- Лиза, ну ты бы хоть накрасилась, принарядилась, да улыбку бы натянула на своё недовольное вечно лицо, - мать устало махнула рукой в сторону дочери, которая снимала пальто в коридоре, помещая его в шкаф, - ну учу тебя учу, а толку никакого. В двадцать четыре года подружки все твои уже детьми обзавелись, вон у соседки у нашей пять внуков, а дочки то у неё практически ровесницы твои. Светка на два года старше, а Инка на год младше, а уже замужем, детей нарожали. А ты со мной так и будешь жить всю жизнь?
- Мам, - отозвалась недовольно Лиза, - ну что ты опять начала. Инка хорошо живёт что ли? Я вчера её вон с синяком видела, тащила она своего охламона Вовку домой. Ты слышала бы, как он матом её крыл на всё село. Ты мне этого желаешь?
- Ну бывает в семье всякое, не спорю. Инка как-то неудачно, но вышла замуж всё равно. А ты всё в девках.
- Да, я знаю, мне двадцать четыре года, в твоей молодости меня бы уже давно в старые девы списали, - пробубнила Лиза, изображая занудные речи матери, - ну и пусть, мам, пусть буду старой девой. А что я тебе сделаю? За кого мне замуж выходить?
- Ну так, чтобы приглянулась кому-нибудь, не нужно быть серой мышью, как ты, нужно менять в себе что-то. Я вот и говорю, краситься тебе нужно, причёски делать, наряды одевать нормальные, а не этот серый балахон, ну и общаться больше. Вон девки где-то в интернете женихов ищут.
- Мам, в каком интернете? В нашем селе хоть с интернетом, хоть без него, нет нормальных.
- Но другие же выходят замуж, - мать никак не сдавалась, пытаясь убедить дочь в своей правоте.
- Ну ты тогда, чего не замужем?
- Меня не трогай, я своё дело выполнила, замужем была, тебя родила, теперь бы вот внуков нянчить, а их нет.
Замужем мать Лизы и правда была, но десять лет назад пьяного мужа она однажды выгнала из дома со злости, а он не будь дураком, да и не вернулся обратно прощения просить, взял и перешёл жить в соседний подъезд. Так там и прижился мужчина.
В своём селе Лиза считалась серой мышью. И правда не было у неё ни стиля, ни шарма, ни какой-то особой, женской привлекательности. Мешковатая одежда просторного покроя, которая ей так нравилась, никак не показывала очертания фигуры, не привлекала и не заманивала мужчин.
Да и чем заманивать? Волосы жиденькие, часто убранные в хвост, грудь небольшая, такая, что и бельё не требуется подбирать, лицо вытянутое, с небольшими, как горошины глазками, которые Лиза никогда не красила, так как надобности в этом не видела. И кто такую полюбит?
Работала Лиза кухонным рабочим в детском саду, зарплата небольшая, да и женихи отсутствуют на её рабочем месте. А какие сыновья, да племянники были у сотрудниц, так тех ей никто не советовал, да не предлагал.
Образование толком Лиза не получила. Чтобы поступить в какой-то ВУЗ нужны были деньги и самостоятельность. В их селе учиться было негде, поэтому сразу после школы отправилась Лиза в детский сад на кухню помогать, да так там и осталась.
Последний год мать нудила каждый день, уговаривая Лизу хоть как-то измениться, выйти в люди, начать общаться. Все её советы слушала дочь в пол-уха, не придавая им никакого значения.
Несколько месяцев уже она хранила свою тайну, боясь сказать матери, страшась осуждения всего села. Тут все друг друга знали, а сплетни были излюбленным занятием большей части населения.
- Лиза, ну ты меня слышишь? Давай я тебя к Верке запишу, может она тебе какую-то причёску посоветует? – вечером мать опять взялась за свои нравоучения.
- Мам, а ты чего к ней не сходишь, стрижёшься и всё. А седые волосы вон не закрашиваешь.
- Ну чего ты меня приплетаешь, мне для чего? Замуж не выходить, а в моём возрасте у всех седина появляется и что? – Мать всегда себя оправдывала, - а тебе надо внимание привлечь. Ты меня слышишь?
- Мам, ты и поесть спокойно не дашь, я и так устала.
- Потому что замуж надо выходить, да рожать. Когда ребёнка заводить собираешься? Уже двадцать четыре, скоро двадцать пять, если даже и найдёшь кого, то ребёнок не раньше тридцати появится.
- Мам, ну чего ты привязалась? – Лиза начинала выходить из себя.
- Да ничего, хватит уже со мной жить, замуж выходи и живи, как нормальные девушки, ребёнка роди хоть одного, - женщина повысила голос, старательно делая акцент на том, что она недовольна тем, как складывается жизнь дочери.
- Да беременная я, всё, не выйду замуж! Теперь серая мышь и вовсе никому не нужна будет, успокойся.
- Что? – Мать заморгала ресницами, вытягивая шею и чуть отдаляясь от дочери, - не поняла.
- Пять месяцев, - произнесла Лиза уже тише, отворачиваясь от матери к своей кружке за столом.
- Ты нормальная? – она опустила взгляд, стараясь увидеть что-то в том месте, где должен был быть живот, - шутишь?
- Нет, не шучу. Я на учёт встала в больнице, только не у нас, в город езжу, чтобы тут никто не знал.
Лиза встала, прошла до комнаты и взяла там свою сумку, чтобы отыскать нужный документ и принести его матери. Через несколько секунд перед носом Ольги Николаевны уже красовалась карточка беременных, какую выдают в гинекологии.
- Беременна? – Женщина читала информацию, старательно переваривая то, что там было написано, затем оторвалась от карточки, посмотрев серьёзно на дочь, - а отец кто?
- Не скажу.
- Как не скажешь? – Ольга Николаевна положила карточку на стол, не собираясь читать дальше, так как ничего толком там не понимала, - надуло ветром, что ли?
- Пусть так будет, не буду я тебе говорить.
- А замуж ты собираешься за своего этого невидимого жениха? Он знает о ребёнке?
- Знает, но замуж я за него не собираюсь.
- Как так? Почему?
- Тебя это не касается, - Лиза встала, забрала карточку и ушла в свою комнату, закрыв за собой двери.
После того разговора мать не разговаривала с дочерью неделю, ожидая каких-то извинений, либо объяснений, которых так и не было. Ольга Николаева чувствовала себя обманутой, преданной. Она ждала, что дочь, как все выйдет замуж, а она станет с соседками обсуждать своего зятя, да хвастать достижениями внуков.
Но вместо всего этого запланированного счастья, дочь решила её опозорить, привлекая к их семье дополнительное внимание. Она вспоминала, сколько много грязи было вылито на неё, когда её Стасик не вернулся домой, решив переехать к Раисе, соседке из соседнего подъезда.
Сколько же тогда про неё говорили плохого. Обсуждали, что выгнала Ольга мужика на улицу, говорили, что жена плохая, раз так муж пьёт беспробудно, никак она за ним не смотрит, никак не может повлиять на его поведение, а значит и уважения не достойна.
А тут ещё и дочь подкинула новый позор. Ольга Николаевна так и ждала уже, как начнут на неё пальцем показывать, да смеяться за спиной, дескать не смогла путёвого ребёнка воспитать.
У всех были нормальные дочери. Они взрослели, бегали на танцы, затем выходили замуж, да детей рожали. Её же дочка была с детских лет серой мышью, на которую парни никакого внимания не обращали. Как бы она не пыталась повлиять на дочь, ничего у неё не выходило.
***
В голове Лизы зрел странный план. Она и дальше собиралась скрывать свою беременность, а как только родила бы ребёнка, так сразу же пустила бы слух, что усыновила она его, за неимением собственных детей.
Она продумывала уже своё увольнение с работы, дабы скрыться с глаз коллег. Дальше сидела бы Лиза дома до нужного момента, а как рожать приспичило бы, так и уехала бы сама на автобусе в город тайком, чтобы никто не видел.
Отец ребёнка, Павел Сергеевич Боровой, был уважаемым человеком в селе. Мужчине было под сорок, он давно женат, а его дети учились в старших классах местной школы.
Когда-то Павел пришёл в первый раз в дом к одинокой женщине, чтобы помочь с проводкой, да подкалымить, а позже стал являться периодически, когда в квартире что-то перегорало и требовало ремонта.
И как-то проникся мужчина к этой серой мышке, которая обитала в квартире, а год назад они начали встречаться. Это было тайно, да довольно редко. Павел Сергеевич всего боялся, не хотел он терять репутацию добропорядочного мужчины и семьянина.
Да и Лиза не собиралась его компрометировать, всё прекрасно понимая и про себя, и про своего любовника. Когда мужчина узнал, что Лиза беременна, он не на шутку испугался, предполагая, что это всё - крах наступил. Но Лиза успокаивала, обещая никому и ничего не рассказывать.
***
- Ну хоть кто этот подлец скажи мне, - мать возобновила своё общение, не добившись ничего молчаньем.
Женщины смотрели вместе фильм по телевизору, а за окном задувала февральская вьюга, словно предвещая весь предстоящий позор, что предстояло пережить двум дамам.
- Не скажу мам, - она выключила пультом звук рекламы на телевизоре и повернулась к Ольге Николаевне, - мам, я вот знаешь, что думаю? – Лиза на время умолкла, отведя взгляд в сторону и на какое-то время оказываясь в своих мыслях, - а если сказать, что я его усыновила?
- Как это? – Ольга Николаевна округлила свои глаза.
- Чтобы не донимали этими вопросами наши сплетники, которые мне сейчас начнут косточки мыть и грязью поливать. Будут же свои предположения строить, а так я пущу утку, дескать Лиза усыновила ребёнка, и нет проблем.
- Не выдумывай ерунду, лучше скажи, кто этот парень? Я схожу, посмотрю ему в глаза, как он ходит себе спокойно по земле, а мы тут должны разгребать.
- Мам, я не скажу тебе, никогда не скажу.
- Вот буду ходить по селу и не буду знать? А он станет мимо проходить и насмехаться надо мной?
- Мам, ты тут при чём? – Лиза начала раздражаться, раскаиваясь в том, что завела разговор.
- Я мать, все про меня станут думать плохое. Будут говорить, что плохо воспитала, ума не дала.
- А что ты мне дала? – Лиза вдруг соскочила с дивана, устремляя свой взгляд на мать, - что дала? Вот эту унылую жизнь? Ты думаешь я от чего мышь серая? А с чего мне радоваться, когда я всю жизнь вижу вот такую мать, которая вечно нудит. Что ты мне дала? Одиннадцать классов образования и всё? Я где работаю? Кухонным работникам, мама, очнись, я никому не нужна.
Лиза закрыла лицо руками и ушла к себе, хлопнув дверью. Женщины опять неделю не разговаривали, обижаясь каждая на своё. Мать считала себя жертвой, убеждённая в том, что жила всё это время только ради дочери, сама же Лиза страдала от непонимания, как ей дальше поступить.
Её страшили все эти сплетни, казалось, что уже все знают, что уже за спиной шушукаются, смеются и показывают на неё пальцем, когда она проходит. Мать права, не получилось у неё так, как у всех девушек её возраста. Не вышла она замуж, а ребёнок будет, но не так, как бы она мечтала.
***
Никитка родился здоровым мальчиком. У Лизы ещё возникали мысли в роддоме, а что если и вовсе отказаться от малыша, но чем больше она его держала на руках, тем дальше уходили её переживания.
К моменту рождения внука Ольга Николаевна почти смирилась с тем, что никогда не узнает имя того мужчины, что не пожелала быть отцом. А через несколько месяцев, когда она забрала дочь из роддома, женщина и вовсе начала забывать о тех страхах, что одолевали её. Теперь у неё было больше хлопот.
Павел Сергеевич не проявлял никакого интереса ни к ребёнку, ни к Лизе. С момента рождения Никиты мужчина так и не позвонил ни разу, чтобы поздравить её со знаменательным событием.
Павлом владел сильный страх, он настолько боялся потерять своё уважение в селе, что отказался исправлять поломки в квартире одиноких женщин.