- Эка невидаль! – отмахнётесь Вы. – Нашли, чем удивить! Что такое в наше время какой-то миллион рублей!
Действительно. Некоторым и красть не надо – зарплата директора крупного государственного предприятия порой превышает эту сумму, а в условиях ежемесячных и уже никого не удивляющих «жёстких посадок» проворовавшихся чиновников, в делах, где фигурируют астрономические суммы, жидкий украденный миллион рублей кажется и вовсе невыразительным. Прям насмешка над взяткобрателями.
Однако речь пойдёт о временах нынешних, а о событиях 170-летней давности, когда цена 5-ти пудов пшеничной муки составляла … 505 копеек, а плата рабочему слесарю в день – 138 коп.
Тогда были растрачены миллион рублей серебром или почти четверть всего пенсионного капитала военных Российской империи. Именно таков был ущерб, нанесённый государству директором Канцелярии распоряжавшегося этими деньгами «Комитета 18-го августа 1814 года» тайным советником Александром Гавриловичем Политковским (1803 – 1853).
Подобное масштабное воровство стало возможным лишь благодаря покровительству высших чиновников государства – военного министра светлейшего князя Александра Чернышёва и управляющим политическим сыском в стране, главе шпионов и провокаторов генерала Леонтия Дубельта. В причастности к афере подозревали и одних из богатейших людей страны, братьев Яковлевых.
Главный фигурант громкого дела принадлежал к довольно известной тогда в России фамилии. Он был старшим сыном действительного тайного советника и сенатора времён Александра I Гавриила Герасимовича Политковского (1770 – 1824), и сам в итоге дослужился до немалых высот. Братья Александра также поднялись высоко по карьерной лестнице. В частности, младший брат Владимир имел чин генерал-лейтенанта и занимал должность председателя Правления Русско-американской компании.
Иными словами, А. Г. Политковский уже с юных лет входил в придворную элиту, и вращался среди самых высокопоставленных особ.
Карьера его отца была многим на зависть. Хотя он и происходил из небогатой польской шляхты, но был сыном православного священника, протоиерея села Боровичи Черниговской губернии. Однако отец Герасим удачно женился на дочери знатного казацкого старшины Семена Пригары, благодаря чего ему удалось дать своим детям весьма приличное для России XVIII века образование.
Гавриил хорошо усвоил жизненный урок отца и повторил удачный трюк с женитьбой – его избранницей стала дочь знаменитого купца Григория Ивановича Шелехова, основателя Северо-Восточной компании, которая затем стала именоваться Русско-Американской компанией. Так семья Политковских стала владеть блокирующим пакетом акций компании.
Александр избрал не военную стезю и пожелал расти на гражданском поприще. Он благополучно окончил Московский Благородный Пансион и 31-го марта 1821 года поступил в Цензурный Комитет Министерства Внутренних Дел.
Его карьера в целом была успешной: он постепенно занимал должности производителя дел и управляющего делами Совета Главного Штаба Его Императорского Величества по военным поселениям (1828), где Политковского и заприметил Военный Министр А. И. Чернышёв, по достоинству оценив способности молодого и изворотливого чиновника.
В 1831 году последовало новое назначение: Политковского определили в Канцелярию Комитета, Высочайше учрежденного в 18-й день августа 1814 г., начальником 1-го Отделения.
Комитет этот был учреждён Александром I в день первой годовщины кровопролитного Кульмского боя с войсками Наполеона (18-го августа 1814 года).
В ознаменование этого события Император решил основать специальный фонд, из которого выделялись бы единовременная помощь и пенсии раненым, покалеченным и престарелым боевым офицерам и генералам. А для управления пенсионными деньгами царь решил назначить особый комитет.
По тем временам это было крупнейшее в России благотворительное учреждение.
Назначение Комитета Император определил так:
«…Я отверзаю ныне путь, удобнейший всем увечным в последнюю, незабвенную по громким делам своим, войну — генералам, штабс- и обер-офицерам, не имеющим другого состояния, кроме определённого при отставке пенсиона, прибегать во всех нуждах своих ко Мне…».
В состав Комитета вошли генерал-адъютанты Ф. П. Уваров, граф П. А. Строганов, граф П. В. Голенищев-Кутузов, А. А. Закревский и Н. М. Сипягин, на которых было возложено «принимать просьбы и пещись о доставлении возможного вспомоществования» неимущим изувеченным офицерам.
Очень скоро в Комитет потекли пожертвования от частных благотворителей и купеческих обществ, инициатором которых явился Павел Павлович Пезаровиус (1776 – 1847), выходец из балтийских немцев, издатель газеты «Русский инвалид».
В 1814 году инвалидный капитал составлял 395,000 рублей, а через 13 лет возрос до 6,768,139 руб.
Нередко в пользу Комитета составлялись завещания, и тогда чиновники Министерства государственных имуществ или управляли доставшимися в наследство имениями, отправляя доход в пользу раненых и увечных, или продавали поместья, а деньги уже чиновники из комитета помещали под проценты в разные кредитные учреждения. Так что этот пенсионный капитал, несмотря на все выплаты, с годами только возрастал.
Получив в 1828 году звание камер-юнкера, А. Г. Политковский был в Комитете сперва начальником отделения, затем, с июня 1835 года - правителем, а с 1839 года – и директором Канцелярии.
Политковский скоро сделался помощником и правой рукой бескорыстного, но престарелого Пезаровиуса, и, вкравшись в доверие председателя и членов комитета, стал распоряжаться суммами комитета почти бесконтрольно.
Так, он впервые «позаимствовал» у казначея в 1834 году 26,200 руб., из которых не вернул 4,500 руб., а затем приказал казначею завести особую тетрадь, в которой вести учёт «заимообразно» взятым суммам.
В 1851 году Политковский выдал казначею расписку в заимообразном получении 930,000 руб. серебром, но после этого стал брать деньги уже без всяких расписок, а в 1852 году приказал казначею и вовсе сжечь «учётную тетрадь».
По воспоминаниям современников, это был человек честолюбивый, дороживший своим положением в свете и ради поддержания этого положения готовый на всё; к тому же человек, любивший хорошо пожить.
Политковский гремел по Петербургу своим богатством. Люди, близко знавшие его домашнюю жизнь, рассказывали невероятные вещи о его баснословной роскоши. Большинство было уверено, что Политковский имеет средства где-то на стороне.
Так, одни считали, что он получает большие доходы с имений, которых у него на самом деле не было. Другие полагали, что ему сильно везло в карты. Сам Политковский рассказывал, что крупно выигрывал у миллионера Саввы Яковлева и генерала Леонтия Дубельта. Карты, действительно, приносили Политковскому значительный доход: у себя он устроил нечто вроде игорного дома.
Однако главным источником средств к жизни для Политковского стали не карты и не доходы с имений, а тот самый инвалидный капитал, которым он заведовал. Иными словами, он очень умело стал запускать руку в чужой карман.
14-го апреля 1840 года Политковский получил чин действительного статского советника, а ещё ранее (в 1836 г.) — звание камергера и, наконец, в 1851 году — чин тайного советника (что по Табели о рангах соответствовало чину генерал-лейтенанта).
Однако этот чин и ордена Николай I жаловал Политковскому крайне неохотно, только после многочисленных и настоятельных просьб председателя комитета генерал-адъютанта Павла Николаевича Ушакова. Сопротивление это объяснялось тем, что император, как и многие в столице, знал, что глава канцелярии ведет образ жизни, не вполне соответствующий его служебному положению и доходам. Дом его превратился в великосветский салон, точнее, в игорный дом, где практически ежедневно с участием хозяина велась игра с весьма и весьма крупными ставками.
Однако, завсегдатаем салона был главный жандарм Дубельт, которому почему-то всё время невероятно везло - Политковский регулярно проигрывал тому крупные суммы. Дубельт был любимцем Военного министра Чернышёва, а тому, в свою очередь, благоволил сам Николай I. Так что дело было, как говориться, «шито крыто».
Бесперебойная машина воровства дала сбой лишь в 1852 году, когда Чернышёв почувствовал упадок сил (в 1848 году он перенёс апоплексический удар) и попросился в отставку. Процесс передачи дел уставшего от тягот по Военному Министерству светлейшего князя оказался не вполне гладким.
Поскольку «Комитет 18-го августа 1814 года» состоял в ведении Чернышёва, то аудиторы из Государственного Контроля решили проверить и его. Они сняли кассу и изъяли для проверки кассовые книги. Однако тут и вышел казус.
Набег контролеров, явно заставший врасплох Директора канцелярии, вызвал вспышку его ярости - аудиторы заявили об обнаруженной недостаче в 10 тыс. рублей. Политковский, понимая, что лучшая защита это нападение, обвинил Государственный контроль в умышленном манипулировании цифрами. Дескать, годовой баланс на момент проверки свёрстан ещё не был, а отсутствие кассовых книг, изъятых проверяющими, не позволяет этого сделать. А без сведения баланса говорить о недостаче нельзя, поскольку деньги постоянно находятся в движении. В итоге он запретил пускать аудиторов в помещения комитета до тех пор, пока их служба не вернёт кассовые книги.
Ситуация зашла в тупик. Приказ о недопущении аудиторов был со стороны Политковского явным превышением власти и самоуправством. Ссылаясь на материалы внутренних проверок Министерства, он доказывал, что такая масштабная проверка сделает невозможной всякую текущую работу. В течение всего января 1853 года шла официальная переписка по этому вопросу, конец которой положил Председатель Комитета генерал-адъютант Ушаков. Он заявил, что проверка должна состояться и Политковский был вынужден подчиниться, попросив один день для подготовки к встрече проверяющих.
Проверка должна была начаться 31-го января, однако утром этого дня Политковский известил запиской, что заболел и не может явиться на службу. Ключи от архива и помещения кассы были только у него. Аудиторы предупредили Ушакова, что, если им не будет обеспечен допуск к интересующим их документам, то завтра они начнут ломать замки. Председатель комитета послал Политковскому весьма жёсткое письмо, в котором потребовал его либо явиться завтра на службу, либо передать дежурному офицеру ключи.
Однако следующим утром стало известно, что тайный советник Политковский скончался. Торжественная церемония захоронения была назначена на 4-е февраля.
Тем не менее, 3-го числа начальник счетного отделения Комитета Тараканов и казначей Рыбкин явились к генералу Ушакову и заявили об огромной в инвалидном фонде недостаче - по их оценке простиралась до 1 млн. 100 тыс. рублей серебром. Её происхождение они объяснили умышленными действиями Политковского, побуждавшего их к подлогу.
Опешивший и обалдевший Ушаков ничего умнее не придумал, как устроить обыски в квартирах бухгалтеров-расстратчиков. Поверхностный осмотр кабинета Рыбкина позволил Ушакову обнаружить в столе 47,120 руб. Однако на этом весь пафос и пыл престарелого генерала иссяк. В кабинете Тараканова ему удалось найти всего 30 руб., а обыск у родственников казнокрада ничего не дал. В результате Ушаков был вынужден писать объяснительную записку вышестоящему начальству с изложением прискорбных фактов.
Утром в день похорон, 4-го февраля, когда труп Политковского лежал в гробу центре Никольского собора, Военный Министр князь В. А. Долгоруков доложил Императору о событиях предыдущего дня. Для Николая I это был неожиданный и тяжелейший удар. Колоссальные хищения в самом центре столицы, у него под носом были разоблачены не бдительными сотрудниками царских спецслужб, не кропотливым следствием и дознанием, нет, а банальным признанием самих расхитителей.
И самое возмутительное то - что главный казнокрад, Политковский, ускользнул от ответственности при жизни!
Однако возмездие его всё же настигло. Николай был разгневан - последовало указание отменить все траурные мероприятия в Никольском соборе, изъять ордена покойного, лишить его камергерского мундира и похоронить за окраиной.
По Высочайшему повелению была образована особая следственная комиссия, которая определила, что растрачено 1,108,546 руб. 1¾ коп. На допросах раскрылась и вопиющая система делопроизводства, облегчавшая постепенное увеличение растраты до названной выше цифры.
Вследствие неограниченной доверенности председателя и членов Политковский убедил их и в затруднительности поверять книги по непрестанному движению сумм, и в удобстве поверки наличных капиталов по особо составляемой в канцелярии «выборке», причем сам составлял «фальшивые ведомости», по которым показывались наличные суммы, но за вычетом «захваченных», а главное — сам Политковский при поверках и докладывал.
Члены комитета ограничивались поверкой сумм по ведомостям и к денежному сундуку не подходили. Мало того, когда государственный контроль обратил внимание председателя генерал-адмирала Ушакова 1-го на замеченные беспорядки в отчётности, то получил от него отзыв, что «порядок свидетельствования сумм в комитете вполне соответствует сохранности вверенных ему капиталов» и что суммы поверяются по шнуровым книгам и документам (чего в действительности «никогда не исполнялось»).
Генеральный военный суд под председательством генерал-фельдмаршала князя Паскевича, рассмотрев дело, признал, что «бездействие власти и беспечность» допустили значительный государственный ущерб и приговорил виновных в том лиц к соответствующим наказаниям.
Все члены Комитета (А. Ф. Арбузов, П. Х. Граббе, К. К. Засс, П. А. Колзаков, К. Е. Мандерштерн) были лишены генерал-адъютантских званий, а его председатель, ветеран войн с Наполеоном, генерал от инфантерии П. Н. Ушаков уволен со службы, предан суду «за беспорядки, бездействие власти и допущение важного государственного ущерба» и помещён в крепость, где в том же году умер.