Шел 1936 год. Солнце нещадно палило оживленный порт Хайфы. Воздух был тяжелым, пропитанным запахом соли и пота. Капитан Хэнк вытер пот со лба, щурясь на причал, где ждала группа бедуинов. Их лица, обветренные и загорелые, были непроницаемы. Груз уже был на месте.
Семь больших деревянных ящиков, каждый скованный толстыми железными цепями. Странные символы, похожие на древние глаза, были нарисованы на бортах ящиков. Казалось, символы наблюдают, оценивают. Хэнк никогда не видел ничего подобного. Неприятное чувство шевельнулось у него в животе.
Высокий бедуин с глазами темными, как море в ночи, шагнул вперед. В руке он держал небольшой тяжелый мешок. Золотые монеты, понял Хэнк, их блеск был очевиден даже в ярком солнечном свете.
Бедуин заговорил, его голос был похож на низкий скрежет. «Не открывай!» – предупредил бородач, в его словах, произнесенных с сильным акцентом, который Хэнк не смог определить, чувствовалась угроза. В этих ящиках то, что не должно быть потревожено. Хэнк взял мешок, чувствуя тяжесть золота и кивнул, стараясь казаться спокойным, но предупреждение Бедуина эхом отдавалось у него в ушах.
Какие секреты хранили эти ящики? Капитан отогнал дурную мысль, сосредоточившись на богатстве, которое сулил груз. Команда морского зова ворчала, затаскивая ящики в трюм. Тревожные символы, необычный вес, пугающая тишина, исходящая от поклажи – все это вселяло в моряков чувство дурного предчувствия.
Слухи о проклятых сокровищах и древнем зле распространялись, как лесной пожар. Хэнк, несмотря на собственную тревогу, отметал страхи матросов. «Суеверная чушь» – называл капитан это. Он напомнил подчиненным о золоте. Их награда за доставку этого странного груза в Лондон будет больше, чем они могли бы мечтать.
И все же капитан не мог избавиться от образа пристального взгляда бедуина. «Не открывай». Путешествие началось. Русалочий зов разрезал кристально чистые воды Средиземного моря, оставляя позади Хайф. Когда солнце опустилось за горизонт, окрасив небо в оранжевые и фиолетовые тона, на корабле воцарилась неестественная тишина.
Обычные звуки скрипящего дерева и хлопающих парусов, казалось, исчезли, сменившись нервной тишиной. Тишину нарушало лишь тихое плескание волн о борт. Звук, который теперь казался усиленным эхом, отражая растущее беспокойство, охватившее корабль. Первая ночь в море, казалась самой длинной в жизни матросов.
В воздухе повисла гнетущая тишина, которую нарушали лишь далекие крики чаек да скрип корабля. Но дело было не только в этом. Мрачная тишина словно слушала, наблюдала. Команда ютилась под палубой, их лица были измождены и бледны в мерцающем свете лампы. Моряки шепотом рассказывали истории о проклятых кораблях и мстительных духах.
Каждый скрип корабля, каждый всплеск воды о корпус – все это заставляло содрогаться морских пиратов. Хэнк расхаживал по палубе, сжав трубку в зубах, пытаясь не обращать внимания на холодный страх, проникавший в его кости. Капитан смотрел на бескрайний океан, на звезды, миллионы светящихся точек в бесконечной тьме. Хэнк никогда не чувствовал себя таким одиноким, таким уязвимым.
Море, обычно бывшее для капитана источником комфорта и спокойствия, теперь казалось огромной, непознаваемой бездной. Хэнк почувствовал озноб, и это был не морской бриз. Создавалось чувство, что за ним наблюдают, будто охотятся из темноты.
Ночь тянулась, и сон не приносил облегчения. Моряки ворочались в своих койках, преследуемые кошмарами о древних существах и невидимых ужасах. Казалось, из самых стен корабля доносился шепот, шепот на непонятных им языках, леденивший душу. Один матрос, молодой парень по имени Томми, поклялся, что видел краем глаза движущиеся тени. Молодой парень описывал гротескные фигуры со-светящимися глазами. Их формы извивались и клубились, словно дым.
Другие матросы списали это видение на кошмар, но страх уже пустил корни в сердца остальных моряков. Корабельный кот, обычно бесстрашное существо, крался в тенях, шипя на невидимые глазу вещи. Шерсть кота стояла дыбом, а глаза светились жутким светом. Даже животное чувствовало, что что-то не так.
Воздух сгустился от ощутимого напряжения, а тишину нарушали редкие приглушенные всхлипы, бормотание молитв, бешеное биение сердец. Команда, закаленные моряки, привыкшие к опасностям моря, теперь были узниками необъяснимого ужаса, ужаса, который сжимал свои тиски с каждым часом.
Наступило утро, окрасив небо в бледные розовые и золотистые тона, но красота восхода солнца не могла развеять ужас, охвативший корабль. Команда собралась на палубе, их лица были измучены, глаза покраснели от ночи страха и недосыпа. Худшие опасения моряков подтвердились. Корабельный боцман, дюжий мужчина по имени Джек, лежал не подвижный на палубе возле трюма. Его глаза были широко раскрыты.
В глазах боцмана застыл невыразимый ужас. Лицо замерло в беззвучном крике, а его мускулистое тело, некогда полное жизни и силы, было высохшим, и сморщенным, напоминая давно забытую мумию. Началась паника. Команда столпилась вокруг Джека. На лицах матросов смешались ужас и неверие. Одни открыто плакали, другие стояли в оцепенении. О золоте, об обещанной награде все забыли.
Теперь моряки хотели лишь одного – сбежать с проклятого корабля. Хэнк, побледнев от шока, пытался навести порядок. Капитан почувствовал, как холодок пробежал у него по спине, когда Хэнк смотрел на искаженные черты лица Джека. Предупреждение бедуина Эхом отозвалось у него в голове громче, чем когда-либо прежде. Тогда капитан понял, что команда в смертельной опасности.
