(Осторожно: злые спойлеры вперемешку с крамольными мыслями!)
Продолжаем разговор. Начало здесь:
Зачем нужен детектив?
С самого начала Павлов обозначает множество проблем, с которыми сталкиваются люди во Внеземелье. Солнечная система, оказывается, крайне опасное место, где на каждом шагу подстерегают жуткие хвори и катастрофы. «Мы проникаем в космос — космос проникает в нас» — эта идея заявлена громко, и в каком-то смысле находит интересное воплощение в финале дилогии, где взаимопроникновение выходит на новый виток.
Как вы помните, уже изменённый, ставший экзотом Тобольский проникает в космос ещё глубже и воздействует на чужеродную жизнь (протоцивилизацию «эйвов»), которая провоцирует катастрофические «гурмы» и тем самым невольно угрожает планетам Солнечной системы. Тобольский случайно «заражает» её своего рода неизлечимой болезнью «человекообразности», колония «эйвов» деградирует, и это отводит угрозу.
Но с самого начала проблема «экзотов» заявлена как ключевая. В структуре детектива «Оберонский гурм» занимает место «преступления». В результате него выжившие космонавты приобрели сверхъестественные способности и, строго говоря, биологически перестали быть людьми. Это самое радикальное воздействие, которое когда-либо оказывало Внеземелье. Никто не знает, чего ждать от «экзотов». Сами они на контакт не идут, и МУКБОПу приходится заниматься этаким оперативно-научным расследованием.
Дело осложняется тем, что гуманистические принципы общества будущего не позволяют применять к человеку какие-либо меры воздействия и касаться личной жизни против его воли. У функционеров космической безопасности связаны руки, они в высшей степени деликатно и осторожно собирают информацию, опрашивают множество свидетелей, готовят (безрезультатно) Фрэнка Полинга к встрече с Нортоном…
Какие перспективы для художественного текста! Я снова вынужден обратиться к сравнению и вспомнить «Жука в муравейнике» тех же Стругацких. Думаю, не будет преувеличением сказать, что это самый удачный образец фантастического детектива, где формат расследования позволяет авторам изобразить полную картину жизни Мира Полдня, нарисовать целую галерею колоритных персонажей и обсудить множество важных вопросов.
(Если интересно - эти вопросы я рассматривал здесь:)
«Жук» подробно знакомит нас с идеями авторов о справедливом мироустройстве, о принципах воспитания людей, которые будут лучше, чем мы, о нравственности, которая обязательно должна доминировать во всех сферах человеческой жизни. А также, в сущности, о поисках путей развития гуманизма, его приспособления к контактам с другими цивилизациями и жизни в галактике. И всё это — в грамотно выстроенном детективе.
И ключевой вопрос произведения касается как раз нравственной стороны расследования. Оно само — не только инструмент, позволяющий двигать сюжет и рисовать картину будущего, но и предмет художественного изучения. То есть детектив здесь — и форма, и содержание произведения. Именно поэтому я называю «Жука в муравейнике» совершенным фантастическим детективом.
«Лунная радуга» этим, увы, похвастать не может. В романе «По чёрному следу» есть «преступление» — таинственное воздействие Внеземелья. Есть «подозреваемые» — экзоты. Формально есть расследование. Есть профессиональные сыщики — руководство и агенты МУКБОПа. Есть сыщики-любители (Грижас и Фрэнсис на «Лунной радуге», которые расследуют серию «диверсий» и ищут «дикаря», разбивающего стереоэкраны).
Весь сюжет «Чёрного следа» построен на постепенном распутывании отдельных деталей. Однако картина мира за ними так и не вырастает, герои остаются плоскими. И, что вдвойне досадно, «следственная работа» ни к чему и не приводит. Фрэнк Полинг, заявленный в качестве главного героя, как уже было сказано, проваливает агентурное задание.
Успех — дело случая: ему подвернулся дневник Нортона. При этом вызывает сомнение, правомерно ли его похищение. Повторюсь: одна из немногих вещей, которые мы знаем о мире будущего по Павлову, это строгое соблюдение неприкосновенности личной жизни. Нормально ли, что оперативник МУКБОПа идёт на кражу дневника? Этот вопрос в таком будущем должен быть принципиальным, но… им никто не задаётся.
И ещё жаль, что автор не написал о последствиях этого поступка. Что сделал Нортон, когда обнаружил пропажу дневника? Каким теперь стало его отношение к человечеству, которое поступилось тайной его личности? А ведь если учесть, что экзоты способны общаться между собой телепатически, поступок Полинга быстро станет известен всем, пережившим Оберонский гурм, и повлиять на их отношение к МУКБОПу и людям…
Однако Павлов прошёл мимо этой темы и в «Мягких зеркалах» повторил схему «засланного казачка». На сей раз «раскалывать» экзота, Мефа Аганна, отравляется пилот Тобольский. Однако «детектив» прерывается появлением «гурм-феномена» на Япете. Далее следует восьмилетнее путешествие Тобольского (скучно написанное, на мой взгляд, но по-своему любопытное), невольное уничтожение колонии «эйвов» и довольно неожиданный для меня финал.
Люди и экзоты
На нём остановлюсь подробнее, потому что, честно говоря, он поставил меня в тупик. Я недаром сетовал на отсутствие убедительной картины мира. Чем живут люди, какие отношения приняты между ними, каков психологический климат общества? По идее, ограниченные возможности МУКБОП и слова Людмилы Бакулиной указывают на основополагающие принципы гуманизма.
Но вот воспоминания Мефа Аганна о событиях на Обероне, в результате которых он и несколько десантников стали экзотами:
«В сильнейшей тревоге он пытался предугадать, в каком направлении развернутся события, когда “нормальная” часть корабельной команды подметит странности “заклейменных”. В том, что это непременно приведет к расколу экипажа рейдера на два лагеря, можно было не сомневаться — между ними как минимум встанет стена отчуждения. Да, как минимум».
Серьёзно? Вот такого поведения ожидает человек от других людей в гуманистическом будущем? Где, кстати, уже хорошо известно, что космос может «наградить» необычной болезнью и, по идее, нормой должно быть обыкновенное помещение в карантин. Причём по инициативе самих «заклеймённых», если у них есть хоть какое-то чувство ответственности.
Ну, хорошо, сами экзоты уже понимают, что их состояние — не просто невиданная болезнь, а нечто принципиально иное. Порыв затаиться можно объяснить как «тактическую паузу», чтобы не напороть горячку. Однако продолжаем читать:
«Ведь нет и не может быть никаких гарантий, что сила страха и отвращения “нормальных” по отношению к “заклейменным” не достигнет критической величины. Поэтому нет и не может быть твердой гарантии (особенно при таких обстоятельствах, да еще в неимоверной дали от родимой планеты!), что обыкновенные, нормальные люди, которых на борту гораздо больше, не вознамерятся очистить рейдер от экзотического меньшинства. Откроют вакуум–створ пошире и скажут: “Не нашего вы роду–племени, извольте выйти отсюда вон — туда, откуда пришли”».
Не слишком ли? Ненормальность экзотов — физиологическая, а не поведенческая. Нравственно они остаются людьми, явной угрозы не представляют. Тем не менее, от «обыкновенных, нормальных людей» Меф Аганн ждёт не просто брезгливости, а первобытной ненависти, готовности к убийству! Причём — безжалостному, это словно возникает парой строк ниже:
«Как быть в таком случае? Сопротивляться? Сделай только одно движение — моментально и, главное, безжалостно перебьют, ведь у страха глаза велики. Тем более у страха, помноженного на отвращение. Апеллировать к чувству гуманности? Но ведь гуманизм — категория чисто человеческих отношений, и рассчитывать на него им, “нечистым”, так сказать, по меньшей мере рискованно… Н-да, дело принимало оборот чрезвычайно опасный… Оставалась очень слабая надежда на апелляцию к рассудку “чистых”. Но по логике ситуации именно рассудочность экипажа должна стать источником беспокойства за безопасность Земли! Причем в равной степени для лагеря “чистых” и для лагеря “нечистых”!..»
То есть гуманизм, получается, это такая штука, которую без труда можно ограничить, причём по целому букету причин: от отвращения до «рассудочных» резонов. Как при этом понимать рассудочность — тоже не ясно. Какой рассудок надо иметь, чтобы считать естественным убийство человека, который продолжает вести себя по-человечески? Почему в нём обязательно надо видеть угрозу? А если уж и видеть, то как раз рассудок должен подсказать, что угрозу нужно не истребить в панике, а изучить, чтобы не допустить в дальнейшем.
Как Меф Аганн представляет себе возвращение «Лунной радуги» после истребления экзотов? Что эти «обычные, нормальные люди» скажут начальству? «Там с нашими какая-то фигня произошла. Мы ничего не поняли и порешили их на всякий случай». — «Ну вы, блин, даёте… Что за фигня-то?» — «Фиг его знает. Теперь уже не поймёшь, они там за Сатурном раскиданы на миллионы километров». — «Ну, нет экзота, нет проблемы. Хорошо, хоть вы вернулись на Землю обычными, нормальными людьми…»
От спецслужб, значит, ничего такого ожидать не приходится, МУКБОП церемониться будет. А от своих коллег, собратьев, друзей — запросто. Обратимся опять к словам Бакулиной:
«Что у вас может быть в памяти? Масса неимоверно рискованных операций? Да. И лица участников. Лица ваших друзей и товарищей. Тех, к которым вы привыкаете за годы совместной работы, кому отдаете частицу себя и… многие из которых гибнут прямо на ваших глазах. Гибнут, причем не однажды, а столько раз, сколько вы вспоминаете…»
Иными словами, друг о друге десантники (полагаю, и пилоты тоже) думают чаще, чем о жёнах. Речь о профессиональном братстве, которое, кажется, должно быть больше, чем дружба. И вот они-то — убьют, «моментально и, главное, безжалостно».
Но, как видно, Меф Аганн был скверным психологом. Вспомним финал, в котором Тобольский узнаёт, что на Япете нет обычных людей, здесь работают только экзоты, которых уже не единицы, а сотни. Оказывается, все восемь лет, что Тобольский провёл в неизведанных краях, «темпор-объект» на Япете стабильно превращал людей в экзотов. Вот что говорит об этом Копаев:
«Ты, пожалуй, не поверишь, но факт: многие буквально рвутся в нашу зону. Быть экзотом нынче стало модно. Особенно когда выяснилось, что экзоты — потенциальные долгожители. Смельчаки проникали в зону любыми путями, на любом транспорте, правдами и неправдами. А однажды к нам весь экипаж “Дипстара” в полном составе пожаловал! В общем, дело дошло до того, что, пропустив к Япету всех членов семей, служба космической безопасности наглухо закрыла зону…»
Так значит, экзоты вызывают вовсе не отвращение, а «модное умопомешательство»? Но тут отвращение возникает уже у меня.
Меф Аганн всё-таки прав
Что же это за будущее, в котором люди — развитые, обеспеченные всеми благами, включая творческий труд, — без раздумий бросают родные края, близких, работу ради «потенциального долгожительства», которое ещё неизвестно, какой ценной будет куплено?
Никто ведь не знает, завершён ли процесс превращения в экзотов, или, может, это только первый этап длительной трансформации. На такие вопросы как раз и должны ответить исследования. Но ими никто не занимается. Человечество, вместо того, чтобы принять вызов… уклоняется от него.
Специально для того, чтобы избавиться от экзотов, спешно разработана технология телепортации, собран целый флот, на котором экзоты отправятся искать себе "новую родину" и создавать "свою цивилизацию".
Да, Меф Аганн оказался прав! Несколько более «гуманным» методом, человечество всё-таки поступает именно так, как он опасался: указывает экзотам на дверь. Валите, мол, куда подальше, нам тут без вас спокойнее будет. Почему? Да нипочему, просто будет спокойнее, и всё. А вы там как-нибудь сами…
«Не нашего вы роду–племени, извольте выйти отсюда вон — туда, откуда пришли».
Для людей будущего, оказывается, нормально делиться на своих и чужих, полноценных и неполноценных. Может быть, это для кого-то секрет, но именно так начинается фашизм. По сути, человечество совершает безумный акт: оставляя за собой Солнечную систему, превращает всю Вселенную в гетто для экзотов.
Такого завершения «фантастического детектива» я не могу принять. Возможно, моё мнение предвзято. Хотя с чего бы? — у меня нет никаких предубеждений против Павлова, и «Чердак Вселенной» я в детстве читал с удовольствием. И своё отношение к павловскому стилю не абсолютизирую — мало ли, что он мне не нравится, это вопрос субъективный. Ефремовский слог меня тоже угнетает, он для меня слишком холодно-совершенен, но это не мешает мне восхищаться глубиной ефремовской мысли.
В общем, буду признателен, если среди моих читателей найдутся поклонники романа, которые смогут ясно назвать его достоинства. И если кто-то разгромит мою критику обоснованными аргументами, только порадуюсь. Но пока огромная популярность «Лунной радуги», выдержавшей множество изданий как в советское, так и в постсоветское время, вызывает у меня только недоумение.
#Сергей_Павлов #лунная_радуга #фантастика #советская_фантастика