Найти и уничтожить
В землянке стояла тишина, трое находящихся в ней мужчин напряжённо думали.
«26 мая 1943 года группа из партизанского отряда «Красная звезда», бесследно пропала. Задача группы была доставить в соседний партизанский отряд рацию и взрывчатку. Прошла неделя, а о группе никаких сведений».
Командир партизанского отряда закурил.
- Итак, у кого какие мысли? – спросил он, не сводя глаз с начальника разведки, будто спрашивал только его одного.
Комиссар отряда тоже повернулся к разведчику.
- Я считаю, что в провале группы виноват партизан Белоногов, - после пары минут ответил начальник разведки.
- На чём основывается это Ваше «считаю»?
- Партизан Белоногов прибыл в отряд вместе со сбежавшими пленными красноармейцами полгода назад, насколько мне известно, в армии он не служил, вышел из того возраста. Вёл себя тихо, задания командования выполнял исправно, отличился в бою возле озера Холодное, на его счету подорванный немецкий эшелон и диверсия на складе в деревне Тошкино, но есть одно «но».
- И почему Вы только сейчас стали его подозревать?! – негодовал командир отряда.
- Потому что, у меня не было на это оснований. Я не могу подозревать каждого партизана, который исправно воюет.
- А сейчас, вдруг, те самые основания появились?
- Косвенные. Товарищ комиссар, партизан Белоногов обратился с просьбой зачислить его в группу именно к Вам, минуя меня, но ведь я руководил операцией.
- Да, так и было. Сказал, что рвётся в бой, наотдыхался, мол, после ранения, - согласился комиссар.
- Мне кажется, что начальник разведки пытается переложить вину с себя на кого-то другого! – командир отряда затушил папиросу об стол, промахнувшись мимо пепельницы, сделанной из пятидесятимиллиметрового снаряда.
- Отнюдь, товарищ командир. Вы знаете, что в мои задачи много чего входит, за всем не уследишь. Проанализировав всё, что произошло за три дня до выхода группы, я стал что-то понимать.
- Что ещё Вы поняли?
- Наш доктор рассказал, что Белоногов неожиданно стал проситься отпустить его из лазарета. Это произошло за два дня до выхода группы. К чему бы это?
- Откуда он мог о нем узнать?! Всё держалось в секретности!
- Выходит смог.
- Вы считаете, что в отряде есть ещё один враг, а мы об этом не знаем?!
- Да, считаю, но если мы сейчас поднимем шум, он либо затаится, либо уйдёт. Такие мои мысли, - начальник разведки положил на стол курительную трубку, которую никогда не курил, а так, носил с собой.
- Об операции знали четверо, - задумчиво произнёс комиссар, - командир отряда, я, Вы и радист. Мы ведь отправляли радиограмму отряду, который находится по пути движения группы.
- Радист?! – вскричал командир, - а может быть я предатель?
- Считаю, что нужно собрать новую группу с целью поиска пропавшей, - начальник разведки поднялся со своего места.
- Хорошо, - согласился командир, - приказ такой: «Найти и уничтожить предателя!».
Группа была собрана в течение часа. По отряду пустили слух, что она идёт на железную дорогу. Утром партизаны вышли в путь. Их командир получил полный инструктаж от начальника разведки, как ему действовать.
«Командир группы Колесов с трудом встал на лавку под виселицей. Трое его бойцов погибли, попав в засаду, трое, в том числе и он, попали ранеными в плен. Колесов посмотрел на Белоногова, тот стоял в стороне, поглаживая висящую на ремне кобуру с немецким пистолетом».
Группа, отправленная на поиски, подошла к первой, по пути движения деревне, отправленная туда разведка никакой полезной информации не принесла. Завтра утром предстояло выйти ко второй деревушке. Переночевав в лесу, партизаны подошли к населённому пункту. Вроде тихо. Вдруг из кустов вышел старик, партизаны нацелили на него своё оружие.
- Тише, молодцы, я вас уже четвёртый день жду, - прошептал старик, - за своими пришли?
- Пришли. А ты откуда знаешь? – спросил старший группы.
- Я много чего знаю. Значит такой вам расклад: в бою погибли трое, троих немцы повесили, рацию партизаны успели уничтожить, а вот взрывчатка досталась врагу.
- Седьмой должен был быть!
- Был. Продался он фашисту, словили мы его, старик стал скручивать самокрутку, но опомнившись, остановился.
- И, где он сейчас? – у старшего группы чесались руки привести приговор командира в исполнение.
- У Марфы в подвале, - дед всё же решился закурить.
- А не сбежит?
- От Марфы не сбежишь, она опыт в том деле имеет. Ночью сюда приду, отведу вас к ней.
«Доверяй, но проверяй» - так говорят. Командир группы, оставив одного партизана на месте встречи, увёл остальных почти на километр в сторону. Старик пришёл в обещанное время, осмотрев группу, повёл её за собой одному ему известными тропами.
Дом Марфы стоял на отшибе, света в окнах не было.
- Она спать рано ложиться, - прошептал старик, - я первый пойду.
Дед ушёл, а командир группы отдал приказ окружить дом. Минут через пять в окне, которое выходило к лесу, мелькнул свет – это был сигнал. Оставив остальных в лесу, командир с двумя партизанами пошёл к дому.
Пожилая женщина сидела за столом, на котором стояла свеча, старик на лавке возле окна. Командир посмотрел на хозяйку дома, успел заметить на запястье её правой руки татуировку, но рисунка не рассмотрел, женщина закрыла его рукавом кофты.
- Забирайте его! - проворчала она, кивнув на крышку люка в подполье, - таких никто не любит.
Партизаны спустились вниз, вскоре показалась голова Белоногова. Да уж, спеленали его знатно, он едва мог двигаться, о том, чтобы произнести хоть звук, ни шло и речи.
- Спасибо вам, - кивнул старший группы женщине и деду.
- Дорогу обратно найдёте или проводить? – спросил старик.
- Найдём.
- Держи, я думаю, она вам пригодится, - дед протянул толстую верёвку.
Группа ушла из деревни.
Дойдя до лога, командир остановил группу. Покрутив головой, он выбрал подходящее дерево. Верёвка перелетела через толстый сук, кто-то накинул петлю на шею предателя. Пригодился подарок старика, он как чувствовал. Белоногов хотел что-то сказать, мычал, дёргался всем телом.
- У меня нет приказа с тобой разговаривать - у меня приказ тебя уничтожить, и я его выполню.
Партизаны натянули верёвку, ноги предателя повисли в воздухе.
Командир группы действовал согласно плану начальника разведки. С мёртвого Белоногова сняли его верхнюю одежду, одели её на похожего фигурой и лицом партизана.
Группа вернулась в отряд с рассветом. Почти весь лагерь вышел встречать. Вышел и радист. «Белоногов» шёл со связанными за спиной руками. Опустив голову, слушал проклятья в свой адрес. Поравнявшись с радистом, он искоса бросил на него взгляд.
- Это он меня заставил! Я не виноват! – закричал тот.
Начальник разведки был доволен, его план сработал.
*****
Надя
Дважды её не брали на фронт. «Маленькая ещё, подрасти чуток!» - сказали в военкомате.
Прошло два года, Надя снова пришла проситься на войну. Тогда мешал возраст, но сейчас ей восемнадцать.
- Маленькая. Таких не берём! - сказал дежурный, глядя на Надежду, ростом она и правда не вышла.
- Ах, маленькая?! – крикнула девушка.
Надя сорвала с плеча караульного винтовку. Пять патронов упали на пол, следом брякнул затвор.
- Хорошо, что боец не стал стрелять! – сказал мужчина с майорскими петлицами
- Плохо! Он был обязан это сделать! – Надя «кипела», ей было всё равно, кто перед ней стоит.
- С ним я разберусь, а Вас, девушка, попрошу ко мне в кабинет, - начальник военного комиссариата показал вглубь коридора.
Беседа длилась долго. Военком расспрашивал о родителях Надежды, о родственниках.
- Характер у Вас боевой, - сказал он в конце разговора, - завтра в десять жду у себя.
На следующий день пыл угас, Надя чувствовала себя виноватой. Боясь проспать назначенное время, пришла на час раньше.
- Уже здесь? – спросил военком, поднимаясь по ступенькам здания.
- А чего тянуть?
- Тоже верно. Пошли.
Месяц подготовки, и вот Надя уже летит в самолёте. Посадочную полосу, которую для него подготовили партизаны, толком не выровняли. Машину трясло на кочках, к радости девушки это быстро закончилось. Разгрузку самолёта завершили минут за двадцать. Надю усадили на сани между мешками.
- Так теплее будет, - сказал старик с седой бородой.
Лошади неслись через лес, казалось, что они одни знают дорогу.
Надю определили в землянку, в которой жили женщины.
- Скоро из яслей присылать будут! – сказала одна из них, посмотрев на девушку.
- Я взрослая! – возмутилась девушка.
- Взрослой станешь, когда дитя родишь! Сейчас ты маленькая! На командира отряда не смотри, мой он. Застолбила!
- Оно мне надо?!
- Надо не надо, но я предупредила!
Надежду назначали связной. За один только месяц она шесть раз ходила в село, для встречи с людьми, которым доверяли партизаны.
Рано утром, возвращаясь из села, Надя попала в засаду. Четверо крепких мужчин навалились на девушку. Допрос в полицейской управе длился три дня.
- К кому ходила? Что узнала? Где находится ваш отряд? – задавал одни и те же вопросы старший полицай, Надя молчала.
Сидя перед предателем, девушка желала одного – его смерти!
- Меня в школе «мясником» дразнили. Отец мясную лавку держал. А тебя как? - желая сменить тему разговора, спросил полицай.
- А меня не дразнили! – Надя перепрыгнула через стол и вонзила свои зубы в горло полицая, кровь предателя залила ей лицо.
На сельской площади девушку повесили уже мёртвой.
*****
Один бой танкиста
После выписки из госпиталя меня направили в танковый батальон майора Озерова, который находился в резерве дивизии. В штабе мне сказали: «Ищи танк под номером 34, он теперь твой». Я переживал, что не сойдусь с новым экипажем. В 1944 году было много тех, кого призвали с ранее оккупированных немцами территорий. Кто знает, как они там жили! Доверия у меня к таким людям не было. До расположения танкистов меня проводил связист, он и указал на танк.
- Этот, товарищ гвардии лейтенант.
- Спасибо. Дальше я сам.
Возле машины суетился совсем молодой паренёк.
- Ты чего здесь делаешь? – спросил я, подозревая, что у боевой машины находится посторонний.
- Защиту для гусеницы справа надо поправить, в грязь попадём, плохо будет, - ответил парень в чёрном комбинезоне, растягивая слова.
- Представься, как положено. Я командир этого танка.
- Механик-водитель, рядовой Коллас.
- Имя есть?
- Есть. Тимо
- Откуда ты?
- Из Эстонии.
- Там, я слышал, много людей немцам помогали! Так?
- Так. А русских, сколько врагу служилО?
Да уж, этому Тимо палец в рот не клади.
- Где остальной экипаж? – спросил я, проводя рукой по броне танка.
- Сказали, вечером будет, - ответил Тимо, не отрываясь от работы.
- В бою был?
- Нет. Только из училища.
«Вот же повезло!» - подумал я, помогая своему мехводу прикрепить брызговик над правой гусеницей.
Вечером прибыло пополнение. Приехали сразу два стрелка-радиста. С них я и начал.
- Сними пулемёт, разбери и собери. Если после этого он будет стрелять, то ты в экипаже, - приказал я тому, который был ближе ко мне.
Возня в танке затянулась, это мне не понравилось.
- Вылазь. С задачей не справился! Теперь ты! – указал я на второго.
Этот молодец! Управился быстро. После неполной разборки и сборки, пулемёт сделал три выстрела.
- Теперь мехвод! Двигатель запусти!
Рядовой Коллас влез в свой люк, прошло несколько секунд, и двигатель танка заурчал.
- Кто стрелял? Кто приказал заводить машину?! - раздалось за моей спиной.
- Я, товарищ майор. Может через час в бой идти, а я танка не знаю, да и экипаж новый.
- Проверил?
- Так точно, проверил.
- Теперь я проверю, с кем воюю. Сарай возле сосны видишь? С первого выстрела попадёте – тебе орден, нет - всех под арест!
Я направился к танку, но комбат меня остановил.
- Пусть твой наводчик один справится, их этому учат.
Прозвучал выстрел танковой пушки, сарай разлетелся вдребезги.
- Ещё раз шумнёте, точно всех под арест отдам!
Комбат ушёл, было видно, что он проверкой доволен, но остался вопрос: «Про орден он серьёзно?».
На следующий день одну танковую роту отправили к небольшому городку, мы должны были прикрывать понтонную переправу. Я удивился тому, что наши войска не переходят на тот берег, а возвращаются. Вместе с нашими бойцами шли гражданские люди, было много детей. Когда они проходили мимо нас, то просили еду. Очень быстро мы раздали всё съестное, оставив себе лишь НЗ. Военные пошли дальше, а гражданские встали лагерем недалеко от реки.
Вечерело. Приехала полевая кухня, повар раскладывал в котелки недоваренную перловую кашу. Танкисты возмущались, но тот молчал. Когда стемнело, гражданский лагерь разжёг костры, я тогда не сразу понял, что этого делать было нельзя. Ровно в девять часов в небе раздался гул самолётов. В темноте было не определить наши это летят или немецкие. Когда полетели бомбы, всё стало понятно. Первый заход немецкие самолёты сделали на гражданских, второй пришёлся по нам. Понтонный мост немцы не тронули.
Ночью на переправе было тихо. Всё началось утром.
- «Река», «Река», я «Узел». В вашу сторону движутся войска противника. Есть бронетехника. Переправу уничтожить! - раздался голос комбата в моём шлемофоне.
Я видел на мосту гражданских, но врага не было.
- Командир, смотри! – стрелок-радист кивнул в сторону переправы.
На переправу вышли немецкие солдаты. Смешавшись с толпой, они шли по понтонам.
- «Узел», вижу немецкую пехоту. Комбат, они среди наших!
- «Река», повторяю приказ! Переправу уничтожить!
Бойцы охранения вступили в бой, со всех сторон слышалась стрельба, возле моего танка разорвалось два снаряда.
- Приготовиться к бою! – отдал я приказ, видя, что на противоположный берег выехали три танка и грузовые машины с крестами.
- По врагу – ОГОНЬ!
Были слышны выстрелы ещё двух наших танков, которые были приданы мне в подчинение. Я отдал им приказ открыть огонь по противнику на том берегу. Немцы времени не теряли, два их грузовика въехали на переправу, сталкивая людей в воду.
- Целься в первый понтон! – прокричал я наводчику.
- Готов, - ответил он.
- Огонь!
Столб воды поднялся рядом с берегом.
- Нет попадания! Заряжай!
Танк вздрогнул, чёрный дым разъедал глаза, мешал дышать.
- Экипажу покинуть машину. Остаюсь я и наводчик.
В госпиталь ко мне пришёл комбат Озеров.
- Мои как? – первым делом спросил я его.
- Мехвод Каллас жив, остальные погибли. Завязался стрелковый бой. Противник, силами больше двух рот, перешёл на наш берег. Спасибо, что технику их уничтожили, так бы совсем плохо было. Орден, как и обещал, будет. Выздоравливай.
*****
Ивановна
Боровскую Ольгу Петровну в деревне кроме как Ивановна никто по-другому не называл. Была на то причина. Оля тогда малая ещё совсем была, лет пять, может чуть больше. Поехали её родители в село на рынок, подзадержались. На обратном пути, уже ночью, на них волки напали. Лошадь в деревню одна пришла, сани в крови. Народ поднялся, поехал, а что толку? Красный снег, обрывки одежды, людей нет. Родной брат Ивана, отца Ольги, Пётр, забрал девочку к себе, хотя у самого было трое сыновей. Ольга росла в заботе и внимании. Если кто в деревне на девочку злобу какую заимеет, то братья перед нею становились. Иди, сначала их победи!
Отчим Ольги утоп в начале апреля. Тело нашли возле соседней деревни. Рано на рыбалку собрался, лёд ещё не весь сошёл. Видимо, отколовшаяся от берега льдина перевернула лодку. Горе есть горе, деревенские помогли, кто чем мог. Особо выделился Погочий, так звали местного дурачка. За ночь он один выкопал на кладбище могилу, напилил полатей. Хоронили Петра всей деревней.
Весной 1941 года Ивановну, то бишь Ольгу Петровну по отчиму, выбрали в старосты деревни, прошлый сгорел от выпивки. Двадцативосьмилетняя женщина взялась за дело с мужской хваткой. Первым делом она разругалась с колхозным руководством. По её мнению оно ничего для деревни не делало.
Когда началась война, Ивановна руководила эвакуацией деревенского скота, о колхозной ферме было кому без неё позаботиться. Местные неохотно отдавали свою живность. Кого уговорами, кого криком, многих удалось уговорить. Этим нажила девушка себе врагов в первый же месяц войны.
Пришли немцы, на школе флаг свой повесили, обложили налогом деревенских, но в целом вели себя мирно, если данное слово здесь употребимо. Ивановну в старостах оставили, но предупредили о многих ограничениях, за нарушение которых было одно наказание – смерть.
Через год по деревне пошли слухи, мол, в лесу появились партизаны, которые убивают немецких солдат и всячески вредят новой власти. Открыто их никто не поддерживал, молчал народ, боялся. Спросит, кто про них украдкой у Ивановны, та лишь плечами пожимала.
В один из дней февраля 1942 года со стороны дороги, послышались выстрелы. Народ встревожился, по деревне пошёл слух, что это подходит Красная армия. Выстрелы стихли, на въезде в деревню показались немецкие солдаты, многие были ранены, но пытались казаться здоровыми. Три телеги были полностью нагружены телами мёртвых людей, и это были не немецкие солдаты. Позже мужчины выгружавшие тела рассказали, что партизан на телегах было всего ничего, а вот немцев с избытком.
Ивановна чуть отодвинула занавеску, на улице никого не было. «Это хорошо!» - подумала она. Скоро должны были прийти гости из леса, хотелось бы, чтобы встреча прошла в тишине. Ровно в четыре утра в окно постучали условным стуком, девушка скинула дверной крючок. В дом вошли четверо мужчин, все с оружием. В другую ночь она бы испугалась, но не в этот раз.
- Здравствуйте, - прошептали ей из темноты.
Ивановна ответить не успела, с улицы донеслось:
- Партизаны, мы вас окружили. Кто сдастся, тот останется живым!
В дальней комнате раздался звон бьющегося стекла и голос:
- Сюда, здесь их нет!
Партизаны и Ивановна бросились к окну. Огород у Ивановны был с другой стороны дома, а здесь сточная деревенская канава, вот в неё-то они и окунулись с головой. Добравшись до леса, чуть не рассмеялись в голос, глядя друг на друга. Возвращаться в деревню девушке было нельзя, она осталась в партизанском отряде.
До соединения с войсками Красной армии, Ивановна воевала в партизанах. Была награждена, не раз получала от командира устные благодарности. В начале 1945 года её комиссовали по состоянию здоровья, вернувшись домой, работала председателем колхоза. Вышла замуж, трое ребятишек радовали своих родителей.
