По сообщению Плутарха: «Чтобы уничтожить всякое неравенство и несоразмерность, Ликург изъял из обращения всю золотую и серебряную монету в Спарте, приказав употреблять одну железную. Таким образом, роскошь, не имея больше того, что могло ее поддерживать, давать ей средства к существованию, постепенно исчезла сама собой. Ремесленники, создававшие прежде предметы роскоши, должны были употреблять с тех пор свой талант на изготовление предметов первой необходимости».
Конечной целью монетарной реформы Ликурга являлось уничтожение публичных проявлений неравенства между гражданами спартанского полиса, результатом которого стало искоренение роскоши. До Пелопоннесской войны за гегемонию в Греции Спарта воевала исключительно с целью приобретения плодородных земель и увеличения имеющихся земельных наделов. Суровый быт спартиатов при этом оставался неизменным. Первое массовое проникновение на территорию Лакедемона золотых и серебряных изделий зафиксировано после битвы при Платеях, когда илоты разграбили персидский лагерь Мардония и в качестве трофеев захватили огромное количество драгоценных предметов.
До начала Пелопоннесской войны Спарта не нуждалась в выпуске монет и налогообложении граждан, так как обложение существовало в виде повинностей и натуральных взносов. Активная внешняя политическая и военная активность правительства вынудила спартанских военачальников прибегнуть к использованию золотых и серебряных монет, что впоследствии отрицательно сказалось на репутации Спарты. Полибий заметил, что правление «согласно законам Ликурга» было теперь неосуществимо. В то же время летописцами стали фиксироваться случаи казнокрадства высшими должностными лицами спартанского общества.
Гилипп был сыном знатного спартиата Клеандрида. В 415 году до новой эры правительство Спарты отправило его на Сицилию, чтобы оказать посильную помощь Сиракузам, осажденным афинским войском. Гилипп организовал оборону города в то время, когда жители уже думали о сдаче Сиракуз и под его руководством сицилийцы одержали двойную победу над неприятелем, как в морском, так и в сухопутном сражении. Впоследствии Гилипп принимал участие в Пелопоннесской войне под командованием Лисандра.
По сообщению Диодора: «Лисандр отправил в Спарту Гилиппа, того самого, который сражался на Сицилии в рядах сиракузян, чтобы тот доставил захваченные у врага трофеи и полторы тысячи талантов серебром. Деньги находились в небольших мешках, в каждом из которых была вложена скитала с указанием суммы. Гилипп, не зная об этом, тайком развязал мешки и вынул триста талантов. Но когда при прочтении записей обман был раскрыт, он бежал из страны и был приговорен к смертной казни. То же произошло с отцом Гилиппа Клеархом, бежавшим из отечества много раньше, который как полагали, получил взятку от Перикла, чтобы не совершать вторжение в Аттику. Он был осужден на смерть и закончил свою жизнь в изгнании в Фуриях в Италии. Так эти люди, весьма способные, такими поступками навлекли на себя позор на всю оставшуюся жизнь».
По свидетельству Плутарха в описании жизнедеятельности Перикла: «Клеандрид был отцом Гилиппа, который нанес поражение афинянам в Сицилии. Должно быть, природа привила Гилиппу корыстолюбие как некую наследственную болезнь. После славных подвигов он тоже из-за корыстолюбия должен был с позором бежать из Спарты».
В описании жизни Лисандра тот же летописец пишет, что: «Лисандр отправил деньги в Лакедемон с Гилиппом, который ранее командовал войсками в Сицилии. Про Гилиппа рассказывают, что он расшил мешки по нижнему шву, взял из каждого значительную сумму и затем зашил снова, не зная того, что в каждый мешок была вложена записка с указанием суммы в нем находящейся. Прибыв в Спарту, он спрятал похищенное под черепичной крышей своего дома, а мешки передал эфорам, обратив их внимание на то, что печати целы. Вскрыв мешки, подсчитав деньги и обнаружив расхождение между наличностью и указанной в записке суммой, эфоры пришли в недоумение. Слуга Гилиппа навел их на след, загадочно сказав, что в Керамике спит много сов. Как известно на большинстве монет того времени под афинским влиянием была высечена сова. Гилипп, завершивший столь низким и позорным поступком свою прежнюю великую и блестящую деятельность, добровольно оставил Лакедемон».
Л.Г. Печатнова пишет: «Следует отметить, что Гилипп оказался потомственным казнокрадом, следовавший «доброй» семейной традиции. Дата этого инцидента, вероятнее всего – середина лета 404 года, когда Лисандр был еще на Самосе. Когда дело было раскрыто эфорами, Гилипп бежал и заочно был приговорен к смерти. После того как лихорадка обогащения охватила всю Спарту и даже такие незаурядные личности, как Гилипп, оказались уличенными в коррупции, был принят компромиссный закон, допускающий ввоз и хранение иностранной валюты, но только для государственных целей и под государственным наблюдением. Частным лицам за хранение золотой и серебряной монеты в собственных домах грозила смертная казнь. По этому закону в 403 году был привлечен к ответственности и осужден на смерть друг Лисандра гарморст Самоса Форак».
Со слов Павсания: «Именно Лисандр привил лакедемонянам алчность к деньгам. Я лично считаю, что Лисандр принес лакедемонянам больше вреда, чем пользы». Мнение летописца разделяет Плутарх: «Лисандр обогатил свою родину и сделал ее корыстолюбивой. И по его вине Спарта потеряла уважение, которым прежде пользовалась за свое равнодушие к богатству. После войны с Афинами он привез массу золота и серебра. Лично присутствуя при многих казнях, изгоняя врагов своих друзей, он дал грекам образчик лакедемонского правления, судя по которому добра от Спарты ждать, было нечего. Наиболее проницательные спартанцы стали бранить Лисандра и заклинали эфоров отречься как от скверны от золота и серебра, несущих городу гибель. Вопрос был поставлен на обсуждение. Друзья Лисандра стали возражать и приложили все усилия к тому, чтобы деньги оставались в городе. Начало порчи и недуга лакедемонского государства восходит примерно к тем временам, когда спартанцы, низвергнув афинское владычество, наводнили собственный город золотом и серебром. Когда в город лакедемонян впервые вкралась страсть к серебру и золоту и следом за приобретением богатства пришли корыстолюбие и скупость, а следом за вкушением первых его плодов – роскошь, изнеженность и расточительство, Спарта лишилась почти всех своих качеств и вела жалкое, недостойное ее прошлого существование».
Корнелий Непот добавляет к сказанному Плутархом в отношении эгоизма Лисандра, что: «Возгордившись победой при Эгоспотамах, Лисандр и прежде бывший всегда дерзким и властолюбивым, проявил такое самовластие, что поведением своим возбудил во всей Греции горячую ненависть к лакедемонянам».
С появлением в огромном количестве золота и серебра в Спарте начался необратимый процесс расслоения гражданского коллектива и концентрации земли в руках узкого круга спартиатов. Спартанская элита отделилась от основной массы граждан. Раскол гражданского общества лишил Спарту ее главного преимущества – политического, социального и морального единства общества. По словам Аристотеля, богатство распределялось настолько неравномерно, что Спарта из всех греческих городов выделялась самой большой диспропорцией между богатством и бедностью. Кризисные политические явления внутри спартанского полиса стали обыденным делом. В коррупции эфорами обвинялись цари Леотихид, Плистоанакт и Агис II. Были зафиксированы даже случаи взятничества коллегией эфоров в полном составе.
Всего лишь через двадцать пять лет после гибели Лисандра спартанское общество уже не представляло собою сплоченный гражданский коллектив. Впервые за шесть веков существования города неприятельское войско Эпаминонда оказалось в пределах видимости жителей столицы Лакедемона. И хотя предпринятый штурм Спарты был отбит Агесилаем, с этого времени враги уже не испытывали трепетного страха перед некогда непобедимыми спартиатами.
