В его книгах почти нет места приключениям, фантастике, даже сказке, тем более - детективу. Юмор присутствует, но чаще всего в скрытом виде.
Это обыкновенно даже и не юмор, а горьковатая ирония, упрятанная внутри текста. Дело в том, что писал этот автор прежде всего о душе юного человека, причем о душе, вынужденной расти и развиваться в отсутствии свободы и не стесненной рамками идеологии культуры. Именно отсюда - та горькая ирония, которой во многом определяет его творчество. И отсюда же ученичество у американского писателя Эрнеста Хемингуэя, ярче прочих западных романистов воплотившего облик сурового, немногословного героя в оригинальной прозе, больше скрывающей, нежели рассказывающей, прячущей истинный смысл сочинения в подтексте.
Потому, читая такие книги, надо думать, может быть, не столько о том, что написано, сколько о том, что не написано. И еще о том, почему что-то написано, а что-то нет, хотя вроде бы должно быть.
Детство ленинградского писателя Виктора Голявкина (1929 – 2001) прошло в столице Азербайджана Баку, неподалеку, если судить по роману «Арфа и бокс», от знаменитого оперного театра имени Муслима Магомаева - крупнейшего азербайджанского композитора и деда великого певца, чей голос был символом советской культуры второй половины ХХ века.
Музыке Виктора и двух его братьев, родившихся в семье профессиональных музыкантов, учили с детства. Как это было и что из этого вышло, писатель рассказал в своих главных, автобиографических, книгах, о которых далее и пойдет речь, - повести «Мой добрый папа», увидевшей свет в 1964 году, и небольшом романе «Арфа и бокс», написанном спустя пятилетие, но опубликованном лишь в 1979 году.
Вообще-то, Голявкин - профессиональный художник, в литературе прежде всего проявил себя как замечательный мастер короткого и порой даже крохотного иронического и юмористического рассказа. Однако мне ближе его лирико-психологическая проза, то есть литература о взрослении, или как ее раньше называли, «роман воспитания», заявленный в литературе Гёте и Руссо, а до совершенства доведенный Диккенсом и Флобером.
Голявкинские истории, о которых мы сегодня вспомним, это «Мой добрый папа» - совсем небольшая книжка о взрослении маленького мальчика в конце 30-х годов прошлого столетия из интеллигентной и потому несколько, непрактичной семьи, и «Арфа и бокс» - достаточно объемная вещь об отрочестве и ранней юности автора и его героя в послевоенном Баку, то есть о самом трудном переходном возрасте в жизни любого человека, о той же самой, или очень похожей семье, о том, что называется самоидентификацией юного человека, о выборе пути, о первой любви, о мечтаниях и метаниях, свойственных подростку, художественно одаренному, но не умеющему до поры поставить себе точную цель и целеустремленно к ней двигаться.
Это очень похожие книги и очень разные. Похожие потому, что написаны одним автором и рассказывающие, по сути, об одном герое. Разные потому, что, как и бывает в жизни, маленький мальчик и подросток - это, чаще всего, совершенно разные существа. Ибо, как ни странно, маленький мальчик, еще ничего не знающий о жизни, уже многое умеет, прежде всего, умеет любить и отвечать на любовь близких. Не менее странно и то, что мальчик, перешагнувший порог 12-летия, то есть повзрослевший и приобретший кое-какой жизненный опыт, вдруг разучается всему тому, чему до 12-летия научился. И прежде всего - разучается любить и отвечать на любовь ближних.
Именно об этом, по большому счету, и рассказывают две повести Виктора Голявкина. Не про приключения, хотя в «Арфе и боксе» сюжет очень богатый и крепко сколоченный. Не про выдуманные события, хотя не всё столь уж крепко приклеено автором к собственной биографии и в «Добром папе», где щедрый, отзывчивый, терпеливый, мудрый и жертвенный отец героя уходит на фронт, откуда ему не суждено возвратиться, да и в «Арфе», где чудесным образом семья подросшего героя оказывается в полном составе. Да, если читать внимательно, и отец, и мать героя «Арфы» - похожие, но другие персонажи, нежели в «Добром папе». Как и герой обеих книжек. Нет, герой-то, конечно, тот же, просто в «Арфе» он уже переступил роковой порог 12-летия.
Будь она проклята, эта музыка, сколько неприятностей пришлось ему пережить из-за нее!.. Отчего никто не понимает, что он - не музыкант, а художник! И не художник даже, а боксер!..
Впрочем, и не боксер он, а писатель, только сам о том еще не знает. Зато мы знаем, что - и художник, и боксер, и писатель, и даже музыкант, ибо то, что устремляется нам в души со страниц его книг - именно музыка, мелодия простых, но удивительно звучных фраз, в каждой из которых заложено множество смыслов, как в музыкальной фразе - множество созвучий, явных и скрытых, и не каждому раскрывающихся, а лишь тем, кто захочет их услышать и понять.
Таковы повести Виктора Голявкина - одного из самых известных детских писателей советской эпохи, и в то же время, по-моему, одного из самых недооцененных ее гениев.
А что это значит - недооцененный гений?
Это значит – писатель, прочтенный не до последней глубины, услышанный не до самой скрытой, самой заветной мелодии.
Но ведь в том-то и заключается величие истинной литературы - она никогда не бывает прочитана до конца, а потому и никогда не кончается и, стало быть, каждому читательскому поколению открывает новые тайны.
Надо только вспомнить о ней. И открыть книгу.
© Виктор Распопин
Иллюстративный материал из открытых сетевых ресурсов, не содержащих указаний на ограничение для их заимствования.
