Ностальгия
Сегодня меня накрыло мягкой волной ностальгии. Не люблю перемены, тяжело к ним привыкаю и не всегда до конца адаптируюсь. При этом обожаю учиться чему-то новому и внедрять это в практику. Вот такой вот диссонанс или парадокс, не знаю, как правильнее.
Ужасно скучаю по старой "почке".По обшарпанным стенам, больше 25 лет не знавшим ремонта.
Про цветы и соловьëв
По длинному коридору между двумя блоками – высоченные потолки, огромные окна, он был весь заставлен горшками с цветами: этакая оранжерея. Зимой он насквозь промерзал – алюминиевый профиль совсем не защищал от морозов. Санитарки мыли пол, и он тут же покрывался коркой льда. Но, несмотря на лютый холод, вся растительность доживала до весны.
Уже много лет спустя я поняла, что этот мини-сад придавал пациентам сил и был источником радости. Обстановка в отделении была тоскливой – крошечные окошки под самым потолком, а он, на секундочку, пять метров от пола. В окна видно кусочек неба. И всё. Но даже если бы они были в зоне досягаемости, толку от этого чуть: заасфальтированный двор-колодец – угрюмый пейзаж.
А в коридоре – цветник. А за окнами коридора – берёзовый сквер. А в берëзах – соловьи! Как они пели в мае! Ночь, до рассвета пару часов и в этой предрассветной дымке их восхитительные трели! Не одна я выходила их послушать во время дежурства.
Поздней осенью и зимой в коридоре было жутко. Голые деревья, усыпанные чёрными комочками ворон. Завывание ветра в оконных рамах, они скрипят, шатаются, дребезжат. Не горит ни одна лампочка: по неведомой причине мы никогда не включали их по ночам. А пройти по коридору надо – донорская находилась в другом крыле, на самом конце этого длиннющего коридора.
Про пробирки
Мало пройти, нужно ещё сделать всё, ради чего ты пришла в безлюдные и безмолвные помещения. Причин несколько: поступил пациент – открутить пробирки, заполнить все журналы, а то и кровь покапать. Всё необходимое здесь.
В этом же крыле был п̶о̶р̶т̶а̶л̶ в̶ Н̶а̶р̶н̶и̶ю̶ лифт в реанимацию. Туда мы бегали за "хлебом и солью" – содой, дефицитной расходкой, дежурным врачом. А ещё там была экстренная лаборатория. Анализы мы относили туда, не в общую.
Сам забор крови был удивителен. Брали мы её шприцом, потом разливали по пробиркам. Мне ещё довелось поработать со стеклянными пробирками, которые мы закрывали резиновыми крышечками. Крышечки, в свою очередь, снимали с использованных флаконов из-под антибиотиков, мыли, сушили и для чего только не использовали.
И цитрат сами в пробирки набирали. Берёшь флакон, длинный стеклянный капилляр с грушей на кончике и начинаешь творить... безобразие. Мне с моим зрением никогда не удавалось набрать ровно столько, сколько нужно. Удивляюсь, как коагулограмма вообще получалась, цифры в анализе вряд ли были точными и достоверными. По-крайней мере соотношение 1:9 соблюдалось примерно никогда.
Забор был рано утром, в пять. Пробирки с кровью помешались в штатив, штатив в бикс, бикс в руки и бегом в лабораторию. И опять-таки бегом обратно в отделение: работы море – утренние инъекции, инфузии, обработка катетеров.
Однажды эта спешка сыграла со мной скверную шутку. Выбегаю из лифта, спотыкаюсь, и бикс с пробирками вылетает из рук... Представьте россыпь стекла, лужу крови и сверху бикс со штативом. Грохоту было... И да, я люто материлась. А медсëстры реанимации ржали. Больше с биксом я не бегала.
Про тоску
Нет больше ни биксов (последний в металлолом сдали сто лет назад), ни стеклянных пробирок. Нет соловьёв – много деревьев вырубили сначала при реконструкции, потом при строительстве дополнительных корпусов, соловьи улетели. Нет цветов в коридоре, и сам коридор принадлежит другому отделению. Да и самого отделения тоже давно нет.
Многие мои бывшие коллеги на пенсии, мне самой до неё лет десять осталось, не больше. Кто-то ушёл из медицины, кто-то из жизни. Всё течёт, всё меняется. Это нормально. Только иногда тоскливо.
Про старую почку я ещё писала здесь 👇
И здесь 👇
И здесь тоже 👇