Я не приглашала на это первое собрание Шабаша нежить, потому что единственный злободневный вопрос, который предстояло обсудить, касался только живых. Но так уж вышло, что о моих прежних обещаниях мне всё-таки напомнили.
― Ты говорила, что не позволишь ведьмам неволить духов, а сама что сделала, а? Засунула Лельку в шишку, измывалась над ней. Ни стыда у тебя нет, ни совести!
― Нефёд, отдай блюдо, пока прошу по-хорошему, ― угрожающим тоном попросила я раз, наверное, уже в сотый.
― Шиш тебе! Пока Лельку не отпустишь, ничего не отдам!
И вот так всё утро. Собрание я запланировала на шесть часов вечера, поэтому времени на переговоры у меня было предостаточно. Не хотелось ссориться с домовым ещё сильнее, но никакие другие взаимовыгодные условия, помимо освобождения заточённой мной феечки, Нефёда не интересовали. Он даже не испугался, когда я пригрозила, что отправлю его жить в конуру к Тьме.
― Ей же и хуже. На улице спать будет, а ночи сейчас холодные, ― парировал домовой в ответ на мою угрозу.
Проблема яйца бы выеденного не стоила, если бы этот маленький гад не спрятал блюдо так, что найти его не представлялось возможным. Есть у домовых такое свойство, против которого даже у демонов подходящей антимагии не имеется. Как спрячет что-нибудь ― можно забыть об этой вещи, пока он сам отдать не захочет или случайно о тайнике не проговорится. Я, конечно, могла бы и без блюда обойтись, своими силами, но не хотелось вторгаться в личное пространство тех, чьё доверие требовалось заслужить. И с блюдом надёжнее ― оно заданный объект даже из-под земли достать может. Если кому-то взбредёт в голову прятаться, чтобы на собрании не присутствовать, я уйму времени на поиски потрачу.
― Нефёд, не зли меня, ― нахмурилась я как можно более грозно.
― А то что? Тоже в шишку меня засунешь? ― огрызнулся домовой.
И ведь не убегает, не прячется ― уселся на спинку кресла и бесит меня. Можно было бы, конечно, искупать его, он водные процедуры не выносит, но это слишком жестоко с моей стороны.
«Я готов», ― пришло на телефон сообщение от Васи. Мы с ним договаривались, что его я доставлю в Лесное пораньше, чтобы было время обсудить важные детали мероприятия на месте. Поскольку отжать блюдо у несговорчивого домового к этому времени не получилось, пришлось воспользоваться пространственной магией и метнуться в Питер ― Василий уехал туда проверять мои подозрения относительно Майи Алютиной, которая раньше очень тесно общалась с Марией. Жил там Вася в гостинице где-то на окраине, поэтому нарваться на посторонних было маловероятно, но я всё же отправила ему ответное послание с просьбой сидеть в номере и никуда не высовываться до моего прибытия.
― Вась, ты нормальный? ― это было первое, о чём я спросила, когда его увидела.
Измождённый ― не то слово. Он и раньше всегда был бледным и худым, а теперь совсем высох. Кожа на его лице приобрела даже не болезненный, а какой-то неприятный землистый оттенок. Глаза, как обычно, сияли смешливыми искорками, но запали глубоко в глазницы, а вокруг них появились некрасивые тёмные пятна. Губы стали синюшными, а прежде густые чёрные волосы заметно поредели и окрасились сединой. Если бы не жуткая аура, наполненная губительной магией множества откатов, я бы подумала, что мой друг смертельно болен.
― Нормальнее некуда, ― усмехнулся Василий в ответ.
― Ты почему не слил это всё? Говорил же, что на артефакты отводы делал, ― искренне заволновалась я. ― Жить надоело? Тебе и без этого ведь оставалось немного, а теперь…
― Уймись, ― спокойно попросил он. ― Раньше назначенного срока не умру, а что выгляжу непрезентабельно, так это не худшая из проблем. У нас ещё одна жертва. Генке Благоярову вчера прилетело прямо при мне. Мы с ним в клубе сидели, инициацию твою вспоминали как раз.
Гена Благояров ― старый знакомый Василия и тоже чёрный колдун. У него точно были сделки с Марией, но это первый из пострадавших, кто практиковал не смешанную, а исключительно кровную и смертную магии. Ничего не могу сказать относительно его злодеяний, потому что не интересовалась этим раньше, но точно знаю, что Геннадий промышлял общением с усопшими и в шутку называл себя некромантом.
― Ты и его откаты на себя отвёл? ― хмуро спросила я у Василия.
― Частично, ― со вздохом признался Василий. ― Когда его колбасить начало, я даже не сразу понял, что происходит. Помог, чем смог, но сторонний отвод сделать не успел, а в больнице меня в реанимацию не пустили. Да меня и самого крыло так, что до сих пор в себя не до конца пришёл. А тебе сообщать не стал, потому что всё равно сегодня увиделись бы.
― Он… ― осторожно начала я, пристально глядя Васе в глаза.
― Утром, ― кивнул Василий. ― Острая сердечная недостаточность.
― Но как такое возможно? ― удивилась я. ― Сколько было откатов?
― Не меньше двадцати, но это только при мне. Потом его «скорая» забрала.
― То есть кто-то снял кучу порч и проклятий одновременно, ― задумалась я о том, кому такое может быть под силу. ― Ты Алютину проверил?
― Она не при делах, ― небрежно отмахнулся Вася от этого предположения. ― У неё таланта нет.
― Зато связи имеются, ― напомнила я.
― Не, ― покачал Василий головой. ― Она для Марии просто пешкой была. В этом направлении точно копать бессмысленно. Мне теперь начинает казаться, что нам вообще не человека искать надо. Вот скажи, ты сама смогла бы отследить, например, все порчи, которые я сделал за свою жизнь, и одну за другой полностью снять их без непосредственного контакта с объектами?
Я подумала немного, оценивая сложность подобной задачи, и честно ответила:
― Теоретически смогла бы, но не без усилий.
― Вот, ― многозначительно кивнул Вася. ― Если даже для полудемона это проблематично, то кто из смертных может быть на такое способен?
Я снова надолго задумалась, еда не забыв о том, что нам нужно в Лесное. Забрала Василия в своё уединённое убежище, и разговор продолжился уже в кухне карпунинского особняка за чашечкой кофе. Говорили мы долго, теорий перебрали много, но все предположения требовали доказательств, а взять их было неоткуда. Сошлись на том, что в первую очередь нужно позаботиться о защите для членов Шабаша ― хотя бы для тех, кто будет на собрании. Нефёд всё это время прятался где-то за кухонной мебелью и подслушивал нашу дискуссию. Он, конечно, тот ещё зануда, но понимает, когда дело пахнет серьёзными проблемами. Даже не знаю, какая именно часть нашего с Васей разговора его вразумила, но блюдо с голубой каёмочкой домовой принёс сам ― молча сунул его мне в руки и снова скрылся с глаз, демонстративно продолжая дуться.
― Он из-за феечки на меня обижен, ― объяснила я Васе и задумчиво добавила: ― Знаешь, это тоже очень странно. Домашняя нежить с лесной не дружит. Они могут объединяться, когда есть общая беда, но потом снова расходятся в разные стороны.
― Может, сейчас они как-то подсознательно чувствуют неладное и вступаются друг за друга перед неведомой угрозой? ― предположил Василий.
― Это было бы логично, если бы Лелька на меня бочку не катила, ― возразила я. ― Нефёд мне предан, я в нём не сомневаюсь. Перевёртыши тоже. А сейчас их как подменили. Интересы духа лесного, которого знают без году неделю, выше моих ценят. Мне кажется, если бы я её за пределы усадьбы выселила, она бы и лешего со всей его армией моховиков и лесавок против меня настроить успела.
― А водяной? ― спросил Вася. ― Он тоже её сторону принял?
Это был интересный вопрос, которым я почему-то раньше не заинтересовалась. Водяной сделал для Лельки красивый пруд. Целебный источник он туда из-под земли из своего озера не вывел, но тоже принимал участие в организации удобств для моей гостьи. Поскольку времени до начала собрания оставалось ещё достаточно, мы с Василием решили наведаться к волшебному дубу, вызвать водяного и немного с ним пообщаться.
― Бульк! Буль-буль плюх! ― ответил хозяин подземного озера на вопрос относительно того, как он относится к появлению в моих владениях новой обитательницы.
― И что это значит? ― спросил у меня Вася.
― Нефёд соврал ему, что я разрешила выкопать землянку и сделать пруд, ― усмехнулась я. ― На самом деле водяному не нравится, что жилище для Лельки построили под корнями его дуба, но раз уж я тут хозяйка, спорить с моими решениями он не счёл допустимым.
― Может, она просто хотела поближе к озеру подобраться? ― предположил Василий.
― У меня голова лопнет, если я сейчас ещё и об этом думать буду, ― призналась я. ― Идём. Покажу тебе площадку для собрания, и будем потихоньку собирать гостей.
Площадка Васю не впечатлила, но насчёт магического настила, предназначенного для защиты муравьёв от людских ног, поприкалывался он знатно. Пока он отпускал плоские шутки по поводу моей чрезмерной заботы обо всех живых и неживых созданиях, живущих в этом огромном мире, я успела набрать вокруг подлатанной магией летней сцены корзинку подосиновиков ― хоть не с пустыми руками домой вернусь, мужа вечером жареной картошечкой с грибами порадую. И моховиков попросила насобирать мне клюквы на морс.
― И мне. Я тоже морс клюквенный люблю, ― вставил своё слово Вася.
Удивительный человек. Выглядит так, будто по нему уже панихиду заказывать пора, а ему всё шуточки. И ещё мне не понравилось, как он на меня смотрит. Пару раз перехватила случайно его взгляд, и аж не по себе стало ― тоска такая у Василия в глазах, словно это наша последняя встреча. Когда вернулись в усадьбу оставить грибы и забрать блюдо, я не удержалась и спросила:
― Вась, зачем ты мне врёшь? Сколько тебе на самом деле осталось?
Он усмехнулся, взял из моей корзинки один из грибочков, повертел его в руке задумчиво, а потом ответил:
― Не больше недели, но это всё равно много, Эль. Я уже почти год живу сверх того, что было отпущено. Раньше осторожничал, потому что хотелось отсрочить неизбежное, а сейчас просто устал. Хочется перед смертью сделать для тебя что-нибудь полезное.
― Дружба дружбой, Вась, но не надо себя гробить, ― попросила я. ― Ты и так, если вспомнить, много чего для меня сделал. О себе подумай. Хватит, не лезь больше в это. Не взваливай на себя лишнее.
― Это не ради дружбы, Элька, ― усмехнулся он, вернул подосиновик в корзину, присел за стол и посмотрел мне прямо в глаза. ― Ты мне нравишься. Как женщина. Но я не настолько эгоист, чтобы навязываться тому, кто способен видеть во мне только друга.
Я тоже села. С минуту молчала, переваривая услышанное, после чего спросила:
― Ну и зачем ты открыл мне сейчас эту страшную личную тайну? Нельзя было унести её с собой в могилу?
― В доброте и сострадании тебе не откажешь, ― ответил Вася очередной усмешкой. ― Это был просто небольшой приступ жалости к себе, прости. У меня в последнее время настроение ни к чёрту. Ты грибы для семейного ужина собираешь, а я думаю о том, где бы скопытиться так, чтобы труп нашли быстро. В такие моменты одиночество уже не кажется таким уж распрекрасным.
Мне стало жалко его до слёз. Это ведь так страшно ― знать, что смерть уже ходит за тобой по пятам, и не иметь возможности что-либо изменить. Василий храбрится, никому не показывает свой страх, отшучивается и пытается казаться беззаботным, а на самом деле ему очень нелегко.
― Зря я это всё сказал, ― признал Вася свою ошибку, вынул из кармана носовой платок и протянул его мне. ― На вот. Демоны не плачут, забыла?
― Это почему же? ― спросила я, высморкавшись в квадратик клетчатой хлопчато-бумажной ткани, пахнущий мужской парфюмерией.
― Они бессердечные и бесчувственные, ты сама об этом говорила, ― напомнил Василий. ― Всё, закрыли тему. Я ещё не умер, так что рано меня оплакивать. Пять часов уже, пора твоих подданных собирать.
А у меня на душе в тот момент так паршиво было, что захотелось отменить собрание, вернуться домой, уткнуться носом Власову в грудь и стоять так, слушая ровное биение его сердца, до конца своих дней. Вот только у моих дней нет конца. Мне суждено потерять всех близких и родных одного за другим и жить с этой болью вечно. Я уже решила, что после Власова у меня больше никого не будет. Закрою своё сердце на замок от всех, чтобы не бояться новых потерь. А до тех пор придётся страдать, потому что я демон только наполовину, и человеческие чувства мне не чужды.
Оглавление:
Первая книга серии:
