Бахрейн и Иран работают над возобновлением дипотношений. Манама твердо настроена повторить успех Саудовской Аравии и вывести Тегеран из категории «внешних врагов». Тем более, что новые иранские власти и сами не прочь продолжить линию на нормализацию. Но обозначить намерение — еще не значит добиться желаемого.
Тем более, что среди «друзей» Бахрейна есть те, кто не хочет менять сложившийся порядок вещей.
Время перезагрузки
Иран неоднократно намекал на наличие исторических претензий к Бахрейну. Территории Королевства входили в состав Персии эпохи Сефевидов (XVII–XVIII вв.) и считались «исконно иранскими» как во времена британского владычества, так и после обретения Бахрейном независимости в 1971 году.
Постоянные намеки на «возвращение» вкупе с призывами иранских высших клериков «экспортировать Исламскую революцию» в соседние страны привели к тому, что бахрейнцы стали видеть «иранский след» во всех национальных кризисах.
Так, например, Тегерану по сей день не простили «участие» в волнениях 2011 года. Тогда двигателем протестов, едва не стоивших правящему дому короны, была именно проирански настроенная молодежь.
Последние восемь лет Тегеран и Манама и вовсе жили в состоянии замороженного конфликта, чему отчасти способствовало сближение Бахрейна с Израилем, и вероятность изменения отношений к лучшему казалась минимальной. Однако к середине 2024 года ситуация кардинально поменялась.
Несмотря на то, что первые заявления о скорой нормализации отношений были сделаны бахрейнцами еще летом, непосредственная работа над соглашением стартовала только сейчас — едва завершилось формирование нового иранского кабмина.
Король Бахрейна предварил грядущие переговоры широким жестом, амнистировав в начале сентября 450 политзаключенных, обвиненных в работе на Иран.
До этого аналогичный указ был издан в апреле — тогда свободу получили более 1,5 тыс. активистов. Однако апрельский указ носил характер «жеста доброй воли» и не был мотивирован внешнеполитическими интересами.
Иран со своей стороны также не избегает символических жестов.
Например, власти страны вновь заговорили о возможном переносе столицы поближе к берегам Персидского залива. В контексте политических перемен в Иране эта дискуссия была встречена как сигнал, что страна не видит угрозы национальной безопасности со стороны аравийских монархий (в числе которых и Бахрейн) и даже готова «подвинуть» свой ключевой город ближе к ним.
Работа по налаживанию отношений существенно активизировалась на фоне конфликта в секторе Газа.
Бахрейнская дипломатия использует палестинский фактор для поиска точек соприкосновения с Тегераном, а также транслирует позицию Ирана на многосторонних встречах по Газе. Это позволяет иранцам доносить свои взгляды на формат урегулирования и осторожно корректировать его, оставаясь при этом вне переговорной группы.
Кроме того, бахрейнские дипломаты почти не критикуют деятельность возглавляемой Тегераном «Оси сопротивления», что позволяет (даже с учетом нормализованных отношений с Израилем) избегать обвинений в «произраильских взглядах».
В этом смысле Манама эффективно использовала «год ожидания», наблюдая за ходом саудо-иранских переговоров и учась на ошибках Эр-Рияда.
Срезы общественного мнения в Королевстве от месяца к месяцу демонстрируют рост доли сторонников возобновления диалога с Ираном, что внушает бахрейнским властям надежду на быстрое продвижение.
Вместе с тем в диалоге Ирана и Бахрейна всё еще хватает камней преткновения.
Например, Тегеран недоволен, что королевская амнистия коснулась только обычных активистов, в то время как лидеры оппозиции по-прежнему содержатся в бахрейнских тюрьмах и приговорены к пожизненным срокам.
Отпускать их на свободу и тем самым возвращать иранцам рычаг влияния на шиитскую общественность Манама не намерена.
Бахрейн по-прежнему продолжает обвинять Иран в «великодержавных амбициях»: иранские учебники содержат главы о «персидском владычестве» над Королевством, что, по мнению бахрейнцев, искажает их национальную идентичность и подпитывает иранских реваншистов.
Наконец, стороны пока не определились с тем, кто будет выступать медиатором переговоров.
Иран видит уместным привлечь к этой работе Китай и Россию, в то время как Бахрейн опасается критики со стороны США и предлагает на первых этапах обратиться к «условно нейтральным» странам (например, к Турции).
«Партнеры» против
Между тем наметившаяся разрядка между Тегераном и Манамой не вписывается в региональные планы США.
В Вашингтоне заинтересованы как можно дольше держать Бахрейн в русле собственной внешней и оборонной политики, тем более что страна является «региональным форпостом» Штатов со времен Второй мировой войны.
В Бахрейне базируется Пятый флот США — основной «морской кулак» Вашингтона на Ближнем Востоке. Здесь же расположена авиабаза «Шейх Иса», где находится американская ударная и разведывательная авиация. Эта группировка представляет угрозу для Ирана, и Тегеран едва ли упустит возможность выдавить американский контингент из Бахрейна или хотя бы ограничить его активность.
У Вашингтона перед глазами уже есть пример Саудовской Аравии. После разрядки отношений с Тегераном Королевство стало вести более осторожную политику по отношению к соседу и избегать участия в военных авантюрах против Ирана и его прокси-группировок.
Более того, на волне успешного диалога с Ираном Эр-Рияд стал диктовать Белому дому свое видение региональной ситуации и требовать меньшего вмешательства американцев в свою политику. А это уже выходит за рамки формата «старший — младший», к которому привык Вашингтон в диалоге с аравийцами.
США опасаются, что Бахрейн может двинуться по схожему пути и начать требовать от Вашингтона большей гибкости. Хотя Белый дом и так уже неоднократно закрывал глаза на некоторые «вольности» партнера — например, на попытки бахрейнских фирм поставлять санкционные товары в Иран.
Растет риск утраты контроля Вашингтона над действиями Манамы — особенно в период «пересменки» двух администраций после ноябрьских президентских выборов в США.
За происходящим в Заливе наблюдает и Израиль.
Для Тель-Авива ключевым риском, который несет в себе возможная нормализация отношений Тегерана и Манамы, является потеря «универсальной пугалки» аравийских союзников.
Утрата страха перед Ираном гарантированно обернется развалом «единого антииранского фронта», на который у израильтян были большие планы. За вычетом Бахрейна, у Израиля не остается какой-либо «тактической опоры» среди соседей Ирана.
От разрядки с Тегераном пока воздерживается лишь Кувейт, с которым и у израильтян крайне натянутые отношения. «Дотягиваться» до иранской территории в таких условиях в разы сложнее.
При этом ни США, ни Израиль пока не комментируют ход ирано-бахрейнских переговоров — из расчета, что стороны не смогут пересилить взаимное недоверие и в итоге «споткнутся» о неразрешенные претензии.
Однако, с учетом опыта Саудовской Аравии, в Вашингтоне всё же продумывают резервные варианты противодействия иранскому «параду нормализаций».
