Неожиданно звучит, не правда ли? Начну издалека.
К нам иногда приезжают любопытствующие люди. А вот просто интересно человеку, кто такие православные, как живут, чем дышат. Некоторые добродушно смотрят, другие пытаются изобличить в тысяче больших и малых грехов. А вот третьи приходят, чтобы остаться в Церкви навсегда.
Максим, симпатичный брюнет лет тридцати, приехавший к нам с Поволжья, любопытствовал достаточно ехидно. Он с оттенком превосходства смотрел на стайку молодых девушек в длинных платьях, с косынками на головах, которые с нотами неслись на спевку клироса. Мол, не нашлось для девушек занятия получше. Однажды он зашел на молебен, но выдержал всего минут десять, после чего воткнул в ухо наушник то ли с музыкой, то ли с умничающей аудиокнигой.
Еще Максим любил задавать нашим отдыхающим провокационные вопросы. Несколько «перлов». Вы почему хотите все в рай? Там же скучно! Или другое. Зачем нужно сорок раз повторять «Господи, помилуй»? По причине слабоумия? Или плохой памяти?
Или вот еще. Где в Евангелии написано, что обязательно должны быть священники? Нигде же не запрещено к Богу обращаться напрямую?
Пожилые отдыхающие пугались этих вопросов, боялись согрешить, отвечая на них, и сторонились Максима. А люди помоложе вступали в дискуссии, но быстро расстраивались и сворачивали общение. Среди православного народа разногласия встречаются часто. Но они изначально дружелюбные и с большим уважением к предмету спора. С Максимом было иначе. Он быстро давал понять, что особо никого и ничего не уважает.
Он фактически жил на балконе - глядя вдаль на сине-зеленое море, уходящее за горизонт - и медитировал. Максим дотошно читал эзотерических авторов, следовал их рекомендациям и готовился стать «сверхчеловеком».
Православие в его представлении - побочный продукт духовного поиска человечества, но в нем есть особые «полезные для эзотерика» артефакты - намоленные иконы, храмы, святые мощи - места и предметы «силы». Церковные Таинства, к сожалению, были для Максима, как и для других эзотериков, театром. А может это Сам Господь сокрывает Таинства от неблагоговейного ока.
Пять дней Максим прожил у нас сам по себе. Он разглядывал нас, а мы его. А вот на шестой день я целенаправленно позвал Максима в храм на всенощное бдение. Я еще не знал о его эзотерических верованиях, но понимал, что человек чужой, не наш. Другой дух. Хотя он подтвердил, что крещен в младенчестве.
В храме народа было немного. Мужчин - вообще единицы. Это был будничный день. И оказалось, что у меня нет ни одного алтарника. И я позвал в алтарь… Максима. С моей стороны это был какой-то совершенно неосознанный порыв, вдохновленный праздником, самим процессом Богослужения. Максим пошел за мной, потому что неплохо воспитан и не мог от меня просто отмахнуться, и потому что его
любопытство не иссякло.
Максим надел стихарь. Я тоже облачился и в первую очередь взялся разжигать уголь для кадила. Этот процесс меня увлек. А когда я поднял глаза на Максима, то оторопел. Он неотрывно смотрел на Престол. Вся кровь ушла от его лица. Он был очень бледен, несмотря на загар.
- Максим, - я тихонько позвал его.
Он не шелохнулся.
«Нет у меня помощника на сегодняшней службе», - мысленно посетовал я. Не было волнения за парня. Наверняка, в его душе происходило что-то эпохальное. Я принял происходящее как Волю Божию. Но мне надо было освободить пространство для служения. Я аккуратно отвел Максима в сторону. Он пошел, не теряя Престол из поля зрения ни на мгновение.
Дальше служба меня обволокла, унесла, качала на ладонях волн дивного церковного пения. В какой-то момент я увидел, что Максим зарозовел, его взгляд на Престол изменился: от шока - до нежнейшего умиления.
Он стал посматривать, что делаю я, после чтения Евангелия. И я доверил ему флакон с елеем. Пока я помазывал елеем прихожан, Максим стоял с торжественным, очень сосредоточенным лицом. А вот на Великом Славословии он сначала тихо уронил слезу, а потом разрыдался.
Когда закончилась служба, я приобнял Максима за плечи и увел из алтаря. Я в тот вечер не стал ничего спрашивать. Максим напросился на беседу со мной через день. Он немного рассказал о своем эзотерическом опыте и замолчал, вероятно, готовясь изложить, что произошло в храме.
Я подтолкнул его:
- Вы неотрывно смотрели на Престол… У вас что, были какие-то видения?
- Никаких видений. Оказалось, что это место важнее всех прочитанных мною книг, всех написанных когда бы то ни было людьми книг, кроме тех, которые дал Сам Господь. Все наши «духовные практики» - это даже не детский сад человеческой духовной эволюции. Это просто тупик. Православные дети в детском саду знают больше Истин, чем самые высокоумные мудрецы. Я потрясен. Я уничтожен, но я жив и обновлен. Я хочу поисповедоваться вам, отец Игорь!
Я принял у Максима исповедь на следующий день. Про саму исповедь ничего не могу сказать - не имею права. Одно только замечание. Он очень тщательно проговаривал грехи, и в то же время очень торопился, будто в состоянии острого цейтнота. Духовный поэт сказал бы: «Будто свора бесов хватала его за ноги, а он, окровавленный, испуганный, все же уходил от погони». Наверное, так и есть. И потом он причастился.
Весь эзотерический опыт Максима рассыпался в труху и был сметен…
«Чем сметён?» - спросил я себя.
И тут же ответил: «Вечностью. Прошлое, настоящее, будущее - не имеют значения. Имеет значение близость или удаленность от Него, от Господа. А у Престола Божия - самая близкая близость, что доступна человеку. Это Вечность - непререкаемая, неодолимая, неприкасаемая для чуждого сердца и распахнутая для сердца верного».
Я радовался чуду преображения человека, но осознавал, какой извилистый, тернистый путь еще предстоит пройти Максиму. Ему надо найти точку приложения духовных сил. Вновь обретенное состояние полноты духовной жизни нужно применить во славу Господа и для спасения собственной души.
Через полтора года после посещения нашего «Фавора» Максим стал пономарем в кафедральном соборе одного из прекрасных городов на Волге. Я верю в его верность. Обретший Истину в жестокой борьбе - дорожит Ею всю жизнь.
Слава Богу за все!
ПОДАТЬ ЗАПИСКИ на молитву в храме Покрова Пресвятой Богородицы Крым, с. Рыбачье на ежедневные молебны с акафистами и Божественную Литургию ПОДРОБНЕЕ ЗДЕСЬ
священник Игорь Сильченков.