Журавлиный клин 25
Ханна отпрянула от Женьки. Голова ее немного кружилась. От счастья.
- Расскажи, как ты живешь? - спросила она.
- У меня нет ничего нового. Нормально живу.
- Замерзаешь здесь? Тетушка придирается? Что ты ешь? Теплую одежду тебе дали?
- Ханна, ты очень хорошо говоришь по-русски. Только акцент тебя выдает.
- Я каждый день говорю с Зоей. Я даже пишу буквы. Я задала тебе вопросы. Твоя очередь отвечать.
- У меня все хорошо. Одно плохо – тебя рядом нет. Я очень по тебе скучаю.
- И я скучаю. Я тебе хочу подарить подарок. Ведь через день Рождество.
Ханна вспомнила о сумке, которую оставила у двери. Она выкладывала на стол галеты, пряники, консервы и даже конфеты.
- А это носки. Толстые шерстяные. В них ноги не замерзнут.
Женька растерялся. Он никогда не видел столько сладостей. Даже дома. Иногда, конечно, маманя что-то покупала, но немного, и делила на всех. Носки же вообще были царским подарком. Здесь у него их вообще не было. Старые сапоги он одевал прямо на босую ногу. Ноги зябли. Особенно мерзли по ночам. Женька одевал на себя всю имеющуюся одежду. Но спать в сапогах он не мог. К тому же их приходилось сушить.
Женька целовал Ханну, преисполненный любви и благодарности.
- Прости меня. Я ничего тебе не смогу подарить.
- Ты, главное, живи. Тебе нужно выжить. Ты – мой подарок.
Они еще долго сидели и разговаривали. Он обнимал её, целовал.
- Ты когда уедешь?
- Через четыре дня. Мы пойдем работать в госпиталь, а потом – опять учиться. Летом у меня будет отпуск – месяц. Я смогу приехать домой.
- Теперь я увижу тебя только летом?
- Да. Возможно, мы приедем, когда станет тепло.
- Как же мне жить без тебя?
- Женя, мне тоже хочется тебя видеть чаще. Но пока это невозможно.
- Я буду вспоминать эту встречу.
- Мне надо идти. Если тетя Эмма увидит меня одетой и догадается, что я была у тебя, то будет большой скандал. Ты можешь сильно пострадать.
Ханна ушла так же тихо, как и пришла. На душе у Женьки было тяжело и пусто. По всей видимости, она уже больше не придет. С её стороны это очень рискованно.
Спать ему не хотелось. Он сидел у подтопка, пока дремота не свалила его. Через час уже нужно было подниматься.
Он накормил корову и кур. Вычистил стойла и подмел у дома дорожки от снега. Хозяев видно не было. Дым из трубы показался позже обычного. Видимо, все спали, ведь следующая ночь была рождественской, праздничной и бессонной.
Женя пришел к себе в комнату, свернулся калачиком и провалился в забытье.
Снилась мама и батя. Будто они веселые звали куда-то Женьку. А он все не мог сделать шаг и только тянул к ним руки. Проснулся от стука. Тетя Эмма велела работнику принести воды и дров.
Тётушка дров не жалела. Ненаглядный сыночек приезжал домой крайне редко и встречали его, как самого дорогого гостя. Женя принес поленья на кухню. Увидел Ханну. Она движением руки велела остановиться. Жестами показывала на его летние штаны, легкую куртку. Спрашивала, почему он ходит в летней одежде. Женька делал вид, что не понимает.
Недовольная Эмма велела ему ступать. Он не слышал, как Ханна, стараясь говорить спокойно, выговаривала тетушке, что милосердие ей чуждо.
- Почему я должна следить в чем он одет? – распалялась тетя.
- Дайте ему необходимое и не следите. Он взрослый человек и сам решит, что одеть.
Эмма не могла позволить, чтобы последнее слово принадлежало не ей. Она начала ворчать. Делала это громко и долго. В итоге тема обсуждения вовлекла в свой водоворот Лукаса.
- Ты слишком много заботишься о нем, - выговаривала Эмма Ханне. – Можно подумать, что он тебе небезразличен.
- Вы забыли тетушка, что я – будущий доктор, и смотрю на людей с этой точки зрения. Когда здоровью что-то угрожает, пытаюсь найти причину.
- Дорогие мои. Сегодня день не для споров. Обе правы. Этот человек – просто работник. Но создать условия для выполнения обязанностей мы ему должны. Поэтому, Ханна, найди в наших ненужных вещах все необходимое и отнеси нашему работнику.
Ханна праздновала победу. Уж она то выполнит поручение дядюшки с особой тщательностью. Чем она не преминула заняться.
И праздничный ужин она тоже попыталась ему организовать. Для этого к тетушке Эмме пришлось зайти с другой стороны. Сказала, что подать пропитание слабым и обездоленным в канун Рождества считалось признаком доброго сердца и широкой души. Конечно, тетушка хотела выглядеть в глазах близких именно такой. Потому кое - что, припасенное на рождественский стол с явным избытком, перекочевало на поднос, который Ханна принесла Жене.
Ей нельзя было задерживаться, но время для поцелуя они все же нашли.
- Я буду думать о тебе, - шептал он.
- Я тоже, - вторила она.
В эту ночь Женька спал, как убитый. Это был не его праздник. Все его праздники остались дома. А здесь была вражья страна с вражьими людьми. И только Ханна стала исключением.
Женьке очень хотелось знать, как там дома. Как маманя и братья? Как отец? Далеко ли он с Красной Армией отогнал эту вражину? И что будет, когда наши выгонят ее совсем. Женька даже мечтать боялся, когда же, наконец, он вернется домой. Но время шло, и ничего не менялось. Эти фрау и их мужья жили беззаботно и сыто, их нисколько не заботило, что их односельчане, знакомые и даже, может быть, родственники, в чужой стране жгут дома и убивают людей.
В Женькиной душе поднималась злость. Но понимание своего бессилия гасили ее. И он опять вынужден был улыбаться, терпеть и ждать.
Дорогие мои, сегодня второй части не будет. Возможно кто-то из вас не читал еще один мой рассказ. Вдруг кого заинтересует.