Вслед за Иваном Ефремовым, творчество которого стало своего рода переходным мостиком между фантастикой «ближнего прицела» и фантастикой периода политической оттепели, к теме образования и воспитания коммунара обратились и другие писатели. Георгий Сергеевич Мартынов (1906—1983) в романе «Гость из бездны», первая публикация которого состоялась в 1961 году, описывает встречу главного героя, нашего современника Дмитрия Волгина, воскрешенного спустя тысячелетия в мире далекого коммунистического будущего, с ленинградскими школьниками. Еще до знакомства с ними Волгин, и двое его младших современников, которые оказались в будущем, вернувшись из межзвездного полета, ошеломлены уровнем образования детей XXXIX века.
«— В первый год дети проходят курс математики, включая логарифмы? — спросил Второв. Волгин с трудом сумел перевести этот вопрос. Ему пришлось даже прибегнуть к жестам. Но Электра легко поняла его. — Да, — ответила она. — Элементарную математику дети проходят за один год. “Элементарную!” — Я уже сказал, — вздохнул Второв, — тем хуже для нас! — А другие предметы? — спросил Волгин. — Например, физику, химию, биологию… — Я немного боюсь обидеть вас, — сказала Электра с обычной откровенностью современных людей, — но дети изучают все, что вы проходили за весь курс школы, за один первый год. Ведь и у вас было то же положение относительно более древних веков. — Вы не только не обижаете нас, но даже льстите нам. Впрочем, я говорю о себе. У них, — Волгин показал на своих спутников, — возможно, было уже иначе… А существуют высшие школы?— Вы хотите сказать, институты? Да, они существуют — для тех, кто хочет стать инженером, ученым или исследователем. Или, например, космодиспетчером, врачом и так далее. Комбинаты дают знания, достаточные для работы в любом месте, с любыми машинами, но не больше. Нам пора идти в зал, — прибавила Электра. — Знаете что, мои дорогие, — сказал Второв, когда они вышли из аудитории, — после этого я здорово боюсь встречи с такими детьми. Как бы нам не сесть в преогромную лужу...»
И опасения эти оказались не напрасными. Даже внешне школьники будущего отличались от своих сверстников из ХХ века. «У двух тысяч детей было что-то общее во внешнем виде. Они были теперь одеты в костюмы разного покроя и цвета. Черты лица, цвет волос и глаз тоже были разными, но общее, несомненно, существовало, и Волгин долго не мог понять, в чем оно заключалось. Потом он понял. Это было то, что он и его товарищи заметили на площадке у первого встреченного ими мальчика — непринужденное изящество позы, чуть-чуть откинутая назад голова, вошедшее в плоть и кровь уважение к человеку, почти гордое сознание своего человеческого достоинства — характерные черты людей новой эры, соединенные с детской подвижностью и непосредственностью. Эти дети, от десяти до четырнадцати лет, были людьми девятого века, свободными гражданами свободного мира, не знающими, что такое нужда, болезни, преждевременная смерть. Перед каждым из них расстилалась двухсотлетняя жизнь — без старческой дряхлости, полная радости творческого труда. “Они и не могут быть иными, — подумал Волгин. — Их деды и прадеды уже привыкли к тому, что они — хозяева жизни и природы. Мы, строившие коммунизм, как мы были правы! Вот к чему привели наши усилия и бесчисленные жертвы!”» Разговор складывается непросто. Волгина забросали вопросами: «— Расскажите нам о войне! — Как могли люди убивать друг друга? — Почему люди соглашались воевать? — Что вы чувствовали, убивая человека? — Расскажите, как вы учились? — Какая была школа в ваше время?..»
Как на них ответить людям, для которых наша эпоха — это такая же седая древность, как для нас времена Пунических войн? И дело даже не в том, что Великая Отечественная война, в которой участвовал Дмитрий Волгин, Герой Советского Союза, на личном счету которого четыреста убитых фашистов, была очень и очень давно. Просто сами понятия «война», «убийство» стали для людей четвертого тысячелетия практически лишенными смысловой нагрузки анахронизмами. Однако воспитание юного поколения в мире всепланетного коммунизма построено таким образом, что стремление понять собеседника для них сильнее естественного отвращения к насилию.
«Во втором ряду, прямо напротив Волгина, встал мальчик лет четырнадцати.— В вашем голосе, Дмитрий, — сказал он, — слышно волнение. Вас тревожит наше к вам отношение. История вашей жизни нам всем известна. Я скажу от себя и от всех — я знаю, что могу это сделать, — мы восхищаемся вами. Если вы смогли преодолеть естественное отвращение к убийству ради общего дела, если вы пошли на такую тяжелую моральную жертву, вы действительно герой!..»
Этот трудный разговор во многих чертах будет повторен другими писателями, в повести, написанной спустя шесть лет, но об этом мы расскажем ниже. Пока что обратимся к тому, какой видели школу будущего отечественные фантасты шестидесятых годов. Оттепель принесла советскому обществу множество перемен. Рухнули прежние ограничения, удерживающие творческую интеллигенцию в строгих рамках политической цензуры. Уже тот факт, что в литературе и кинематографе стало возможным упоминание репрессий тридцатых годов, привел к появлению совершенно нового для советского человека искусства. На практике ограничения никуда не делись и послабления были допущены главным образом потому, что чиновники растерялись и не понимали, куда еще вильнет линия партии. Однако, как бы там ни было, деятели советской культуры сумели воспользоваться ситуацией.
Не только поражающие воображение успехи в области освоения космоса повлияли на научную фантастику тех лет, но и признание права на существование научных дисциплин, прежде считавшихся «продажными девками империализма». Речь идет, разумеется, о генетике и кибернетике. Школу будущего невозможно представить без кибернетики — это стало непререкаемой истиной для фантастов-шестидесятников. В цикле книг о недалеком будущем, начатом повестью «Электроник — мальчик из чемодана» (1964), писатель Евгений Серафимович Велтистов (1934—1989) попытался представить, какие отношения сложатся у школьников XXI века с искусственным интеллектом.
Разумеется, центральной фигурой, вокруг которой разворачиваются события, становится Электроник — робот-андроид, созданный профессором Громовым, и обладающий внешностью обыкновенного мальчишки. Однако он не единственное кибернетическое устройство в школе. Вот как проходит в школе будущего обыкновенный урок математики: «"Репетитор" хоть и был похож на обыкновенную парту, загадочно поблескивал белой металлической поверхностью и матовыми экранами. Казалось, нажми на одну из кнопок, и он выкинет какой-нибудь неожиданный номер. В лучшем случае громовым голосом задаст неожиданный вопрос и, отсчитав время, влепит двойку. А то и рассердится, раскричится, позовет директора... — Виктор Смирнов, прошу сесть за пульт! — пригласил Таратар. Непривычная тишина воцарилась в классе. Скрипнула крышка парты. Смирнов медленно поднялся, подошел к таинственному столу, осторожно присел на краешек стула. Наверно, он чувствовал себя одиноким космонавтом, который сейчас нажмет кнопку и вылетит вместе со стулом из класса. — Включи "пуск"! — сказал учитель. Вот она, эта кнопка! Четыре красные буквы на маленькой дощечке: ПУСК. Ну, будь что будет! Он не взлетел и не был оглушен громовым голосом. Просто мягко засветился, заголубел экран, и через некоторое время на нем проступили буквы и цифры. Ребята задвигались: что будет дальше? — Смирнов получил задание, — разъяснил Таратар. — Это обычные уравнения первой степени с двумя неизвестными...»
«Электроник — мальчик из чемодана» стал одним из первых произведений советской фантастики, полностью посвященных жизни школьников близкого и далекого будущего. Вслед за Велтистовым коммунизм глазами детей стали показывать многие авторы. По мысли детских писателей, работающих в жанре научной фантастики, живущие в грядущем, сверстники современных им школьников станут весьма разносторонними личностями. Персонаж повести Сергея Евгеньевича Вольфа (1935—2005) «Завтра утром, за чаем» (1974) Митя Рыжкин обыкновенный гений, которому не место в обычной школе, поэтому его переводят в Особую высшую техническую детскую школу №2. Всерьез занимаются наукой и учащиеся средних школ в цикле книг о девочке из будущего Алисе (1965—2003), созданном Киром Булычевым (Игорем Всеволодовичем Можейко; 1934—2003). Однако наиболее последовательно и серьезно подошли к теме воспитания нового человека писатели Аркадий Натанович и Борис Натанович Стругацкие (1925—1991; 1933—2012).
Продолжение следует...
Начало здесь: