Журавлиный клин 8
На станции двери открывали, тела убирали. Заставляли всех вставать, чтобы тех, кто стоять не может, тоже вытащить из вагона. Женя и Слава поднимали Галку, держали, делали вид, что она на ногах. Помогал сосед Генка. Впрочем, и остальные ребята лежачих не оставляли. Поднимали, держали.
Однако, эти действия многим больным просто отодвигали их час. Ввиду отсутствия помощи в лечении, ослабленные организмы с болезнью не справлялись.
Галка ушла тихо. Женя задремал и не заметил, когда исчезло девичье, тяжелое, прерывистое дыхание. Он сидел, держа ее голову по – прежнему у себя на коленях, и слезы беззвучно прокладывали дорожку по впалым заросшим щекам юноши.
«Галка, моя Галка. Как я буду жить без тебя? Что я потом скажу тете Нине? Зачем ты оставила меня? Зачем мне жить без тебя и мучиться?» - эти вопросы давили своей тяжестью и не имели ответов.
Женя не замечал ничего вокруг. Он не сопротивлялся, когда спустя время Слава и Генка понесли Галку к двери.
- Жень, может, отдашь Галкины сапоги вон той девчонке. Посмотри, у нее на ногах худые опорки. Видать, совсем дома ничего не было, - спросил Генка. Женька согласно кивнул. Гена снял с Галки сапоги. Девчонка обрадовалась, вскочила, низко поклонилась. Сразу же одела обувь себе на ноги.
Женя принялся стягивать с Галки пальтишко и платок. На кофте моргнул синим цветом небольшой огонек. Это была брошка. Женя вспомнил, как однажды Галка на праздник пришла именно с этой брошкой. Тогда он еще над ней посмеялся, сказав, что у девчонки появился еще один глаз. Правда, брошка была чуть синее ее цвета глаз. Видать, она так и оставалась на этой выходной кофточке, предназначенной для праздников. Он аккуратно снял украшение. Сжал в руке. На память у него будет её вещица. Одежду отдал Генке. Она тут же нашла хозяев.
Женя до остановки сидел рядом с Галкой. Внимательно вглядывался в лицо, не узнавал. Галка была уже не здесь. Женька это понимал, но его существо принимать этой горькой правды не хотело.
Он очень переживал уход любимой. День и ночь лежал на холодном полу, не желая разговаривать даже со Славкой. «Я не сберег её,» - корил он сам себя.
Через какое – то время ряды невольников поредели. Их стали лучше кормить. «Германии нужны сильные работники,» - на ломаном русском объяснили узникам.
Признаться, молодые люди силу не чувствовали. Дорога и условия существования забрали то немногое, что еще было в этих юношах и девушках.
В место назначения состав пришел ночью. Вагоны открыли только утром. Голубое небо с теплым солнцем – единственное, что связывало понурых истощенных людей с прошлым. Когда- то под этим небом они печалились и смеялись, строили планы и жили. Сейчас им предстояло выживать в аду. Их ждало другое существование – нечеловеческое. Они это поняли сразу же, как только ступили на землю «всемогущей Германии».
Биржа труда представляла из себя рынок, где хозяева «исключительной» нации выбирали себе работников. Тут были нуждающиеся в бесплатной рабочей силе представители фабрик, заводов, предприятий, частники из сельской местности. Каждый стремился себе урвать сильного, крепкого, здорового работника.
«Открой рот,» - показывал жестами Жене человек в очках. Разглядывал зубы, велел снять рубаху. Брезгливо щупал мышцы, оценивал плечи. В итоге велел своему помощнику отвести Женьку в сторонку. Это означало, что он его берет.
Славка тоже стремился понравиться этому немцу, чтобы оставаться вместе с другом. Ему повезло, покупатель сделал такой же жест, указывая, что этого парня тоже надо отвести в сторонку, он ему тоже подходит. Шесть человек отобранного живого товара, предназначенного для самой тяжелой работы, посадили в кузов машины.
В небольшом городке было большое производство по выпуску цемента. Женьку со Славкой поставили на погрузку готовой продукции. Они носили тяжелые мешки из цеха на склад. Если подъезжала машина или подвода, то грузили мешки в неё.
После первого дня работы парни не могли сдвинуться с места. Управляющий бил их палкой, пытаясь загнать в темный барак. Те, почти ползком, дотянули до цементного пола помещения. Лежали, не чувствуя холода, не в силах подняться.
Утро следующего дня не принесло облегчения. Тело болело и не хотело слушаться. Удары палками заставляли браться за мешки. Падая и поднимаясь, узники выполняли работу.