В очередной раз старатели пришли в станицу с намытым золотом. Зашли в приёмный пункт и удивлённо замерли. Полки были пусты. Несколько банок консервов, варенья и всё. Из одежды не было ничего.
Глава 61
В понедельник Мотя выходила на работу с утра пораньше. Укладывала Васю в тележку, которую когда-то сделал свёкор для Вариной дочки Нины, брала за руку Любу и вела в ясли.
- Люба, ты там присматривай за братиком. Начнёт плакать, зови няньку. Да ешь всё, что дают. Неделя быстро пролетит. Отец скоро прибежит. Соскучился уже за детишками своими.
- Мама, а Жорка купит мне петушка на палочке?
- Люба, сколько раз тебе говорить, не Жорка, а папа. Отец. Он твой отец. Жорка для маманьки твоей, Вари. Поняла?
- Ага. Ма, так купит он мне петушка?
- Не знаю. Может и не купит, потому что ты его Жоркой называешь. Обидится и не купит.
Люба обижалась, наклоняла голову, но продолжала называть отца Жоркой. За два года, которые девочка провела в семье Вари, Люба привыкла к тому, что Егора все называли Жорка, даже двоюродная сестричка Нина. И сама стала называть его так.
Глава 60 здесь
Начало здесь
Первое время она не хотела оставаться с Мотей, боялась её и просилась к Варе. Год прошёл, прежде чем дочка стала доверять Моте.
Егор редко виделся с детьми. Золото сдавали по мере накопления, а это не всегда была суббота или воскресенье. Он мог появиться в любой день и остаться на ночь. Муж и жена в хате были одни, и никто не мешал им любить друг друга.
В такие ночи Мотя мечтала о том, что скоро у них появится ещё малыш. Не важно, кто. Но ничего не происходило. Никаких признаков новой беременности не появлялось.
***
Наконец, Фрося закончила школу. Ей выдали Свидетельство об окончании школы с выставленными оценками. Директор школы поговорил с Таисией о том, что Фросе надо учиться дальше. Оценки у неё хорошие, можно поступать в педучилище.
Таисия ничего не ответила, только кивала головой. Женщина не стала говорить, что она уже договорилась и Фроську возьмут уборщицей в продуктовый магазин. Работа не пыльная и лёгкая. Целый день дома, а к закрытию нужно прийти и помыть полы, протереть пыль, полить цветочки на клумбе у входа. Обещали зарплату 30 рублей каждый месяц. Это же, какие деньжищи!
На следующий день Таиса повела дочь в контору, где и было предъявлено свидетельство об окончании 7 классов.
Бухгалтер, нездоровая полная женщина, посмотрела документ, повертела его и вдруг сказала:
-Уборщицей можно работать и без образования. А вот продавцы нам нужны. Таиса, может, отправим Фросю на курсы в Лабинскую? Проучится три месяца и как только исполнится 18 лет, поставлю её продавцом.
- Та не. Какой с неё продавец?! Такого насчитает, что вовек не рассчитаемся. Хай полы мые. Так и мне будет спокойнее.
- Ладно. Вы подумайте, а я запишу Фросю уборщицей. Выходить на работу завтра. Сейчас зайдите в магазин и спросите у Карена, когда лучше выходить.
- Зайдём, зайдём, - закивала головой Таисия.
***
Магазин располагался в доме, принадлежащем когда-то зажиточному казаку и расположенному в самом центре станицы. Металлическая крыша, крепкие деревянные ставни с длинными металлическими поперечинами, на краях которых висели длинные болты с отверстиями. Эти болты вставляли в дырки в стенах и изнутри продевали металлические штыри. Окна на ночь были надёжно закрыты от посягательства воров.
Небольшой палисадник под окнами был затоптан. Любители горячительных напитков часто валялись в нём. Длинная скамья из одной доски была отполирована посетителями до блеска. Таисия редко заходила в этот магазин. Денег на покупки у неё не было. Женщина продолжала жить, как и 30 лет назад – натуральным хозяйством. Сама пекла хлеб, молола на ручной мельничке кукурузу и пшеницу для каш.
Нанималась мазать и белить, за это ей платили, хоть и небольшие, но деньги. На них она покупала обновки Фроське в школу и себе на выход. А теперь вот какое счастье привалило – Фроська каждый месяц будет получать 30 рублей. Считай, ни за что.
На самом деле, прожить на такие деньги было невозможно. Но выручал сад, огород, хозяйство и привычка сельских тружеников жить бедно. После голодных 1933 и 1934 годов в станице люди стали садить огороды. Самый необходимый минимум овощей: картошка, свёкла, кукуруза, огурцы, капуста. Кое-кто сеял веничье (веничное сорго), вязали веники, а зерном подкармливали птицу.
Появились трактора, две автомашины в колхозе, легковушка в Сельском Совете. Но в основном пользовались гужевым транспортом. Телеги всё также пользовались спросом. Захар, муж Вари, продолжал делать колёса. Жизнь, как будто, остановилась на месте. Где-то открывали заводы и фабрики, строили высотные дома и электростанции, а Ахметовская жила своей жизнью.
***
Но всё равно жизнь менялась. Колхоз решил поставить свою электростанцию на Лабе и дать свет в дома колхозников. И не только в дома колхозников, но и в школу, и в магазины. У колхозного правления поставить столб и повесить на него лампочку. Сельский Совет присоединился к новшествам и попросил районное начальство помочь с установкой громкоговорителя в центре станицы.
Уже через год на станичных улицах появились столбы, а в некоторых домах загорелся электрический свет. Фрося, хоть и была молода, но смогла упросить колхозников установить рядом с их хатёнкой столб и протянуть провода.
Как только Таисия узнала, что дочка намеревается провести в хату электричество, она начала скандалить каждый день. Начинала ругань с утра и до позднего вечера.
- Кто тебе разрешил тянуть у хату провода? Хочешь хату спалить?!
- Мама, у тётки Ксеньки тоже будет свет. Нюрка у них колхозница, передовичка. Им проведут свет. И у нас будет. Сколько можно с керосиновой лампой жить? Будем, как горожане, при лампочке ужинать. В 12 ночи свет будут выключать, а утром в 6 часов включать.
- Не нужен мне свет. Хочешь, чтобы я ослепла? Иды с дому, я тут хозяйка. Иды, куды хочешь. И живы там.
Но Фроська была вредная. Не слушалась матери.
Когда подключили электроэнергию, и в хатёнке загорелась лампочка, у Таисы случился приступ.
Фрося пришла с работы, мать лежала на полу без сознания. Маленькая лампочка еле тлела под потолком.
- Мама, мама, что с Вами, - бросилась дочь к матери.
Умыла, лежащую без движения Таиску, водой, приподняла и попыталась напоить.
- Мама, мама! Маамааа!
Таиса открыла глаза, увидела лампочку, закрыла лицо руками и зарыдала:
- Вот, Васька, вырастила я на свою голову дурищу… Вместо благодарности смотри, что делает?! Лампочку повесила, чтобы мать быстрее окачурилааась!
Фрося выключила злополучную лампочку, принесла из кладовки и зажгла лампу. На следующий день она сказала парню, который проводил провода, что столб и провод могут забрать.
- Пусть пользуются другие, а моя мамка боится.
***
Егор с Мотей жили хорошо. Продукты были на столе всегда. Дети не голодали. Строиться они так и не начали. Егор вспоминал слова брата Михаила, как тот сказал, что на старую хату никто не позарится. Поэтому со стройкой всё время оттягивал.
Егор привык есть вкусно. Тяжёлая работа его не смущала. Главное: жена и дети одеты, обуты, накормлены. Мотя работает в колхозе. Дети - в яслях. Любе осенью в школу. Нужно прикупить ей красивых вещей, пусть носит и радуется, что отец у неё добрый и зарабатывает хорошо.
Такие мысли всегда вызывали у Егора улыбку. Он вспоминал, как маленькая Люба кричала:
- Жорка, ты купил мне петушка на палочке?
Еле-еле Мотя переучила дочку, чтобы та называла отца папой. А то всё Жорка, да Жорка.
***
В очередной раз старатели пришли в станицу с намытым золотом. Зашли в приёмный пункт и удивлённо замерли. Полки были пусты. Несколько банок консервов, варенья и всё. Из одежды не было ничего.
Приёмщик суетился за прилавком.
- Ребятки, давайте золото, боны запишу вам в тетрадь. Были две чужие артели, всё забрали. В следующий раз придёте, полки будут ломиться. Отваритесь за оба раза.
Сдали золото, вышли, сели на лавку, повздыхали.
- Я не могу понять, почему золото сдаём государству, а оно нас не поддерживает, - начал один старатель.
Другие поддержали. Обсудили Сталина и жизнь. Колхозы и заводы. На следующий день всю артель арестовали и отправили в Лабинскую. Шёл август 1939 года. Страна боролась с "врагами" народа.