Сыновья у султана Сулеймана Великолепного вышли, как на подбор: компетентные, амбициозные, воинственные, злые. Предполагалось, что по давней османской традиции они решат судьбу престола в междоусобной войне, но в итоге ее не случилось. Кто-то из них сам умер, кого-то отправил на небо отец, и конце концов, корона оказалась у того шехзаде, от кого победы ожидали меньше всего – у Селима Блондина, которого за глаза величали пьяницей.
А кого видел своим наследником сам Сулейман? Кому бы он передал трон, если б его не предали собственные дети?
Если не считать тех сыновей, кто не выжил, самым старшим из отпрысков Сулеймана стал Мустафа – его сын от черкесской наложницы Махидевран. До появления целого выводка детей у Хюррем именно он рассматривался, как преемник, что, несомненно, давало черкешенке некоторые преференции при дворе. То самое нападение на Роксолану в гареме произошло в реальности.
Когда Мустафа подрос, оказалось, что он достойный царевич, и это многими было замечено. Возможно, впервые в истории Османской империи сипахи, янычары, бюрократия, духовенство и простые люди единогласно поддержали одного шехзаде. К нему примкнула даже оппозиция, недовольная правлением самого Сулеймана.
Это означало, что Мустафа имел хорошие шансы свергнуть своего отца. Или, по крайней мере, раньше времени одолеть своих братьев. Если бы он не поддержал возложенные на него надежды, в политической системе того времени ему было бы не выжить. Все стали бы считать его никчемным человеком, бывшие друзья стали бы врагами.
Если бы он поддержал чаяния своих людей, то султан был бы вынужден действовать – что и произошло в реальности. Царевич последовал совету собственных сторонников и отрастил бороду – среди мужчин рода Османов это была привилегия исключительно действующих правителей. Таким образом шехзаде стремился доказать, что именно он готов занять престол.
Селим I Грозный, отец Сулеймана, уже побывал в сходной ситуации, когда на него возлагали все надежды, и в результате сверг своего отца. Сулейман не хотел, чтобы с ним произошло то же самое. Он справедливо расценил это, как начало мятежа и отправил немых палачей к своему старшему сыну.
Вот почему я считаю, что он не рассматривал Мустафу, как наследника, за исключением того недолгого времени, когда тот вырос, но еще не набрался политического опыта. Неудивительно, что этот шехзаде был правителем самого престижного санджака Манисы очень недолго – до того, как подросли его младшие братья. Опять же, не следует упускать из внимания политическое влияние Хюррем. Сулейман совершенно искренне любил эту женщину и прекрасно представлял, что с ней будет, если Мустафа победит.
Относительно планов султана насчет других сыновей мы предоставим слово его сыну Селиму. Когда еще все его братья были живы, он произнес следующие слова: «Армия благоволит моему старшему брату Мустафе, мой отец благоволит Мехмеду, моя мама благоволит Баязиду, я надеюсь, что Аллах благоволит мне».
По своему характеру и политическим умениям Мехмед был точной копией Мустафы. Разве что, не имел столь широкой поддержки и до поры, до времени казался менее амбициозным и склонным к бунту. Это был компетентный, но послушный сын – хотя, возможно, не успел показать свой норов в силу возраста.
Как вероятный наследник он был хорош, неудивительно, что его поддерживал папа. К сожалению для него, а может быть, для всей Османской империи, он сравнительно рано и по естественным причинам ушел из жизни. На этот момент он являлся санджак-беем Манисы. То есть, отец готовил его в преемники.
После этого у султана осталось три сына: Мустафа, Баязид и Селим. Первый рассматривался, как потенциальный мятежник и потому был убит добрым папой. Второй после смерти главного конкурента тоже начал претендовать на трон при жизни отца и повел себя своенравно. Кто знает, на кого бы сделал ставку Сулейман, если бы с ним оставалась Хюррем. Но без нее он выбрал своего самого послушного сына – Селима.
