После случившегося в 1910-м году на мельнице Стройкова-Якимова пожара владельцы, видимо, под впечатлением от суммы предстоящих расходов на восстановление, продали предприятие партнеру по зерновому рынку Василию Захаровичу Карпову.
Купец первой гильдии, внук Михея Шихобалова, состоящий в родстве со всеми видными купеческими фамилиями Самары, был в городе фигурой заметной. Спустя много лет внучка Ольга Ларина писала, что в молодости Василий был гуртовщиком, а затем служил на волжских судах, поскольку средств на создание собственного предприятия не имел.
Скорее всего, гонял по приволжским степям скот для прокорма не дед, а прадед – Захар Карпов, приписавшийся к купечеству лишь после женитьбы на дочери Михея Шихобалова Наталье. Хотя, с другой стороны, у Шихобаловых тоже практиковалась отправка молодого поколения «в люди» - достаточно вспомнить, что карьера Антона Шихобалова стартовала с продажи гусей на Алексеевской площади
Кроме коммерции, Василий Карпов проявил себя эффективным думским гласным, благотворителем, автолюбителем, меценатом и коллекционером редких старопечатных изданий и икон.
Проживал в собственном доме на главном «купеческом проспекте» - нынешней улице Венцека – по соседству с троюродным братом Павлом Шихобаловым и напротив двоюродной тетки - первой самарской автоледи Анастасии Шихобаловой-Неклютиной.
В браке с дочерью купца-мукомола Федора Чистикова Марией имел сыновей Алексея, Петра, Николая, Бориса и дочерей Зою, Антонину, Марию и Ольгу.
Дочь Антонина в 1910-м году вышла замуж так же за коммерсанта-мукомола Дмитрия Ларина. Хотя сын бугурусланской купеческой вдовы Агриппины Лариной, арендовавшей мельницу под Сергиевском, был, что называется, не чета семейству Шихобаловы-Карповых – родители выбору дочери не препятствовали.
Что касается купленной мельницы , Василий Карпов не только ее восстановил и вновь запустил в производство, но и возвел рядом - со стороны нынешней улицы Максима Горького – дополнительный шестиэтажный производственный корпус. Новое здание представляло собой неплохой образец промышленной архитектуры предвоенных лет – кстати, наглядно демонстрирующий, что будущий «новаторский» и «пролетарский конструктивизм» зародился-таки в недрах буржуазного модерна.
Бетонная несущая основа подчеркивалась плоскими горизонтальными тягами в уровне междуэтажных перекрытий, по вертикали рисунок конструктивной сетки создавался плоскими угловыми и междуоконными пилястрами, выделенными цветом. В кирпичных «заполнениях» под крупными оконными проемами располагались неширокие лежачие ниши.
По центральной оси уличного фасада в уровне четырех верхних этажей были вывешены небольшие прямоугольные балконы с лаконичными бетонными ограждениями. Междуоконные пилястры в уровне фриза переходили в фигурные кронштейны с двойными валиками, поддерживавшими карниз с большим выносом, оси пилястр над карнизом завершались парапетными столбиками, венчала же здание кровля полуцилиндрической формы, благодаря которой здание в скорее прозвали «сундуком». Кстати, именно благодаря плавным очертаниям кровли здание, возвышающееся над соседями, сочеталось с более приземистым окружением вполне гармонично.
Незадолго до завершения строительства, желая, по словам той же внучки, «быть на уровне передового предпринимательства», Василий Карпов совершил деловую поездку в США для ознакомления с новациями мельничного дела – но грянувшая Первая Мировая, а затем революция порушили все грандиозные планы, а большой счастливой семье принесли неисчислимые горести и беды.
Сразу же после установления в Самаре пролетарской власти Василий Карпов лишился и мельницы, и дома на Заводской. Гражданская война сгубила всех четверых сыновей, а осенью 1918-го семья из родного города бежала на восток, в Сибирь. В скитаниях умерла на глухом полустанке жена Карпова Мария Федоровна, на могильном холмике муж поставил дощечку с надписью «жертва большевизма»...
Найдя, наконец, пристанище за Уралом на сельской мельнице, купеческая семья пыталась реанимировать мукомольное производство. Деятельный Василий Захарович так же занялся пчеловодством и снова женился – на вдове своего родича Сурошникова. Однако после сворачивания НЭПа вновь раскулаченной семье пришлось вернуться в Самару. Остаток жизни бывший почетный гражданин и купец первой гильдии провел в съемной комнатушке.
Вполне вероятно, что Василий Захарович дожил до 8 декабря 1929-го года – дня, когда в здание его бывшей мельницы заселился Средне-Волжский педагогический институт, возродившийся после двухлетнего закрытия из-за отсутствия финансирования. С того дня первый ВУЗ Самары, сумевший пережить две революций, гражданскую войну и страшный голод начала 1920-х, стен купеческой мельницы не покидал и деятельность больше не прекращал.
Использованные в статье фото взяты из открытых источников в интернете
