Наша семья жила в деревне в пятидесяти километрах от большого села. Деревня от других ничем отличалась. Колхоз, работа с утра и до позднего вечера, всё как у всех. У родителей я был единственным ребёнком. Бабушка рассказывала, что моё рождение чуть не стало причиной смерти матери. Мама работала дояркой, отец мельником на колхозной ветряной мельнице. Деревенские редко звали его по имени, к нему уже давно прилипло прозвище Мельник, став чуть ли не второй фамилией. Мы держали скотину, обрабатывали большой огород, я с мальства привлекался ко всем домашним работам. Весной 1941 года мне исполнилось пятнадцать лет, по деревенским меркам я был уже взрослым.
Двадцатого июня мама отправила меня на пасеку. Там жил и работал родной брат моего отца. После смерти жены, он не мог находиться среди людей. Председатель колхоза предложил ему смотреть за пасекой, тот с радостью согласился. Загостившись допоздна, дядя был очень рад моему визиту, я пошёл домой короткой дорогой вдоль болота. Весна была дождливая, вода поднялась, залив и без того топкий берег. Пришлось возвращаться на дорогу, потерял больше часа. К окраине деревни подошёл уже в темноте. Возле куста я услышал разговор, подкравшись, разглядел две человеческие фигуры. Одна стояла ко мне лицом, я узнал в ней Степана, который жил рядом с дорогой, вторая фигура была ко мне спиной, лица не видно.
- Старший жениться собрался, нашёл в селе хорошую невесту. Свататься надо, а с пустыми руками ведь не пойдёшь! – шептал Степан.
У Степана было два сына, жена пропала лет десять назад. Мой отец говорил, что все трое числятся в колхозе, но, ни одного из них на работах никто не видел.
- Ты бы отправил «его» куда-нибудь подальше, а мы в доме пошуруем, - продолжал Степан.
Кто такой «его» я не понял, видимо имя человека называлось ранее. Ответа Степану я не расслышал. Добравшись до дома, получил от родителей нагоняй. После позднего ужина, уснул, как младенец.
Рано утром в окно нашего дома постучали, отец вышел на улицу. Вернулся недовольным.
- Председатель велит в Большие Чесноки ехать. У них что-то с мельницей случилось. Ночевать там буду.
Забрав из сарая инструмент, отец поцеловал маму, потрепал меня по голове. Про разговор двух людей в кустах, я попросту забыл, заспал, а так бы насторожился.
После завтрака я сложил в узелок продукты приготовленные мамой, предстояла дальняя дорога, не голодать же. Сегодня нужно было отогнать молодняк на летний выгон. Этим всегда занимались деревенские подростки. Зайдя по дороге за Семёном, своим товарищем, мы пошли на ферму.
Большую часть пути мы только и делали, что собирали телят в стадо. Они, играя, разбегались. Добрались с большим опозданием. Передав молодняк двум пастухам, которые прибыли на выгон на два дня раньше нас, мы пошли обратно. В деревне были затемно. Подойдя к своему дому, я удивился, что в окнах нет света. Споткнувшись о ступеньку крыльца, открыл дверь. Меня остановил неизвестный мне запах. Включив висящую под потолком лампочку, я застыл. На полу возле печки, с кочергой в правой руке, лежала мама, она была вся в крови. Сундук открыт, по комнате разбросаны вещи. «Отправь его подальше, а мы в доме пошуруем» - вспомнил я подслушанный накануне разговор. Ступор прошёл, я бросился к бабушке. Разбудив старушку громким стуком в окно, рассказал о случившемся. Бабуля у меня была боевая, спорить с ней не решались даже мужчины. Быстро одевшись, она пошла к нам. Через полчаса о происшествии знала вся деревня. Возле нашего дома собралась большая толпа.
- Это Степан с сыновьями сделал! – кричал я, подбегая то к одному, то к другому, - я слышал!
На меня никто не обращал внимание. Бабушка, послав за председателем, велела мне идти к ней домой.
Ближе к обеду приехал отец, он больше часа стоял неподвижно возле тела супруги, потом вышел на двор.
- Я в село человека за участковым отправил. Так положено, - сказал отцу, подошедший председатель колхоза.
В этот же день о нашей беде забыли. По деревне разлетелась новость – началась война!
После похорон матери, улучив момент, я подошёл к отцу.
- Я слышал, как Степан просил кого-то отправить тебя подальше. Это он с сыновьями убил маму и нас ограбил. Уверен!
- Нельзя обвинить человека, основываясь только на твоей уверенности, - тихо сказал отец.
Через неделю состоялся деревенский сход. На нём председатель назвал фамилии мужчин, которым следовало прибыть в село на сборный пункт. Фамилия отца была первой в списке. С пасеки пришёл дядя, он едва успел попрощаться с братом. Я рассказал ему свою историю про Степана и сыновей.
- Вполне возможно, - согласился он со мной, - а помогал ему председатель.
- Как это?! – я чуть не упал с лавки.
- А так. Председатель со Степаном родственники. Ты не знал?
- Нет.
- Теперь знаешь. Молчи пока о той ночи. Разобраться надо.
Как ни странно, но разобраться в ситуации помог приход в деревню немецких солдат. В тот день всем стало ясно, кто есть кто. Степан с сыновьями поступили на службу в полицаи. Как-то они пришли к моей бабушке, я теперь жил у неё.
- Где живность Мельника? – грозно спросил Степан.
- А я знаю? Мне чужого добра не надо!
Степан замахнулся на бабушку прикладом винтовки, я встал между ними.
- И твой черёд придёт, щенок!
Сплюнув на пол, Степан ушёл, уводя улыбающихся сыновей.
В конце августа, собирая в лесу хворост, я наткнулся на группу красноармейцев. Отвёл их на пасеку к дяде, а тот проводил до избушки лесника, отдав им одного поросёнка. Это мы с дядей увели из деревни нашу корову и трёх поросят.
Шло время. Степан чувствовал себя в деревне хозяином. Пришёл председатель колхоза, он пропал в первые дни войны. Степан прилюдно с ним обнялся, на следующий день тот ходил с винтовкой по деревни, прикрикивая на бывших колхозников.
Как-то в феврале 1942 года бабушка сказала мне:
- Перебирайся к дяде на пасеку. Видела, как зло Степан на тебя смотрит. Быть беде.
Собрав свои пожитки, я ушёл из деревни. Придя к дяде, увидел там полный беспорядок. На брата отца это было не похоже. Войдя в дом, поздоровался с родственником и с незнакомым мне мужчиной сидевшим за столом.
- Что здесь случилось? – спросил я.
- Степан со своими был. Весь мёд вывез. Погреб, где улья зимуют, нарочно открытым оставил. Пчёлы погибли.
- Может, поквитаемся с ними? – предложил мужчина.
- То дело хорошее, - согласился дядя.
- Тогда чего тянуть. Сегодня ночью и пойдём.
Человек пятнадцать вошли в деревню, темнота надёжно их скрывала. Собаки, как будто почувствовав, что идут свои, молчали. Возле дома Степана, партизаны разделились. Одни остались на дороге, шестеро, в том числе и я, подошли к дому.
- Держи, - кто-то протянул мне револьвер, - нажимаешь сюда и нет человека. Справишься?
- Справлюсь!
Я первым вошёл в дом. Степан сидел за столом, на котором стояла початая бутылка, тусклым светом горела керосинка.
- Не мой черёд пришёл, а твой! – крикнул я, и нажал на спуск.
Степан посмотрел на свою грудь, по холщовой рубахе расползалось красное пятно. Вскочили с кроватей сыновья, из другой комнаты выбежал бывший председатель колхоза, их сбили с ног вошедшие после моего выстрела партизаны. Грянул залп из винтовок. Тела предателей корчились на полу. Вылив керосин из лампы на пол, я чиркнул спичкой.
- А это зачем? – спросил у меня один из партизан.
- Не хочу, чтобы от них осталось что хоронить!
Видя в окнах всполохи огня, я почувствовал облегчение. Я отомстил за смерть моей мамы.
До прихода Красной армии, я воевал в партизанах наравне с взрослыми. Был дважды ранен. Дядя погиб от рук немецких карателей в начале 1943 года. После освобождения нас от немецких захватчиков, я был призван в армию. Новость о Победе узнал в Варшаве, где лежал в госпитале. Демобилизовавшись, в деревню не вернулся, там меня никто не ждал, бабушка умерла в 1944 году. Приезжал туда раз в год, на день рождения мамы. Прибравшись на могилках родственников, возвращался в город к семье. В 1947 году я узнал, что мой отец пропал без вести. В этом же году я сменил свою фамилию на Мельник. В память об отце.
