноклассники хвастались друг перед другом новыми телефонами и часами. Но где-то глубоко внутри всё равно скребли коготками маленькие назойливые кошки.
И тут на уроке истории Элька услышала про луддитов, когда во время прoтестов в Англии против технического прогресса, который по мнению некоторых рабочих лишал их рабочих мест и зарплат, сформировалось настоящее массoвое движение. Люди бaстовали, ломали станки, доставалось и хозяевам фабрик.
"Я тоже считаю, как луддит". - Подумала вдруг она. - "Если бы вокруг не было всех этих смартфонов и планшетов, которыми так увлечены ребята, может быть, нашёлся бы кто-то, кто захотел просто поговорить". Она бы никогда не призналась себе, что хочет быть такой же, как все. К тому же учительница истории в качестве дополнительной информации и, наверное, в воспитательных целях заметила, что некоторые американские подростки начали сознательно отказываться от техники, устраивая себе цифровую разгрузку, очищение сознания.
Сознательно. Это Эльке понравилось. И она сразу же придумала, что и она сознательно тоже. Не из-за обстоятельств, а потому что это такая у неё гражданская позиция. И книги она читает не потому что больше особо делать нечего, а они всё же интересные, а потому что сама так выбрала.
Странно, но от этой придуманной ей самой истории Эльке стало легче. Она часто рисовала в воображении такую же незнакомую девочку-американку, в стареньком растянутом, как и у самой Эли свитере, которая сидит с книгой в парке или бродит по городу, разглядывая граффити на стенах, и которая так же рано ложится спать. Девчонка представлялась симпатичная, и Эля даже иногда улыбалась ей. Конечно, когда никого не было рядом.
Она окончательно замёрзла и с сожалением оглядела быстро погружающийся в осенние сумерки парк. Надо идти. Скоро совсем стемнеет. Элька встала. Ноги затекли, и девочка сделала несколько шагов вверх и вниз по ступеням, чтобы убрать неприятные ощущения.
Внезапный шум заставил её вздрогнуть. Прямо перед Элей на тропинку, ведущую к ступеням, выскочил мальчишка. Кепка надвинута на глаза, да ещё и капюшон сверху. Лица не разглядеть. Выше неё, но такой же худой, несмотря на объёмную толстовку.
- Оттуда только сюда можно? - Он ткнул рукой в сторону тропинки.
- Н-нет. - Элька растерялась. - Ещё вон там проход есть, за кустами.
- Идём, покажешь. - Мальчишка, не спрашивая, схватил её за руку. - Быстрее.
К всегда уединённому Элиному убежищу сейчас приближались возбуждённые голоса.
- Да там он. Точно. Он туда побежал.
- Валим! Да скорее же!
Когда они выскочили почти у самой ограды парка, мальчишка наконец остановился.
- Кажется всё. Оторвались. Слушай, у тебя телефон есть? Хочу геолокацию отцу сбросить, чтобы забрал меня отсюда, а мой разрядился.
- Вряд ли получится. - Элька независимо передёрнула плечами и полезла в карман. - Хочешь, позвони.
- И что, так бывает? - Новый знакомый рассматривал её телефон с недоумением. - А другого нет?
- Мне и этот не слишком нужен. - Она наслаждалась его растерянностью. - Мать заставляет носить.
Элька врала напропалую. Пусть. Всё равно они вряд ли увидятся после этого.
- А вообще я против.
- Против чего?
- Против засилия гаджетов. - Она сама удивилась собственному спокойствию. - Я луддит, понимаешь?
- Не-а.
Эля коротко объяснила.
- Что же. - Вздохнул мальчик. - У меня друг тоже нефор. Неформал то есть. На него даже уже не ругается никто.
- Я никакой не неформал. - Попыталась объяснить Элька. - Наоборот, сама по себе.
- Да понял я. - Новый знакомый примирительно кивнул. - А имя хотя бы у тебя есть?
- Эля.
- Это Эльвира?
- Элеонора. - Уточнила девочка. И торопливо добавила, - Это мама так назвала. Мне не нравится. Поэтому лучше Элька.
- А маму тоже как-то так зовут?
- Нет. Маму зовут Валентина.
- Понятно. - Протянул её новый знакомый. - Чем матрёнистее мама, тем анжелистее дочь.
И видя, как сжались Элькины кулаки, торопливо добавил.
- Это отец так говорить любит. Я так не считаю. Меня самого Митя зовут. Если полностью, то Дмитрий.
- Разве Дмитрий не Дима?
- Ты как в школе. - Усмехнулся мальчик. - Там тоже все говорят Дима. А меня Митей бабушка назвала. Только она умeрла в прошлом году. Я одну учительницу поправил, а она орать начала. Говорит, нет такого имени, выдумки родителей, мол. Я даже отцу пожаловался.
- А он что? - Глаза девочки засветились любопытством.
- А он сказал: "Не отзывайся, пока правильно не назовут. Имеешь право". Я и не отзывался. Его в школу вызвали. Ну он им всё популярно объяснил. Мне даже неудобно было, но с тех пор правильно называют. Так что я - Митя. Можно Митяй.
Он вернул телефон Эльке.
- Всё равно не понимаю, как можно обходиться без смартфона. А если друзьям написать, соцсети пролайкать...
- У меня нет соцсетей. И вообще, я, кажется, объяснила, что сама так хочу.
- А меня родители даже наказали однажды. Отобрали и телефон, и комп. Я тогда в играх сутками зависал. Потом отдали, конечно, но было тяжко.
- Каждому своё. - Элька пожала плечами. - А почему ты от тех ребят бежал?
- Да это как раз, когда родители телефон отобрали, я по улицам шлялся и познакомился с ребятами, которые граффити рисуют. Они и меня научили. Смартфон потом вернули, а рисовать я не бросил. Я за парком стену одну нашёл, хотел нарисовать кое-что, а там эти. Прицепились. Их много, ты не думай, что я прям испугался.
- Я не думаю. Терпеть не могу, когда стаей нападают.
- Поэтому и убежал. - Вздохнул Митя. - Жалко только баллончики у стены остались. Там совсем новые были. Я их даже опробовать не успел. Эти заберут теперь.
Они помолчали. Говорить было больше не о чем.
- Ну пока? - Скорее спросила, чем попрощалась Эля.
- Пока. - Подтвердил Митя и не тронулся с места. Ему нравилась эта странная, немного диковатая девочка, которая старательно делала вид, что она одна против всех. - Слушай, раз отец меня не заберёт, может, я провожу тебя?
Они шли по осенним улицам, говоря о чём-то незначительном, и каждый чувствовал, что интересен другому. Элька рассказывала про луддитов, Митя про то, как интересно превращать в картину обычную серую бетонную стену.
- Хочешь, научу?
- Так баллончиков же нет больше.
- Куплю ещё, дело наживное...
Элька ложилась спать и впервые в жизни хотела, чтобы наступил новый день.
Продолжение следует... часть 2
(Если сегодня ссылка не активна, то следующая часть будет опубликована завтра. Спасибо за понимание!)