Нина быстро дошла до своего дома. За день, что ее тут не было, она уже успела соскучиться о своем сыночке. Хотелось скорее подхватить его на руки, расцеловать, услышать, как он звонко смеется. Может быть от того, что жара пришла, или просто время уже пришло, Васятка совсем перестал кашлять. Бывало правда, что прикашлянет немного, но редко совсем такое случалось Не зря видно врачи ей говорили, что нужно тепло, питание, время и любовь. Уйдет эта хворь тогда насовсем и не вспомнит Нина даже о ней.
В деревне все это соединилось. Любви, которую получал Васятка, на десятерых бы хватило. И мать, и бабушка дышали им и не могли надышаться. Лето пришло жаркое. Васятка по траве-мураве босиком бегает и к речке они ходят. Продуктов Нина опять накупила, надолго хватит. Да и времени с тех пор, как болел Васятка, много прошло. Нина была уверена, что теперь парнишке только крепнуть да крепнуть.
Скрипнула дверь в избу. Тихо. Васятка спит на кровати, раскинув руки и чему то улыбается во сне. Клавдия заложила его подушками, чтобы не дай Бог, не упал. Сама же притулилась на топчанчике рядом с ним. Она не спала, посмотрела на Нину каким то странным взглядом, потихоньку приподнялась и села.
- Мама, ты чего, уж не захворала ли?
- Нет, пройдет все. Не переживай.
Клавдия попыталась встать, на лбу у нее выступила испарина, лицо побледнело и она опустилась обратно на топчан. Нина положила мешок, который все еще был у нее за спиной, на стол, подскочила к Клавдии.
- Что, что с тобой такое?
- Опросталась я от беремени то.
Нина с удивлением посмотрела на свекровь Она сперва даже не поняла о каком беремени говорит Клавдия. Только немного погодя до нее дошло.
- Мама, ты что, родила? Ребенка? Где он? Живой?
Нина засыпала свекровь вопросами. Только когда они иссякли, женщина заметила, что свекрови плохо. Нина растерялась. Что делать она не знала. В другом случае побежала бы в медпункт за фельдшерицей, Но в этой ситуации как быть.
- Мама, может за фельдшерицей сбегать?
- Нет, не вздумай. Я ведь сама это делала. Еще под закон подведут, упекут в темную. Пройдет все. Ты погляди на печи ребенчишко то. Не пищит, может уж Бог прибрал.
Нина сама от волнения вспотела вся, взлетела на приступок. На голых кирпичах лежал завернутый в какую то тряпку ребенок. Нет, его даже трудно было ребенком то назвать. Крохотное существо со старушечьим сморщенным личиком. Трясущимися руками Нина развернула тряпку. Ручки, ножки, смотреть было страшно на багровое тельце, которое спокойно могло уместиться на Нининой ладошке. Пуповину Клавдия смогла перевязать. Девчонка, живая, кричать видимо сил у нее не было. Нина быстро завернула ее в тряпицу, прикрыла Клавдиной фуфайкой, чтоб было теплее.
Нина метнулась к свекрови. Было страшно за нее. Но бледность уже сошла с лица. Видно полегчало.
- Мама, ты давно тут лежишь?
- Нет. Вот перед тобой Васятку спать укладывать стала, подняла его на руки и как прострельнет меня. Я его скорее на кровать, подушками заложила. Ладно уснул сразу. Я уж поняла, что неладно что то. Легла на топчан, опомниться не успела, слышу пищит, как котенок. Я разве подумать могла, что так получится. Что запищит, что живой ребенок то окажется. Перепугалась вся. Силы только и хватило пуповину перерезать, да завязать ее, да в тряпку замотать и на печь ребенка положить. Только легла и ты пришла. Видно Бог тебя поторопил. Я ведь даже не взвидела кто там. Жалко.
- Мама, так она живая. Девчонку ты родила. Только маленькая очень. Ты лежи. Я сейчас найду во что завернуть ее, да тебе покажу.
Клавдия некрасиво сморщилась, губы ее затряслись, слезы покатились из глаз. В этот момент она испытывала двоякое чувство. Чувство жалости к этому нежеланному ребенку. Дите то ни в чем не виновато. А она заставила родиться его раньше времени. И что теперь будет с этой девчонкой, как ее выходить. С другой стороны не нужна она ей совсем. И было досадно, что так получилось, что хочешь не хочешь, а надо выхаживать ее. Клавдия плакала жалея и себя, и свою нежданно-негаданно родившуюся дочку. И как дальше быть она не знала. Единственное знала, что никуда теперь она от нее не денется. Это такая же ее кровинушка, как и Васятка, сынок ее.
Хоровод различных мыслей крутился в ее голове. Она позвала Нину, которая старалась найти в Клавдиных вещах хоть что то, во что можно запеленать малышку.
- Нина, сходи в клеть. Там под большой сундук сунь руку, ключ найдешь. Открой его, покопайся. Внизу на самом дне почти узел лежит с Васенькиным. Берегла, никому не отдавала, думала, что пригодится его детям. А тут смотри как вышло.
Нина кинулась в клеть. Нашла ключ, открыла сундук. Торопливо перебирала запасы свекрови на все случаи жизни. Наконец добралась до дна. Вытащила туго завязанный узел, с трудом развязала его. Рубашонки, пеленки, одеяльце и огибки из толстой байки. Даже узенький свивальник. Все сохранила Клавдия. Пусть все пеленки застираны, уже даже не понятно, какой там был рисунок, но все чистые, мягонькие, материнскими руками обласканные. Столько времени прошло, а лежит все целехонькое. Могла куда то пустить, приспособить, а она столько лет берегла.
Нина с узлом вошла в избу, взглянула на свекровь. У той уже щеки розоветь начали. Видно и вправду получше ей стало. Нина забралась на печь. Пеленки для такой крохи были большими. Но ничего, не вывалится. Запеленала, как смогла и спустилась с ней к Клавдии.
- На попробуй приложи к груди.
Клавдия тщетно пыталась выцедить хоть несколько капель молока, но у нее ничего не получалось. Не пришло молоко. Не понял организм того, что случилось. Да и малышка даже не пыталась взять грудь. Слишком мала, не понимала, что ей надо делать.
- Ой, мама, что делать то будем. Кормить ведь надо, а как и чем.
- Коровьим видно придется. А молоко может позже придет.
- Так у нас и соски нет, да и не влезет соска то в ее ротик. Она же как игрушечная вся.
Клавдия наконец то смогла рассмотреть свою дочку. Хотя там и рассматривать то нечего было. Страхолюдинка маленькая лежала у нее на руках, носик чуть выпирал над верхней губой, глаза закрыты. Клавдия смотрела на малышку, как невесть откуда взявшуюся. И не испытывала она к ней никакой любви, только жалость, какую испытывают люди к слабым и немощным. И вспомнился Клавдии ее Васенька, Как она любовалась на него, когда тот родился, глядела и не могла наглядеться. А тут совсем другое. За что ей такое наказание. Видно Бог наказал ее за то, что хотела избавиться от родного дитя. Теперь ей нести этот крест, растить ребенка, которого она возможно никогда не полюбит.
Нина между тем забрала у Клавдии девочку, прижала к своей груди. Куда денешь эту извечную бабскую жалость. Прижала из жалости этот крохотный комочек и вдруг почувствовала такую нежность к нему словно собственное дитя держала на руках.
- Что это я. Это же ребенок Клавдии. Мне то с чего. - С каким то испугом даже подумала Нина. Посмотрела на Клавдию и сказала вслух - Ты пока отдыхай, мама. Молоко если не подойдет, так коровье разведем водичкой да накормим как-нибудь.
Обе женщины боялись, чтоб кто то ненароком не зашел к ним. Они пока не знали, как им быть дальше, что говорить людям, откуда взялась у них малышка. Клавдия еще и боялась, что ее могут посадить. Ведь запрещено делать то, что хотела сделать она.
Проснулся Васятка. Нина занялась своим ребенком, кормила его, играла, а сама нет нет да и запрыгивала на приступок поглядеть. Каждый раз страшно ей становилось. Поглядит, а вдруг она не дышит. Но та словно назло тому, что не нужна матери, цеплялась за жизнь, как могла.
Молоко у Клавдии так и не появилось. Пришлось Нине кормить ребенка коровьим молоком. Развела водичкой, Капнула капельку в рот. Какое то время девочка держала эту каплю во рту, а потом сглотнула. У Нины от сердца отлегло, словно это она сама сделала первый глоток в своей жизни Потом еще капельку, еще. Больше давать не стала. Она представления не имела, сколько и как надо кормить. Внутренний голос подсказывал ей, что много нельзя, лучше почаще по капельке.
Утомленная бессонной ночью, Нина еще спала, когда проснулась Клавдия. Встала, надела чистое платье. Нина проснулась.
- Мама, ты чего встала. Лежи.
- На работу пойду.
- Ты что, с ума сошла, а ребенок.
- Она все равно не жилец. Никому не скажу, что такое у меня чудо получилось. И ты не говори. Никто не узнает. Молоко то так и не пришло.
Нина охнула только. Как свекровь так может говорить. Как бы там ни было, это ее ребенок. Не думала Нина, что свекровь такая жестокая. С Васяткой вон какая ласковая, и про сыночка своего все время вспоминает. А тут людской молвы побоялась. Хорошо, что Нина тут, а то она бы эту кроху одну на весь день на печи в избе оставила. И ждала, когда все это закончится. У Нины даже холодк пробежал по спине от таких мыслей.
- Мама, ты хоть сегодня то не ходи. Силы то у тебя еще нет. Девчонку не жалко, так себя побереги. Скажи, что захворала.
Клавдия подумала и согласилась. Она и вправду еще не совсем оправилась после вчерашнего. Придется целый день на жаре работать. Выглядеть слабой и больной в ее планы не входило.
- Ты, Нинушка, если бригадир придет, скажи, что я захворала. Ну что, как там девчонка то?.
- Ночью я ей каждый час по несколько капель молока давала. Ниче, глотает. Только бы живот не заболел.
Проходя мимо печки, Клавдия не удержалась, встала на приступочек, откинула занавеску, посмотрела. Но что могло за ночь изменится, лежала такая же, как и вчера. Но то, что она жива, это уже было чудом.