Выехали из станицы засветло. Никто их не остановил и не потребовал документов. Попадались несколько раз брички с красноармейцами. Но они куда-то торопились, и им не было никакого дела до двух человек, спокойно едущих по своим делам.
Глава 55
Пошли по малолюдным улицам станицы. Здесь тоже стояли брошенные покосившиеся хаты. Было такое впечатление, что казачьи хаты жили и умирали вместе с хозяевами. В некоторых дворах было чисто, видно, что люди старались навести хоть какой-то порядок.
Михаил увидел, что брат внимательно рассматривает хаты и дворы.
- Жорка, ты тоже обратил внимание, что кое-где в хатах живут люди. Поселили в опустевших домах приезжих. Мало кто из них остался жив. Они не научились питаться тем, что можно взять у природы. То ядовитых бурьянов наедятся, то опилками кишки забьют. Местные в травах разбираются, да только к пришлым отношение было плохое. Никто ничему их не учил. Как вы там перезимовали?
- Много людей померли. На нашем краю осталось всего несколько хат с людьми. Волки воют, но в станицу сейчас не заходят. У нас корову съели и собаку заодно. Мотя плакала. А потом сказала, что, если бы я в ту ночь был в сарае и меня съели бы волки. Плакать перестала и даже повеселела. Дочка у нас родилась. Любой назвали.
Глава 54 здесь
Начало здесь
- Любой? Чего вдруг? У нас Люб в роду никогда не было, - спросил Михаил и даже остановился. Посмотрел на Егора и усмехнулся.- Ясно. Не даром батя тебя плетью порол.
- Имя красивое. Мне очень понравилось. Люба, Любаша, Любочка.- ответил Егор без всякого смущения, – Мотя хочет ещё и Надю с Верой родить, чтобы был полный комплект.
- Жорка, вы там совсем с ума посходили? Настрогаете детей, а кормить, чем будете? На кыслычках (яблоки-дички мелкие и кислые) да на бурьянах дети не вырастут. Корову прогавали (потеряли, не досмотрели). Мечтают они полный комплект девчат завести. Тьфу! Тут хоть бы самим пережить это трудное время.
- Брат, не ругайся. У тебя вон четверо и все мал-мала меньше. Да и с Авдотьей небось спите на одной кровати, а на меня ругаешься, - ответил Егор.
На хатёнку Михаила без слёз смотреть было невозможно. Правда, хозяйка её помазала и побелила, но раздёрганная воробьями соломенная крыша местами прохудилась, и почерневшие от времени стропила торчали в небо.
Егор с усмешкой посмотрел на брата, но тот недовольно шмыгнул носом и сказал:
- Брат, на такую хатёнку никто не позарится. Мне предлагали переселиться в хороший кирпичный дом, когда кулаков выселяли, но я не пошёл. Собирался построиться. Брёвен привёз, глины. А тут лютая зима и голод. Брёвна попилил и поколол на дрова. Топили печь днями. Соседских детей грели и подкармливали той же овсянкой. Да, что там говорить! Сейчас детей в детский дом определили. Там хоть кормят и спят в тепле.
Авдотья гостю не обрадовалась. Выставила на стол овсяную кашу. Сумочку с сушкой взяла с таким видом, будто Егор привёз из станицы отравы какой-то.
Егор задерживаться не стал.
- Пойду я, пока с рынка не все разъехались. Может, попутчики попадутся.
Михаил не стал задерживать брата. Проводил его до калитки и вернулся во двор.
Егор пошёл на базар. Удивился. Дело шло к обеду, а на рынке было полно торговцев и покупателей. Десятки нищих сидели прямо на земле у ворот и торговых рядов. Люди проходили мимо и будто не замечали попрошаек.
Каких только продуктов не было на базаре! Егор замер. После голодной зимы обилием продуктов станичник был поражён. Хотя на самом деле ничего особенного на базаре не продавали. Как могло так получиться, что люди пухли от голода в своих хатах, а торгаши жировали?
Неожиданно раздался громкий вопль:
- Облава!
Буквально в считанные мгновения рынок преобразился. Несколько старушек остались у прилавков с куриными яйцами. Измождённая молодка растерянно оглядывалась по сторонам. Она накрыла большую миску с творогом тряпкой и попыталась улизнуть. Да только не тут-то было. Двое с красными повязками на рукавах подошли к ней.
- Гражданочка, документы, - потребовал один.
В этот миг кто-то схватил Егора за рукав пиджака и потянул в сторону:
- Жорка, ты чего тут застыл, как статуй? Пригнись! Давай быстрее за мной!
Это оказался знакомый станичник, с которым Жорка дружил в юности.
- Пригнись! Бегом за мной! Сейчас меня проверят и выедем отсюда.
Егор не стал сопротивляться. У него не было документов. Было страшно.
Старый друг знал все ходы и выходы. Вывел Егора с рынка, усадил под забором и сказал:
- Жди здесь, никуда не уходи. Я за тобой подъеду, - и быстренько побежал обратно.
Облава на рынке продолжалась. Хватали нищих и усаживали на прибывшие телеги. Туда же усаживали беспризорников и попавшихся с товаром людей. Никто не возмущался. Люди тихонько сидели в ожидании своей судьбы. Все с радостью ехали на фильтрационный пункт, где всех задержанных кормили. Продавцы с несчастными лицами избавлялись от своих товаров. Продукты раздавали сидящим на телегах людям и охранникам.
Андрей вскоре приехал за Егором. Был он на телеге, запряжённой одной хромоногой лошадкой. На телеге лежали бочки разных размеров.
- Залезай в бочку и поедем. Сегодня здесь переполох. Ищут сбежавших преступников.
Егор с сомнением посмотрел на бочку и подумал, что если его найдут в бочке, то точно посчитают беглым бандитом.
- Не буду я прятаться. Поедем спокойно и открыто, - сказал Андрею. Тот подумал, снял картуз, почесал голову и кивнул:
- Правильно. Прячутся преступники, а мы честные люди.
Выехали из станицы засветло. Никто их не остановил и не потребовал документов. Попадались несколько раз брички с красноармейцами. Но они куда-то торопились, и им не было никакого дела до двух человек, спокойно едущих по своим делам. Остановились ночевать в Зассовской на площади, где уже было много путников, горели костры, люди ужинали.
Только сейчас, когда нервное напряжение немного отпустило, Егор почувствовал зверский голод. Забурчало в кишках.
Андрей посмотрел сочувственно на попутчика.
- Сейчас сварим похлёбку, - сказал он, достал сумку и пошёл к ближнему костру. Там он поговорил с путниками, высыпал в их котелок крупу и кусок старого сала. Достал луковицу, очистил её зубами и добавил в варево. Скоро над площадью поплыл запах наваристой каши.
Нашлась плошка и ложка для Егора. Он ел кашу в прикуску со старым салом и был счастлив. Никогда ни до, ни после не ел Егор такой вкусной каши. Сколько раз просил Мотю сварить ему каши со старым салом, но никогда каша не была такой вкусной. Как только рассвело, путники разъехались в разные стороны. Бывшие друзья разговорились и Егор рассказал Андрею, что скоро в Ахметке создадут старательскую артель и будут мыть золото на Лабе.
- Жорка, рисковый ты человек, - после недолгого молчания сказал Андрей. – За горсть пшеницы расстреливают, а ты собираешься золото мыть. Никому ничего не рассказывай, а то нападут и всю бригаду убьют. Я в колхозе работаю. Бочки делаю. Дома тоже делаю. Вот за зиму наделал, повёз, продал. Купил кой-какой инструмент и пшена немного, чтобы родителей поддержать.
Я ещё байдыкую (холостякую, не женился). Мамка сильно переживает. А куда сейчас детишек плодить, когда жрать нечего. Зиму еле пережили. У сестры трое ртов. Помогали ей. Мужика-то её арестовали за саботаж. Так и не знаем, где он и что с ним. Да ты знаешь мою сестру, она любила тебя в детстве. А ты в Мотьку втрескался и никто тебе не нужен был.
- А я всё-таки женился на Мотьке. Уже было бы у нас трое детей. Да только двух первенцев мы потеряли. Утонули дети в Лабе.
- Егор, я слышал об этом. Не рви душу. Кто теперь родился? – прервал друга Андрей.
- Девка. На меня похожа. Любкой назвали.
- Любкой?! Сестру мою тоже Любой зовут. Красивое имя.
- Ага. Красивое, - согласно кивнул Егор.
***
В центре станицы расстались. Андрей повернул на свою улицу, а Егор зашагал домой.
Путь его пролегал мимо родительской хаты. Во дворе возился Яшка. Егор вошёл, скрипнув калиткой.
Яков распрямился и обрадованно кивнул головой Егору.
- Вернулся уже?
- Вернулся, как видишь.
- Ну, какие новости, рассказывай, - присел Яков на бревно и указал на место рядом.
- Мишка приветы всем передавал. Все в его семье живы и здоровы.
- Жорка, не верти хвостом, рассказывай главное.
- А что главное?
- Работу ты себе нашёл? – хмуро спросил Яков.
- Нашёл. Буду с артелью золото мыть.
Яков открыл рот и уставился с сомнением на брата. Потом рот закрыл, сглотнул и хрипло спросил:
- Какое золото? Совсем сбрендил?
- Обыкновенное золото. В Лабе будем мыть. Только смотри, никому об этом ни слова, а то ведь и убить меня могут. За щепотку крупы убивают, а тут зо-ло-то.
- Та Бог с тобой! Никому и слова не скажу. А Клавке можно?
Егор махнул рукой, встал и пошёл домой. Вот как в этом колхозе можно что-то сохранить в тайне? Сестре Варе тоже нужно рассказать. А как же! Пусть порадуется за брата.
***
Мотя новостям не обрадовалась. Как только услышала про золото, сразу разрыдалась, да так горько и безутешно, что Егор испугался и понял, что лучше бы он пошёл работать ездовым в колхоз, чем согласился быть золотоискателем.
- Любочка, доченька, посмотри на свого папку. Вот он у нас молодой, красивый, умный, сильный, а новая работа убьёт его. Не будет у тебя отца, сиротиночка моя мааленькая, - причитала Мотя, а сама качала люльку и что-то готовила на плите.
- Мотя, ещё не поздно отказаться, - расстроенно проговорил Егор.
- Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Нечего скакать, как кузнечик, туда-сюда. Будешь золото добывать, может, хоть заживём, как люди.