За первые тридцать— сорок лет советской власти тема труда в отечественной фантастике претерпела некоторую эволюцию. От утверждения, что людям коммунистического будущего, для того, чтобы удовлетворять все потребности социума понадобится проработать всего несколько часов в неделю, до ураганного энтузиазма, когда люди готовы отказаться от сна и отдыха, лишь бы проложить новую шахту или построить орбитальную станцию. Конец пятидесятых, начало шестидесятых принесли в нашу литературу новые веяния, частенько называемые оттепельными. Многие темы, прежде остававшиеся за пределами внимания писателей-фантастов, стали протаптывать тропинку к их письменному столу. Одна из этих тем — роботы — те самые идеальные рабы, с рассуждения о которых мы начали этот цикл статей.
В советской фантастике двадцатых— тридцатых годов роботы упоминались редко и чаще всего либо в шутливом ключе, как в рассказе Александра Беляева «Сезам, откройся!» (другое название «Электрический слуга», 1926), или в опереточно-зловещем, как в романе Александра Грина (1880—1932) «Золотая цепь» (1925). Разного рода телемеханические устройства, вроде телевоксов из «Страны счастливых» не в счет. Кроме того, зарождающаяся на Западе кибернетика вплоть до начала шестидесятых считалась в социалистических странах лженаукой. Даже столь прозорливый писатель, каким был Иван Антонович Ефремов (1908—1972) не уделял роботам и электронно-вычислительным машинам должного внимания, полагая, что они навсегда останутся громоздкими и малоэффективными устройствами, не способными заменить человека на ключевых позициях. К творчеству Ефремова мы еще вернемся, а пока обратимся к другим писателям. В советской кибернетической фантастике первопроходцами стали сразу несколько авторов. Среди них особенно выделялись Аркадий Натанович и Борис Натанович Стругацкие (1925—1991; 1933—2012) и Анатолий Днепров (Анатолий Петрович Мицкевич, 1919—1975).
В 1958 году, еще до выхода своего первого романа «Страна Багровых туч» (1959) Стругацкие публикуют повесть «Извне». Гигантский инопланетный звездолет, управляемый искусственным интеллектом, скитается от планеты к планете, похищая с помощью небольших роботов местные формы жизни и образчики материальной культуры. Разумных существ они игнорируют, но герой повести, археолог Лозовский сам проникает на борт корабля, электронный мозг которого в итоге разобрался в ситуации и вернул «зайца» на Землю. В том же году появляется рассказ «Спонтанный рефлекс» об аномалиях в поведении робота, которому программисты заложили стремление к самообучению. Через год Стругацкие публикуют рассказ «Испытание СКИБР», герой которого внук Алексея Быкова (персонажа нескольких произведений Братьев), Антон участвует в испытаниях системы кибернетических разведчиков. На этом авторы исчерпали свой интерес к теме роботов и искусственного интеллекта вообще, хотя разнообразные киберы и ЭВМ будут то и дело мелькать в их произведениях.
Анатолий Днепров интересовался проблемами, связанными с кибернетическими системами, более обстоятельно. В рассказе 1958 года «Крабы идут по острову» на небольшой остров высаживается научный десант под руководством инженера Куклинга. Цель высадки проведение эксперимента для проверки теории Чарльза Дарвина на самоорганизующихся и самовоспроизводящихся крабоподобных роботах. Собственно для этого «крабы» и придуманы — они должны изготавливать собственные подобия. Кроме энергии, им требуются самые разнообразные металлы, такие как железо, медь, цинк. В тылу врага «крабы» могут в короткий срок поглотить весь металл, до которого только сумеют добраться, в том числе и — оружейный. На острове же свободного металла нет. Поэтому роботы вступают в схватку друг с другом и в этих битвах выживают самые совершенные механизмы. Начинается своего рода естественный отбор. Добавление кобальта в рацион «крабов», превращает их в безжалостных хищников. Экспедиция Куклинга обречена. В повести «Суэма» того же года, талантливый конструктор-кибернетик создает искусственный мозг, обладающий способностью к самообучению. Цель конструктора получить идеального помощника, который будет не просто накапливать необходимую человеку информацию, но и творчески ее обрабатывать. Однако он не учел того обстоятельства, что по мере «очеловечения» электронный мозг приобретет зачатки индивидуальности, а следовательно перестанет слепо подчинятся своему создателю.
В целом отношение советских писателей к роботам было сдержанным, если не ироничным. В лучшем случае к ним относились, как к полезным устройствам, иногда обладающим некоторыми индивидуальными чертами, подобно отставному роботу Драмбе из повести Стругацких «Парень из преисподней» (1974) или списанному на демонтаж Тубу из цикла рассказов «Милые роботы» (1965—1972) Михаила Михеева (1911—1993) или домашнему роботу Поле из цикла об Алисе Селезневой (1965—2002) Кира Булычева (1934—2003). В отличие от западных, советские фантасты особой проблемы во взаимоотношениях робота и человека не видели. Роботы и электронно-вычислительные машины, по их убеждению, должны освободить человека от рутинных процессов в физическом и умственном труде, а все остальное они могут оставить своему создателю.
Однако не все советские фантасты считали, что в коммунистическом обществе повсеместное внедрение кибернетических машин пройдет безболезненно. В романе «Плеск звездных морей» (1969), написанном Евгением Львовичем Войскунским (1922—2020) и Исаем Борисовичем Лукодьяновым (1913—1984), рассказывается две истории — драматическая: «Весть о Ла-Валеттской вспышке облетела и взбудоражила весь мир. Андроиды пытались образумить человечество. Дискуссия затопила газеты, радио и телевидение. Тут и там стихийно начались избиения андроидов. Но дело-то было в том, что их стало невозможно отличить от людей, внешне они ничем не различались. К тому же они выработали превосходный инстинкт самосохранения. Тут-то и вспомнили про собак. Странности в поведении собак давно известны. Чем руководствуется собака, когда выбирает друга-человека? Почему, бывало, она предпочитала жить с человеком, который ее бил и плохо кормил, и удирала к нему от нового, более состоятельного хозяина? Это всегда было малопонятно, особенно если учесть собачью жадность. Жадность странно сочетается у псов со способностью жертвовать материальными благами во имя расплывчато-эмоционального индивидуального выбора друга-человека. Так вот, собаки не переносили андроидов.
Даже когда андроид снисходил к собаке и, подражая человеку, делал ей тримминг и чесал за ушами, она, как правило, не давалась, рычала и пыталась укусить. Наверное, собаки узнавали андроидов по запаху — или отсутствию запаха. Собак стали натравливать на андроидов. Те, естественно, оборонялись. Нет, людей андроиды не трогали, но собак убивали чем только могли. Так началась война собак и роботов — ее назвали на греческий манер кинороботомахией...» и трагикомическая: «В комнате Служащего установили панели с электронными штучками. И теперь не требовалось планов и отчетов ни к первым, ни к пятнадцатым числам. Датчики всех участков Производства Пряжек для Собачьих Ошейников вели непрерывный гармоничный учет-планирование. Они могли менять скорость поточных линий с точностью до микрона в микросекунду. Они могли среагировать на каждое нажатие кнопки потребительского автомата от Новой до Огненной Земли, доведя информацию об этом событии до складов, баз и заводов, даже до отдельных станков, если бы появилась необходимость в поштучном учете. Служащий по инерции продолжал каждый день приходить к девяти утра. Он просто не мог иначе. Он стоял перед запертой наглухо дверью, пытался и никак не мог себе представить, бедняга, как это могут бездушные электронные штучки делать то, что делал он многие годы. Служащий глухо надеялся: вдруг эти штучки ошибутся, зашлют, скажем, листовой металл не того размера, что идет на пряжки, и тогда снова вспомнят о нем, Служащем, вспомнят и позовут… Но никто не вспоминал о нем...» Так что главным тружеником советские писатели по-прежнему считали человека.
Продолжение следует...
Начало здесь:
Окончание: