Конечно, Катя и не ожидала, что теперь они с Андреем и с Сашей резко станут друзьями, но всё же в глубине души надеялась на перемены к лучшему. Думала, что ребята начнут её замечать, здороваться с ней хоть иногда, однако ничего подобного не произошло. Ни Андрей, ни Саша в упор не видели Катю.
Прекрасный и волшебный осенний вечер постепенно превратился в бережно хранимое светлое воспоминание. И тем не менее от своей идеи Катя не отказалась.
Сначала девочка хотела уговорить гитариста Алексея Михайловича, чтобы он взял её на обучение, но поразмыслив, передумала. Во-первых, даже если бы уговоры подействовали, её взяли бы в группу для начинающих, а Андрей и Саша занимаются в более сильной группе. Они рассказывали об этом тогда, в очереди.
А во-вторых, если допустить, что она научится играть на гитаре, в школьную группу её всё равно не примут. Гитаристы там и без Кати есть, а нужен ребятам именно клавишник. Конечно, сейчас на ионике играет Лариса Мялицына, но весной она окончит школу и уедет.
Катя знала от Ленки о том, что Лариса собирается поступать в медицинский институт, а значит, уедет в Пермь. То есть, место клавишника опять освободится.
— Мама, папа, — нерешительно заговорила Катя как-то за ужином. — Я хочу записаться в музыкальную школу. Там открыт дополнительный набор.
— Зачем это? — удивлённо нахмурилась Тамара Ивановна.
— Буду учиться играть на пианино.
— А танцы? — спросил Павел Степанович.
— Не хочу больше на танцы ходить.
— Не выдумывай! — отмахнулась мать. — Так и будешь с места на место прыгать?
— Мам, я на танцы уже шестой год хожу, с младшей группы дошла до старшей. Не до пенсии же мне там танцевать!
— Ещё года два вполне можно. Тем более, в доме культуры все кружки бесплатные, а за твоё пианино знаешь, сколько надо платить? У Руфы, сослуживицы моей, сын учится на фортепианном отделении, так она каждый месяц по двадцать восемь рублей платит, бешеные деньги! А инструмент? Где его возьмём?!
— Мама, но...
— Всё, разговор окончен. Дай отдохнуть после работы, не компостируй мне мозги своими глупостями.
Катя не выносила, когда мама разговаривала с ней и с отцом таким тоном, — безапелляционным, пренебрежительным. Так, будто она королева, а они — нерадивые и неумные слуги.
И если в более раннем детстве девочка терпела, глотая обиды и сдерживая рвущиеся на свободу гневные слова, то теперь, в подростковом возрасте, всё чаще испытывала нарастающее глухое раздражение.
— Спасибо, я наелась, — Катя отодвинула тарелку и встала из-за стола.
— Куда это ты? — воскликнула Тамара Ивановна.
— Уроки делать, — уходя, бросила Катя.
— А ты чего молчишь?! — раздалось за спиной Кати, и девочка поняла, что сейчас мама сорвёт плохое настроение и раздражение на отце.
Катя выучила уроки, накинула куртку, вышла во двор и села на кусок бревна, стоявший почти как пенёк около вольера с собаками. У них жили две большие дворняги.
Минут через десять на крыльце появился отец, спустился, устроился рядом с Катей, достал пачку сигарет и спички.
Несмотря на то, что Павел Степанович был старше супруги на два года, выглядел он намного моложе даже с учётом появляющихся морщин. Возможно, причиной было то, что Тамара Ивановна редко улыбалась, и вид у неё почти всегда был недовольный.
Не придавали шарма и короткие химические кудри, однако другую причёску женщина носить отказывалась. Практично и укладывать не надо, — так она объясняла свой выбор.
Большие светло-серые глаза отца смотрели, казалось, куда-то вдаль, не замечая Катю. У Кати точно такие же глаза, и вообще она больше похожа на папу.
— Завтра сходим к Анфисе Дмитриевне. Не плачь, — примирительно заговорил отец.
Катя не ответила, но после того, как отец вновь надолго замолчал, не выдержала:
— А кто это? И зачем мы к ней пойдём?
— Анфиса Дмитриевна раньше работала в музыкальной школе, хотя уже тогда была на пенсии. Она вела уроки и Володи. А сейчас на заслуженном отдыхе.
— Но ведь Володя учился играть на баяне, а не на пианино!
— Ну и что? Анфиса Дмитриевна сама вела у него общее фортепиано, значит, хорошо владеет этим инструментом и сможет заниматься с тобой.
Отец сдержал слово: на следующий день они отправились в частный сектор, расположенный достаточно далеко от их дома.
Анфиса Дмитриевна — очень активная и общительная женщина с некогда чёрными, а теперь наполовину седыми волосами и бойкими тёмными глазами, — Катю под свою опеку взяла при условии, что девочка будет помогать ей по дому и ходить в магазин за продуктами. Брать деньги за занятия категорически отказалась.
Конечно, Катя согласилась, а потом с радостью и энтузиазмом принялась за работу. Через месяц она прекрасно разбиралась в нотной грамоте и смогла бы наиграть несколько простых мелодий.
В один из серых и промозглых дней середины ноября у Кати подошла очередь дежурить по классу, поэтому пришлось вечером идти в школу, чтобы вымыть пол в «их» кабинете. Сосед по парте заболел, и девочка дежурила одна.
Было уже без пятнадцати восемь, когда Катя закрыла кабинет и сдала ключ на вахту. Она как раз собиралась покинуть здание школы, когда услышала звуки музыки.
Неведомая сила повела Катю в сторону столовой, рядом с которой располагалась каморка, где хранились музыкальные инструменты.
Остановившись у приоткрытой двери, выкрашенной в бежевый цвет, девочка жадно вслушивалась в ритмично звучавшие аккорды и не замечала ничего вокруг.
— А ты откуда здесь? — неожиданно раздалось за спиной, и Катя резко обернулась.
Мира Айрон
Продолжение:
