Анафема Петровна глянула на полковника и снова закрыла глаза, что-то такое зацепило её внимание, что-то не совсем стыкующееся со всем остальным. Что?
Как Зинаида, перед тем как подать чашку Надежде, что-то туда подсыпает? — нет, не это, это и так было понятно. Не подсыпала, так подлила. Эксперты взяли у Нади разные биологические жидкости на анализ, так что скоро установят, что за гадость ей мачеха подсыпала. И от чего девочка уснула, да не просто уснула, а ничего не чувствовала, пока действие препарата не закончилось. Всё это интересно, конечно, но, не то. Что тогда? И Анафема стала перебирать в памяти только что виденные картинки и образы.
Вот Зинаида Матвеевна, которая, кстати, провизором в аптеке работает, так что достать тот или иной препарат для неё не такая уж и проблема, берет с полок пару упаковок, препараты разные, смешивает их в определенной пропорции, получившейся смесью наполняет несколько капсул. И уже их использует дома. Чтобы в чай падчерице подсыпать.
«Почти что коллега», — мельком отметила Анафема, — «Только пакости делает», — и стала дальше смотреть всплывающие в памяти картинки.
Спор тетушки и племянника… Нет, не то. А, вот — когда Евгений снимал рубаху, у него из кармана чуть корочки какие-то не выпали.
«Интересно, что за корочки? Жаль, Фима читать не умеет, что-то я не подумала, не вложила ей такое знание, а то бы запомнила, распознала надписи, а так — какой-то набор нечитаемых знаков», — и Анафема стала дальше смотреть.
Вот, вот оно! — когда Евгений не дал выпасть корочкам и аккуратно положил их обратно в карман, как раз в этот момент мелькнул его образ, всего на долю секунды, но Анафеме этого хватило, чтобы запомнить, и сейчас она внимательно рассматривала то, что так смутило сознание.
А смутиться было от чего — уж больно мелькнувшая картинка не вписывалась в привычный образ Евгения: с чего этому «родственничку» Нади, почти преступнику, быть в камуфляжной форме? Среди какой-то пустыни? Он что, служил?
Так, так, все интереснее и интереснее.
Теперь Анафема окончательно открыла глаза и внимательно посмотрела на полковника.
— Скажи-ка мне, Сергей Иванович, какая информация у нас есть по Евгению Матвейке? Ты же тогда смотрел.
— Гхм… Ну, какая, какая — самая обыкновенная: по малолетке попал под внимание полиции, был связан с бандой наркоторговцев, то ли закладчиком, то ли курьером там был. Шестнадцати ему тогда не было, четырнадцать только, по-моему, поэтому не судили, не посадили, остался на свободе.
— А дальше?
— А что дальше?
— Где учился, где работал? Кем работал? Служил или нет?
Сергей Иванович не поленился, снова открыл нужную информацию.
— А нигде не учился и не работал. Не служил. В двадцать два года уехал в Москву и — всё. Ну, если не считать того, что месяц назад в родной город вернулся.
— Странно…
— Ничего не странно: ну, не сложилось в столице, вот и вернулся. Или пришлось вернуться. Мало ли, может, кому дорогу перешел, при его-то деятельности удивительно, как до сих пор жив.
— А какая у него деятельность?
— Ну…
— Вот только не говори мне, что распространением и сбытом запрещенных веществ занимался. Он же вам больше не попадался?
— Не попадался. Но, знаешь, горбатого только могила исправит.
— Ой, не смеши. Если бы это касалось тридцатилетнего-сорокалетнего мужчины, я бы не спорила, хотя и тут возможны варианты. А там пацан четырнадцати лет был. Так что… А какую школу он хоть окончил, об этом есть информация?
— Да. 127-ю.
— Где?
— В нашем городе.
— Отправь кого-нибудь туда, пусть о мальчике Жене побольше узнают. Учителя, которые его учили, живы, наверно еще, не так уж и много лет парню сейчас.
— Зачем?
— Не спрашивай, зачем. Просто сделай. Чует мое сердце, что нам эта информация, ой, как понадобится. И, вообще, постарайся об этом Евгении побольше разузнать. Что он в Москве делал, где жил, с кем. Ну, не смотри ты так на меня! — была бы твоим начальником, сказала бы: это приказ. А так — прошу, сделай это. Не пожалеешь. Поверь мне.
Анафема ушла, а полковник смотрел ей вслед и думал. Сразу о двух вещах: с чего ему тогда пантера пригрезилась и почему Анафему так заинтересовал этот Матвейка?
Дома всё было спокойно, «дети» ушли гулять с собаками, как раз Анафеме попались, когда она заходила в подъезд. Поэтому, оказавшись у себя, она первым делом снова вступила в «контакт» со своей кошкой Фимой: еще раз пересмотрела все то, что кошка считала с фотографий, пока она сама играла на публику — изображала то ли экстрасенса, то ли ясновидящую. Но, ничего нового Анафема не увидела. Возможно, если бы было больше времени, Фиме бы удалось поглубже залезть и больше информации считать, но, время было ограничено, поэтому приходилось довольствоваться тем, что есть. И так, благодаря способностям кошки, Анафема знала уже практически всё: и кто сотворил такое с Наденькой, и как, и зачем. Дело можно считать раскрытым, но, пускай полиция поработает, докажет, что они не зря свой хлеб едят. И звездочки на погонах носят.
Вот только племянник Зинаиды не давал Анафеме покоя…
Вечером к ней пришли «дети», впрочем, она сама их позвала — надеялась, что, может, от Наденьки удастся еще какую информацию раздобыть. Покормила «детей» ужином, а потом, как бы невзначай, уронила с полки альбом с фотографиями. Который, естественно, открылся на нужной странице. Соответственно, пришлось отвечать на вопросы.
— А, да это я тут студентка, а тут мы на картошке, а это второй курс, — благо память реальной Анафемы не была заблокирована, и Аниела, которая сейчас и была Анафемой, могла свободно ей, памятью, пользоваться.
Сидели, смотрели фотографии, а Анафема, осторожненько так, перебирала воспоминания Наденьки о том дне. К сожалению, Надежда практически ничего не помнила. Качественно её приготовленная Зинаидой смесь вырубила.
Следующий день знаменовался тем, что с утра Анафеме позвонил полковник. Позвонил, а потом и подъехал к ней на работу, счел, что разговор не телефонный.
— Не, ты прикинь, чем эта др… нехорошая женщина свою падчерицу опоила! Это же, это же!
— Неужто наркотики?
— Не совсем. Но, со схожим эффектом. Из тех, которые находятся под особым контролем и запрещены в свободном обороте. Интересно, где она их взяла…
— Ты что, забыл, кем Зинаида работает?
— Нет, но это же препараты строгой отчетности. Не могла же она их просто взять и в карман положить!
Анафема подумала, что Надина мачеха именно так и сделала, вслух же сказала совсем другое:
— Ну, вот тебе и повод наведаться к Зинаиде на работу и проверить аптеку, в которой она работает. А лекарства… — ну, не знаю, может, по поддельным рецептам взяла, может, пустышками заменила. Проверяйте.
— Я что к тебе примчался-то еще: и об этом сказать, и… Ты, в общем, за девчонкой посмотри, может, что из своих отваров, настоек ей дашь, препараты-то небезобидные. Ей там, у нас, конечно, антидоты какие-то ввели, но ты-то в этой теме лучше разбираешься! Не хотелось, чтобы на девочке это как-то сказалось, — и полковник в какой-то степени виновато посмотрел на Анафему. То ли переживал, что это его племянник не досмотрел, то ли еще из-за чего.
— Не бойся, я ей уже все нужное дала. И еще дам. Никаких последствий не останется.
На том и расстались. Информацией, полученной с фотографий, Анафема и сегодня не стала делиться. Наводку на аптеку дала? — дала. Разузнать побольше про Матвейку сказала? — сказала. И хватит пока с них. Пусть работают.
А вечером вышел вообще неожиданный пердимонокль: позвонил Николай и напросился в гости. Нет, в самом звонке Николая ничего необычного не было. Как и в том, что он в гости пришел. Тем более, что не один пришел, с Надеждой. А вот потом…
Отправив Надю под благовидным предлогом в кухню, чайник поставить, пирожки, которые они принесли с собой, разогреть, «гусар» наклонился к Анафеме и прошептал на ухо:
— Мне Евгений звонил. Встречи просит.
Продолжение — «Встреча с раскрытием почти всех карт» — см. ссылку ниже: