Франция до революции: лоскутное одеяло суверенитетов
В XVIII веке территория Франции представляла собой настоящую мозаику из различных государственных образований. Помимо земель, напрямую подчинявшихся французской короне, в пределах страны существовало около десятка независимых княжеств и сеньорий, чьи привилегии уважал король. Среди этих микрогосударств можно было встретить такие экзотические образования, как крошечное королевство Ивето, княжества Бидаш и Анришмон, республики Солер и Мюлуз, а также папские владения в Авиньоне.
Эти феодальные реликты прошлого существовали в самом сердце Франции на протяжении столетий, сохраняя свою независимость и уникальные правовые системы. Однако бурные события Французской революции, начавшейся в 1789 году, в корне изменили политическую карту страны. В течение следующих девяти лет все эти карликовые государства были поглощены революционной Францией, став неотъемлемой частью единой республики.
Процесс присоединения анклавов: от добровольного до принудительного
Интеграция независимых территорий в состав революционной Франции проходила по-разному. Некоторые княжества сами проявили инициативу присоединения к новому государству. Так, княжество Арш-э-Шарлевиль в Арденнах самостоятельно направило своего представителя в Генеральные штаты, демонстрируя тем самым желание стать частью французской нации.
Другие анклавы, дорожившие своими юридическими и налоговыми особенностями, не испытывали энтузиазма по поводу вхождения в состав Франции. Тем не менее, в течение нескольких лет все они были "воссоединены с Францией", причем это объединение оказалось окончательным. Единственным исключением стало княжество Монако, которое возродило свою независимость в 1814 году.
Среди всех этих присоединений особое место в истории занимает аннексия Монбельяра - небольшого протестантского города, являвшегося автономным владением князей Вюртембергских. Это был своеобразный кусочек Германии, зажатый между французскими территориями, что отразилось даже на гастрономических пристрастиях его жителей, любивших сосиски с тмином.
Монбельяр: немецкий анклав на французской земле
Монбельяр представлял собой суверенное графство, управляемое штатгальтером и регентским советом. Город имел особый статус, являясь автономным владением князей Вюртембергских. Эта ситуация создавала уникальный культурный и политический ландшафт: небольшой немецкий анклав, окруженный французскими территориями.
Протестантский характер Монбельяра также выделял его на фоне преимущественно католической Франции. Эта религиозная особенность была важным фактором в сохранении культурной автономии города на протяжении веков.
Экономически и культурно Монбельяр развивался под сильным немецким влиянием. Это проявлялось не только в кулинарных пристрастиях (например, любви к сосискам с тмином), но и в архитектуре, языке и обычаях жителей. Город был своеобразным мостом между французской и немецкой культурами.
Якобинский террор добирается до Монбельяра
В разгар Террора, в октябре 1793 года, судьба Монбельяра круто изменилась. Бернар де Сент, известный под прозвищем "Пиош-Фер" ("Железная кирка"), член Конвента и один из тех, кто голосовал за казнь короля, находился в Безансоне с миссией по "республиканизации" региона. Узнав о существовании маленькой монархии в зоне его ответственности, он решил действовать.
7 октября 1793 года Бернар де Сент сообщил Комитету общественного спасения о своем намерении завоевать Монбельяр. Для этой цели он собрал два недавно сформированных батальона и около сотни кавалеристов. Надев трехцветный плюмаж - символ представителей народа на миссии - он отправился в поход.
Причиной для вторжения послужило то, что князь Монбельяра предоставил контингент врагам Республики, а его дети служили в армии коалиции. "Мне не нужно было больше, - писал Бернар де Сент, - чтобы решиться подчинить Франции маленькую страну, которая является настоящим червем, грызущим нас изнутри".
Бескровное завоевание и казнь кота
10 октября 1793 года революционные войска без единого выстрела вошли в суверенное графство. К тому времени правящая семья давно покинула Монбельяр, уехав в Германию вместе с местной знатью, захватив с собой драгоценности, картины и коллекции изысканных табакерок.
"Пиош-Фер" сразу же ввел налог, конфисковал обстановку замка и приказал установить гильотину, привезенную из Везуля. Для закрепления завоевания требовалась кровь, но как это сделать при отсутствии какого-либо сопротивления и без единого представителя старого режима?
В этот момент произошел эпизод, ставший символом абсурдности революционного террора. Мимо проходивший кот был выбран в качестве жертвы. Несчастное животное, которое революционеры сочли "аристократическим", было немедленно обезглавлено "национальной бритвой" - так якобинцы называли гильотину. Редко когда завоевание проливало так мало крови, и редко когда жертва войны была настолько невинной.
Бернар де Сент торжествовал: "Гражданка гильотина старшая творит здесь чудеса, с небольшим уведомлением, которое я напечатал и в котором призываю ее; сундуки наполняются; вещи приходят со всех сторон; я получил даже костюм епископа с его крестом, митрой и всеми чертенятами".
Согласно местной традиции, казненного кота звали Лео, что по-латыни означает "лев". Это имя символично: лев был геральдическим символом Франш-Конте, провинции, в состав которой входил Монбельяр. Интересно, что этот же лев позже появился на логотипе автомобилей, производимых семьей Пежо, родом из Монбельяра.
Последствия аннексии Монбельяра
Присоединение Монбельяра к революционной Франции имело далеко идущие последствия. Во-первых, это означало конец многовековой автономии города и его уникального статуса как протестантского анклава в католическом окружении. Во-вторых, это привело к глубоким социальным и экономическим изменениям в регионе.
Интеграция Монбельяра в состав Франции способствовала постепенной "французификации" местного населения. Немецкий язык, преобладавший в городе на протяжении столетий, начал уступать место французскому. Протестантская церковь, хотя и сохранила свое влияние, была вынуждена приспосабливаться к новым реалиям светского государства.
Экономически Монбельяр также претерпел значительные изменения. Город, ранее ориентированный на торговые связи с немецкими землями, теперь должен был перестраивать свою экономику в соответствии с потребностями французского рынка. Это привело к развитию новых отраслей промышленности, в том числе часового дела и, позднее, автомобилестроения, которое прославило Монбельяр на весь мир благодаря семье Пежо.
Судьба революционера: от триумфа к изгнанию
Судьба Бернара де Сента, известного как "Пиош-Фер", сложилась трагически. После падения якобинского режима и реставрации монархии во Франции он, как и многие другие революционеры, оказался в опасном положении. Опасаясь за свою жизнь как цареубийца, он покинул Францию в 1815 году и отправился в Америку.
Однако судьба распорядилась иначе. Корабль, на котором плыл Бернар де Сент, потерпел крушение у острова Мадейра. Завоеватель Монбельяра оказался вынужден провести последние годы своей жизни на этом португальском острове, среди глубоко католического населения, которое относилось к нему с презрением и отвращением.
19 октября 1818 года Бернар де Сент умер в изгнании. Его тело было брошено в море - печальный конец для человека, который когда-то считал себя вершителем судеб. Ирония судьбы заключалась в том, что революционер, приказавший казнить кота, в конце концов сам стал пищей для рыб.
Наследие революционной аннексии
История присоединения Монбельяра к революционной Франции является ярким примером того, как масштабные исторические процессы могут проявляться в, казалось бы, незначительных эпизодах. Казнь кота стала символом абсурдности революционного террора и того, как идеологический фанатизм может приводить к бессмысленной жестокости.
В то же время, эта история иллюстрирует процесс формирования современного французского государства. Поглощение малых суверенных образований, таких как Монбельяр, было частью более широкого процесса централизации и унификации, который начался еще при монархии, но достиг своего апогея в годы революции.
Сегодня Монбельяр - это типичный французский город, но его уникальная история все еще ощущается в архитектуре, культуре и даже в местной кухне. История казненного кота Лео стала частью городского фольклора, напоминая о бурных событиях конца XVIII века.
