Если бы не британо-американский конфликт, который первая сторона твёрдо вознамерилась решить уже в ПМВ, Россия, скорее всего, пошла бы по западноевропейскому пути: захват власти социал-демократическим интернационалом через нижнюю палату посредством более мягкого февралистского переворота и установлением республики. Николай II, вероятно, был бы «случайно» убит, но физические репрессии не коснулись бы остального дома Романовых. Во время следующего мирового конфликта кого-нибудь позвали бы и на символический трон. (Императорскую семью убили в пароксизме кризиса 1918, когда даже многие февралисты были согласны ради спасения декорировать республику короной. Кураторы большевиков просто подчистили им одну из консенсусных альтернатив в преддверии послевоенного дележа.)
В обычной ситуации владельцам технологии социал-демократии (проект «Массы») революции Февраля 1917 вполне хватало. Ленина извлекли из Швейцарии, когда стало ясно, что юридически Россия под руководством предателей национальных интересов из войны всё же не выйдет. Милюковы, видя в России ещё субъект, орали о верности союзническому долгу, и формально англичанам было просто нечего им предъявить. Не мог же Бьюкенен сказать, что Россия – уже объект наподобие овоща. (Помним, Николаю ничтоже сумняшеся предъявляли наличие Распутина, – кальку конюха королевы Виктории, а потом отсутствие Ответственного правительства – ещё одну островную копию.)
Ленин – предъява от лица мировой уголовщины, когда относительно честные средства были исчерпаны, а цель всё ещё не достигнута. «А со мной не договорились!» И пыр ножичком. Вроде бы нарисовавшийся из мрака фраер – не из банды грабителей. В чём смысл ножичка вроде бы не понятно. А если он – от каннибалов? Скажут, ну, это через край! А чего через край? Представим, что сейчас устраивает путч заграничный приезжий, после чего под мантры украинцы – братья, сдаёт всё до Тулы, а вприкуску – триллион. Ради власти гурьбы каких-то распивочных религиозных мигрантов и миллиарда на всю шарагу на вынос.
Вообще, ленинская модификация Маркса с её революцией в самой отсталой стране и экспроприациями в пользу некоей диктатуры пролетариата так и осталась бы ересью, известной только специалистам, но Россию требовалось сдать на прокорм Германии. Для маскировки этого и было додумано всё остальное. Разумеется, ничего из второстепенных политических и экономических фантазмов Ленина в жизнь не воплотилось. Зато главное – оккупация страны под её ограбление – было реализовано железно. На вынос и распивочно.
Квинтэссенцией усилий Ленина стала работа «Государство и революция». Казалось бы, провалился июльский путч, большевиков ловили стаями и поодиночке, Ленин скрылся в Разливе, а потом в Финляндии. И вдруг настрочил фундаментальный теоретический том. Это вместо практических бомб, ножей и тряпок с керосином на дело (контр)революции. В чём попс, товарищ историк?
На мысль, что весь труд был написан, возможно, лишь для одного-двух читателей наводит факт публикации работы лишь год спустя. Сочинить немалый, в общем, томик коту под хвост в самый ответственный момент революции – на Ленина не похоже, он часто реагировал не день в день, а час в час. Статьями сразу закидывал сторонников и противников, не говоря о болоте. А тут такой факап. Или никакого переворота Ленин сам и не планировал?
Смысл в понимании Ленина: «Всё. Конец». Это клятва завалившего дело организатора путча: «Помогите нам прийти к власти, и мы отдадим всё!» Ведь февралисты уже продвинули революцию настолько, что снесли все барьеры. Перевыполнив дореволюционные программы самого Ленина. Но чего-то не хватало. Сейчас мы знаем, что не хватало юридической капитуляции для начала снабжения Германии в деле войны против США, но обосновать это прямо было невозможно, и лондонские интересанты принялись выкручиваться. Февралисты (там все – социалисты) справедливо имели считать большевиков вообще контрой: у людей перебор, а требуют сдать ещё.
Ленин яростно продавливал тезис замены буржуазного государства (то есть, керенских) на некую фикцию диктатуры пролетариата (у Маркса термин не прояснён никак, ибо все – абсолютно все понимали, что этого просто не может быть). Ленин вслед за Марксом приводит в качестве образца Парижскую Коммуну. Это прозрачный намёк тем, кто понимал, как и что делалось в Париже, – и дальше в России всё съехало на французский сценарий, как всегда, с перехлёстом. Ведь Парижская Коммуна – есть эталон чисто шпионского переворота в интересах, прежде всего, Великобритании, главного акционера Интернационала. Переворота, проведённого во время войны. Лидеры Коммуны, как и большевики, слетелись со всех концов вселенной и под террор учинили разрушение французского государства и прямое разграбление страны в той части, до которой смогли дотянуться.
Де-факто уже всё те же февралисты почти прекратили войну и разрушили армию – оплот русского национального государства. Но Ленину этого было мало, он требовал полного уничтожения армии и подмену её на вооружённый народ (такая же невозможная вещь, как и прямая власть рабочих). Армия февралистов, израненная, но существовавшая хотя бы процентов на 10, определённо мешала тотальной капитуляции в войне и последующей оккупации страны. Ведь и у Центральных держав мотивированные войска таяли как дым.
«Государство и революция» – отчаянный призыв уже почти отстранённого Ленина (ему в те недели как раз искали замену) отдать всё в обмен на власть. Власть не на 70 лет, конечно и даже не на 7: никакого опыта у Ленина не было: 70 дней, а в идеале – 73, превзойти Коммуну и тем войти в историю. Камешки собрать, золотишко вывезли. Примитивно? Зато эффективно. Продержавшись 100 дней, праздновали, как дети.
Не только для Ленина, но и для его опекунов это была игра ва-банк. Люди, владевшие боевой организацией, повторно вложились в того, от которого уже плевались. Если не выгорит дело против США, то хотя бы грабёж должен был стать платой за ставку. Путч ему сделали. Даже два: фальшивый, так называемый «корниловский мятеж», вернувший большевиков из подполья, а потом Октябрьский. Ленин отдал всё.
Всегда возникает вопрос, а был ли Ленин знаком лично с архитекторами антирусского дела, которому служил? Не с верхними, конечно, а с рулевыми-управляющими? Называют Парвуса. Разных шведов. Но, конечно, это всё не то. Не получал Ленин, конечно, никаких прямых указаний, что делать, а чего не делать. И не потому что «много чести», а просто не было смысла ставить в копию. Потому и узнавал «революционер» о революциях из газет. «В гробу мы тебя видали».
В действительности, людей путает лишь один факт: мгновенное превращение оборотня из руководителя кружка-секты в премьер-министра огромной страны. Но это особенность технологии переворотов, когда во время войны боевикам нужна политическая крыша: так было и в Иране и на Кубе и много где ещё. Гуманитарии: журналисты, поэты, ораторы вдруг возглавляли революционные правительства после переворотов, которые осуществляли другие. И держалось всё не на публицистических талантах, на штыках спецслужб.
[Скажут, да Ленин иллюзий не строил, сам сотрудничал с «царской полицией», или, как минимум, потворствовал партийным двурушникам (кейс Малиновского). То есть, устройство понимал. Но обычно этот аргумент приводится в череде доказательств беспринципности вождя революции, но это лишь демонстрирует системный, а вовсе не революционный карьеризм: при помощи полиции Ленин регулировал внутрипартийную конкуренцию. Практически все видные социал-демократы Европы докладывали своим кураторам из органов политического сыска, часто и разных стран. Многие, так и прямо были созданы из этих органов. Ну и да, Ленин относительно своей власти иллюзий не строил, но другие почему-то строят.]
Поразительно другое: ненависть Ленина к Родине и своему народу. До полного уничтожения и массового истребления. Пишут о нарциссизме и самовлюблённости Ленина, – всё так, – но его страсть к себе была на порядок меньше ненависти к своей стране. Ненависть эта не врождённая, обусловленная темпераментом – и не вымученная в раннем детстве, которое часто накладывает отпечаток на всю жизнь. Это постепенное и планомерное культивирование, захватившее всё существо существа.
Впрочем... прошло столетие. Покойся с миром, творец войны.
Наконец, и Сталин!