В числе множества перемен в общественной жизни, которые принесла россиянам Октябрьская революция, была и реформа образования. Старые учебные заведения, такие как гимназии и реальные училища, были упразднены и на смену им пришли трудовые школы, учителя которых не чурались педагогических экспериментов. Не могла пройти мимо этих перемен и молодая советская научная фантастика. В 1924 году выходит публикация первой книжки для детей одного из основателей скаутского и пионерского движения в России Иннокентия Николаевича Жукова (1875—1948) «Путешествие звена «Красной Звезды» в страну чудес». По сюжету повести пионерское звено, в полном составе, переносится во сне из 1924 в 1957 год, в мир победившего коммунизма, и видит там различные чудеса будущего. Пионеров из первого десятилетия советской власти встречают их потомки, таинственные «светящиеся ребята», рассказывают им историю будущего, катают на радиолете и даже приглашают на соревнования по аэроболу — спортивной игре середины ХХ века. Жуков показывает не столько сам процесс воспитания коммунистического человека, сколько — его результат. Ведь изображенные им пионеры 1957 года весьма инициативные и самостоятельные люди.
Порою в своем стремлении представить школу будущего коммунистического общества писатели впадали в крайности. В повести Эммануила Семеновича Зеликовича (1896—после 1965) «Следующий мир» (1930) выдвигается следующий лозунг «Наше образование — наше правительство». Казалось бы здравая мысль! Управление коммунистическим обществом немыслимо без широкого и глубокого образования, но вот диалог с учениками:
«— Что такое личность?
— Часть общества.
….....................................
— Что такое частная собственность?
— Общественное зло.
…......................................
— Что такое скука?
— Один из тупиков буржуазного строя...»
Начали, как говорится за здравие, а кончили... Впрочем, не все советские фантасты довоенных лет видели воспитание будущего человека в механическом заучивании прописных истин. В те годы широко использовался литературный прием, позволяющий рассказать читателю об устройстве общества будущего с помощью лекции. И обычно главными слушателями такой лекции выступали школьники, которые в силу своего возраста и недостаточной образованности далеко не все знают о мире, в котором живут. Ян Леопольдович Ларри (1900—1977) посвящает такой лекции едва ли не половину утопического романа «Страна счастливых» (1931). И дело вовсе не в том, что автору не хватило литературных способностей, чтобы как-то иначе описать мир победившего социализма. Ларри, как и многие другие советские фантасты, искренне считал, что лекции и экскурсии станут одной из важнейших составляющих педагогического процесса будущего. «— Ну, вот, — громко сказал Павел (герой романа), — сейчас мы едем по городу, который, как вам известно, называется Москвой. Этот город отличается от других тем, что здесь нет ни одного завода, нет ни одной фабрики. Зато здесь находятся самые лучшие лаборатории, самые богатые музеи, самые крупные библиотеки. Сюда каждый год города Республики командируют выдающихся ученых, исследователей и изобретателей для научной работы в московских академиях, институтах и лабораториях. Постоянно же здесь живут одни академики. — А члены Совета ста? — спросил кто-то из ребят. — Каждый из них живет в Москве три года. Через три года назначаются перевыборы, и сюда перебираются вновь избранные. — Значит, ученых очень много в Республике? — спросила вдруг одна из девочек. — Почему ты так думаешь? — А как же иначе. Ведь это же для них построен такой большой город. — О, нет. В Москве ученых не так много. Во всяком случае, меньше миллиона. Но кроме ученых живут работники Всесоюзного статистического управления. — Они постоянно живут здесь? — Тоже нет. Штат статистиков пополняют поочередно все города Республики. В силу этого статистики работают здесь не менее трех, четырех декад. Однако и ученые и статистики составляют только одну сотую того, что может вместить Москва. Большинство жилых помещений пустует почти весь год. — Весь год? — Почти… Лишь два раза в год, во время осенней и весенней сессий, в Москву прибывает около двух миллионов делегатов, которые живут тут одну, две декады. В это время в Москве не остается ни одного метра свободной жилой площади. Для этой цели и построено огромное количество отелей. Автомобили пролетели через парк и понеслись по шоссе в сторону старой Москвы...»
Постепенно к концу тридцатых, к началу сороковых годов ХХ века из отечественной фантастики исчезает тема воспитания человека будущего. Авторы сосредотачиваются на теме преобразования природы, отдельных открытиях и изобретениях. Разумеется, все герои произведений, так называемой фантастики «ближнего прицела» где-то учились, но они заканчивали обычные советские школы, ремесленные училища, техникумы и ВУЗы. Предполагалось, что советская система образования достигла совершенства и не нуждается в сколько-нибудь серьезном реформировании. К проблеме формирования нового человека советские писатели вернулись только в конце пятидесятых, в начале шестидесятых.
И возвращение это было весьма впечатляющим. С январского номера 1957 года журнал «Техника молодежи» начинает публикацию романа Ивана Антоновича Ефремова (1907—1972) «Туманность Андромеды», а в ноябрьском номере, завершающим публикацию первой советской послевоенной утопии, уже появилось сообщение о запуске первого искусственного спутника Земли, утвердившем в сознании читателей романа, что описываемое в нем будущее уже не за горами. Ефремов стремился к широкому показу жизни далекого будущего, затронув такие его аспекты, как связь с внеземными цивилизациями, звездоплавание, наука и техника, искусство, досуг и разумеется — образование и воспитание юных граждан всепланетного человечества Эры Великого Кольца.
Последней теме посвящена глава романа «Школа третьего цикла». В ней две героини «Туманности Андромеды» Веда Конг и Эвда Наль посещают дочь последней, девушку по имени Реа, учившуюся в четыреста десятой школе третьего цикла, расположенной на юге Ирландии. Писатель верен своей манере передавать информацию о будущем через живой диалог: «— Школа накануне выпуска старших групп. Жизненное напутствие Эвды Наль в сочетании с обзором древних культур и рас, данным Ведой Конг, — удача для нашей молодёжи! Правда, Реа? Дочь Эвды захлопала в ладоши. Учительница устремилась лёгкой побежкой гимнастки в служебные помещения, находившиеся в длинной прямой пристройке. — Реа, ты пропустишь труд, и мы погуляем в саду? — предложила Эвда дочери. — Я не успею навестить тебя ещё раз до выбора тобой подвигов. В прошлый раз мы окончательно не решили... Реа безмолвно взяла мать за руку. Занятия в каждом цикле школы чередовались с уроками труда. Сейчас был один из любимых уроков Реи — шлифовка оптических стёкол, но что могло быть интереснее и важнее приезда матери? Веда пошла к видневшейся вдали маленькой астрономической обсерватории, оставив мать и дочь наедине. Реа, по-детски прильнув к сильной руке матери, шла рядом, сосредоточенно думая. — Где твой маленький Кай? — спросила Эвда, и девушка заметно опечалилась. Кай был её учеником. Старшие школьники навещали расположенные поблизости школы первого или второго циклов и наблюдали за учением и воспитанием выбранных подопечных. При тщательности воспитания интегральная помощь учителям была необходима. — Кай перешёл во второй цикл и уехал далеко отсюда. Мне так жалко... Зачем нас переводят с одного места в другое каждые четыре года, от цикла к циклу? — Ты же знаешь, что психика утомляется и тупеет в однообразии впечатлений. — Я только не понимаю, почему первый из четырёх трёхлетних циклов носит название нулевого — ведь в нём происходит тоже очень важный процесс воспитания и обучения малышей от года до четырёх. — Старое и неудачное название. Но мы избегаем менять установившиеся термины без крайней нужды. Это всегда влечёт за собою ненужную трату человеческой энергии. Оберегать человечество от этого призван каждый без исключения. — Но ведь разделение циклов — они учатся и живут отдельно, их постоянные переезды с места на место — тоже большая трата сил? — С лихвой окупающаяся обстановка восприятия, полезного эффекта обучения, которые иначе с каждым годом неизбежно падают. Вы, маленькие люди, по мере роста и воспитания превращаетесь в качественно различные существа. Совместная жизнь разных возрастных групп мешает воспитанию и раздражает самих учащихся. Мы свели разницу к минимуму, разделив детей на четыре возрастных цикла, и всё же это несовершенно...»
Автор подчеркивает, что система образования в описываемом им будущем не является застывшим совершенством. Не только звездолетчики и физики находятся в непрерывном поиске, но и педагоги. «— Школа всегда даёт ученикам самое новое, постоянно отбрасывая старое. Если новое поколение будет повторять устарелые понятия, то как мы обеспечим быстрое движение вперёд? И без того на передачу эстафеты знания детям уходит так бесконечно много времени. Десятки лет пройдут, пока ребёнок станет полноценно образованным, годным к исполнению гигантских дел. Эта пульсация поколений, где шаг вперёд и девять десятых назад — назад, пока растёт и обучается смена, — самый тяжёлый для человека биологический закон смерти и возрождения. Многое из того, что мы учили в области математики, физики и биологии, устарело. Другое дело — ваша история: эта стареет медленнее, так как сама очень стара...»
Школа третьего цикла последняя ступень начального образования, которую преодолевают учащиеся. Далее следуют своего рода выпускные экзамены, выпускники совершают, так называемые, «подвиги Геркулеса». «Реа стала поверять матери свои сокровенные думы с открытой доверчивостью ребёнка эры Кольца, никогда не испытавшего обидной насмешки или непонимания. Девушка была воплощением юности, ничего ещё не знающей о жизни, но уже полной задумчивого ожидания. С исполнением семнадцатилетия девушка кончала школу и вступала в трёхлетний период подвигов Геркулеса, выполняя работу уже среди взрослых. После подвигов окончательно определялись влечения и способности. Тогда следовало двухлетнее высшее образование, дававшее право на самостоятельную работу в избранной специальности. За долголетнюю жизнь человек успевал пройти высшее образование по пяти-шести специальностям, меняя род работы, но от выбора первой и трудной деятельности — Геркулесовых подвигов — зависело многое. Поэтому они выбирались после тщательного обдумывания и обязательно со старшим советчиком. — Вы уже прошли выпускные психологические испытания? — сдвигая брови, спросила Эвда. — Прошли. У меня от двадцати до двадцати четырёх в первых восьми группах, восемнадцать и девятнадцать в десятой группе и тринадцатой и даже семнадцать в семнадцатой группе! — гордо воскликнула Реа. — Это превосходно! — обрадовалась Эвда. — Тебе открыто всё. Ты не переменила выбора первого подвига? — Нет. Буду медсестрой на острове Забвения, а потом весь наш кружок, кружок твоих последователей, будет работать в Ютландском психологическом госпитале...» Выступая перед населением школьного городка, психолог Эвда Наль произносит следующие слова: «— Семнадцать лет — перелом жизни. Скоро вы произнесёте традиционные слова в собрании Ирландского округа: «Вы, старшие, позвавшие меня на путь труда, примите моё умение и желание, примите мой труд и учите меня среди дня и среди ночи. Дайте мне руку помощи, ибо труден путь, и я пойду за вами». В этой древней формуле между строк заключено очень многое, и сегодня мне следует сказать вам об этом. Вас с детства учат диалектической философии, когда-то в секретных книгах античной древности называвшейся «Тайной Двойного». Считалось, что её могуществом могут владеть лишь «посвящённые» — сильные, умственно и морально высокие люди. Теперь вы с юности понимаете мир через законы диалектики, и её могучая сила служит каждому. Вы пришли в жизнь в хорошо устроенном обществе, созданном поколениями миллиардов безвестных тружеников и борцов за лучшую жизнь. Пятьсот поколений прошло со времени образования первых обществ с разделением труда. За это время смешались различные расы и народности. Капля крови, как говорили в старину, — наследственные механизмы, скажем мы теперь, — есть в каждом из вас от каждого народа. Была проделана гигантская работа по очищению наследственности от последствий неосторожного пользования излучениями и от распространённых прежде болезней, проникавших в её механизмы. Воспитание нового человека — это тонкая работа с индивидуальным анализом и очень осторожным подходом. Безвозвратно прошло время, когда общество удовлетворялось кое-как, случайно воспитанными людьми, недостатки которых оправдывались наследственностью, врождённой природой человека. Теперь каждый дурно воспитанный человек — укор для всего общества, тягостная ошибка большого коллектива людей. Но вам, ещё не освободившимся от возрастного эгоцентризма и переоценки своего «я», следует ясно представить, как много зависит от вас самих, насколько вы сами — творцы своей свободы и интереса своей жизни. Выбор путей у вас очень широк, но эта свобода выбора вместе с тем и полная ответственность за выбор. Давно исчезли мечты некультурного человека о возвращении к дикой природе, о свободе первобытных обществ и отношений. Перед человечеством, объединившим колоссальные массы людей, стоял реальный выбор: или подчинить себя общественной дисциплине, долгому воспитанию и обучению, или погибнуть — других путей для того, чтобы прожить на нашей планете, хотя её природа довольно щедра, нет! Горе-философы, мечтавшие о возвращении назад, к первобытной природе, не понимали и не любили природу по-настоящему, иначе они знали бы её беспощадную жестокость и неизбежное уничтожение всего, не подчинившегося её законам. Перед человеком нового общества встала неизбежная необходимость дисциплины желаний, воли и мысли. Этот путь воспитания ума и воли теперь так же обязателен для каждого из нас, как и воспитание тела. Изучение законов природы и общества, его экономики заменило личное желание на осмысленное знание. Когда мы говорим: «Хочу», — мы подразумеваем: «Знаю, что так можно».
В другом своем романе об отдаленном будущем «Час быка», опубликованном в 1968 году, Ефремов частично продемонстрировал процесс обучения. «В школе третьего цикла начался последний год обучения. — читаем мы в прологе романа. —В конце его ученики под руководством уже избранных менторов должны были приступить к исполнению подвигов Геркулеса. Готовя себя к самостоятельным действиям, девушки и юноши с особым интересом проходили обзор истории человечества Земли. Самым важным считалось изучение идейных ошибок и неверного направления социальной организации на тех ступенях развития общества, когда наука дала возможность управлять судьбой народов и стран сперва лишь в малой степени, а затем полностью. История людей Земли сравнивалась со множеством других цивилизаций на далеких мирах Великого Кольца...»
И дальше автор прибегает к излюбленному приему диалога между учителем и учениками: «Мысли учителя прервались, когда из-за столиков в разных рядах одновременно поднялись девушка и юноша, похожие друг на друга манерой широко открывать глаза, что придавало обоим удивленный вид. Они переглянулись, и юноша поднял руку, обращенную ладонью вверх, — жест вопроса. — Правильно ли сказать, что весь исторический опыт утверждает неизбежную победу высших форм над низшими как в развитии природы, так и в смене? — начал юноша. — Правильно, Ларк, если исключить особенные стечения обстоятельств, которые очень редки, как все то, что выходит из границ великого диалектического процесса усреднения, — ответил учитель. — Например, случай с Зирдой, чьи мертвые развалины поросли черными маками? — спросила Пуна, вытягиваясь во весь невысокий рост. — Или другие, открытые позже планеты, — добавил учитель, — где есть все для жизни: голубой свод могучей атмосферы, прозрачное море и чистые реки, теплое светило. Но ветры перевевают мертвые пески, и их шум вместе с шумом моря или грозы — единственные звуки, нарушающие безмолвие громадных пустынь. Мыслящая жизнь в диком заблуждении убила себя и все живое, едва прикоснувшись к мощи атома и космоса. — Но мы уже заселили их? — О да! Но какое значение это имеет для тех, чьи следы развеялись пылью миллионы лет назад, не сохранив ничего, чтоб мы смогли понять, как и зачем они уничтожили себя и всю жизнь своей планеты! В проход между столиками скользнула Айода — молчаливая и пламенная, по общему мнению класса похожая на древних девушек Южной Азии, носивших в прическах или за поясами острейшие кинжалы и смело пользовавшихся ими для защиты своей чести. — Я только что читала о мертвых цивилизациях нашей Галактики, — сказала она низким голосом, — не убитых, не самоуничтожившихся, а именно мертвых. Если сохранилось наследие их мыслей и дел, то иногда это опасный яд, могущий отравить еще незрелое общество, слепо воспринявшее мнимую мудрость. Иногда же — драгоценный опыт миллионов лет борьбы за освобождение из пут природы. Исследование погибших цивилизаций столь же опасно, как разборка древних складов оружия, временами попадающихся на нашей планете. Мне хотелось бы посвятить свою жизнь таким исследованиям, — тихо добавила девушка. — Кажется, мы отклоняемся в сторону от того, с чего начал Ларк, — сказал учитель...» Конечно, с точки зрения современного человека, зараженного вирусом цинизма, такого рода общение учителя с учениками представляется, скажем так, литературной условностью, зато оно прекрасно иллюстрирует насколько серьезно волновала писателя проблема воспитания человека коммунистического завтра.
Продолжение следует...
Начало здесь:
Продолжение здесь: