Мария Франческа де Браун, певица кафешантана, известная под сценическим псевдонимом Бланш де Мерси, заставляла трепетать от желания мужчин половины Европы. Её муж, Филиппо Чифарьелло, известный скульптор, буквально потерял голову от неё. Это была ядовитая, больная любовь. Она закончилась убийством, потрясшим не только Неаполь. Когда он убил её 10 августа 1905 года в номере пансиона Маскотте в Позиллипо, его словами, еще до того, как полиция пришла арестовать его, были: «Мария, я люблю тебя! Теперь, когда ты мертва, я люблю тебя еще больше!».
Судебный процесс над Филиппо Чифарьелло оказался полон неожиданных поворотов и обнажил сложную личность обвиняемого, его глубокие страдания.
Филиппо, старший из пяти детей в семье певца Фердинандо Чифарьелло и Джованны Рутильяно, родился в Бари в 1864 году. Он был ещё маленьким, когда семья переехала в Неаполь, где отец безуспешно пытался продвинуть свою карьеру. Очень скоро семья оказалась в бедственном положении. С ранних лет Филиппо проявлял несколько экзальтированное воображение, сентиментальность и любовь к моделированию фигур. Свой опыт скульптуры она начал с лепки небольших глиняных бюстов, чтобы помочь семье финансово.
Художественное образование он получил в Академии изящных искусств Неаполя, его учителями были ведущие неаполитанские художники, Винченцо Джемито, Джоаккино Тома, Акилле Д'Орси.
Уже к двадцати годам Филиппо был хорошо известен в художественной среде Неаполя буйным темпераментом, неутомимой деятельностью, полемическими нападками на коллег, которые высказывали критику об его творчестве. Благодаря выставке своих работ, которую он организовал в Риме, он добился большого успеха и решил закрепиться в столице.
В Риме Чифарьелло вступил в «Художественный клуб», где, не колеблясь, открыто объявил войну тем, кто поддерживал ретроградные позиции и не желал никаких конструктивных новшеств, пропагандируя свои полные юношеского энтузиазма авангардные идеи. И ему удалось привлечь большое количество поклонников и сторонников, да так, что вскоре он почти принудил президента клуба уйти в отставку.
Успешный и привлекательный он постоянно организовывал выставки своих «реалистических» скульптур и получал призы. В 1889 году его работы были представлены на Всемирной выставке в Париже. В 1890 году он участвовал в Римской выставке, в 1899 году выставлял свое искусство на Венецианской биеннале. За свои творческие заслуги он получил награду от короля Умберто I – Орден Короны Италии.
В 1890 году Чифарьелло познакомился с Марией Браун, больше известной как Бланш де Мерси. «Я встретил её в варьете в Риме, она была одета в красное платье с черными кружевами, и была так прекрасна», – свидетельствовал он на допросе во время процесса в суде присяжных в Кампобассо в сентябре 1908 года.
«Я пригласил её в свою мастерскую, и она предстала передо мной такая наивная, с такой жаждой познания и с таким очарованием остроумия, что я был глубоко поражен. Её сопровождала мать, благородная и достойная фигура с почтенной внешностью… Когда я увидел её, то понял, что она обладает инстинктивной страстью к искусству. Я предложил ей позировать для небольшой статуи. Она согласилась. Но пришлось отказаться от работы, её обаяние действовало на меня слишком сильно. Она стала приходить в студию одна, без сопровождения матери, и это заставило меня всё забросить».
Любовь к Марии возрастала с каждым днём. Он часами стоял на коленях перед ней, но красавица лишь после длительной осады позволила ему поцеловать себя, только один раз. Однажды Чифарьелло попросил своих друзей во время выступления Марии бросить на сцену цветы. Друзей видимо было много и они буквально забросали её цветами, но это вызвало смех со стороны публики. Возмущённая Бланш отвергла извинения Чифарьелло со словами «насмешки убивают» и сказала, что больше не желает ничего о нём слышать.
Прошло два года. Чифарьелло за это время добился большой славы. Однажды вечером друг скульптора привел в его студию Марию и её мать. На Марии было соблазнительное платье из бархата. Они поздравляли Чифарьелло с сенсационным успехом. Филиппо холодно поблагодарил: «По правде говоря, ты не похожа на ту Марию, в которую я влюбился, сейчас ты больше Бланш». На следующий день она пришла в студию, одетая в красное платье с чёрными кружевами, как в их первую встречу.
«Муки нашей любви невозможно описать. Она больше не была похожа на певицу, а превратилась в простую, наивную, добрую женщину. Но я был не настолько богат, а она привыкла жить расточительно. Нам пришлось расстаться. Последние дни, которые мы провели вместе, прошли в агонии. Я не мог оставить её, но и не осмелился предложить ей жить со мной. Я не мог дать ей того, в чём она нуждалась».
После длительного зарубежного турне Бланш де Мерси, вернувшись в Рим, снова постучала в студию Чифарьелло. Отношения возобновились. Через некоторое время – 12 мая 1894 года – они поженились.
Червь ревности с самого начала супружеской жизни пожирал разум Филиппо. Он предупредил тёщу, чтобы в доме не было ни одного предмета, который бы напоминал Марии о том, что она была певицей. Но в какой-то момент Филиппо обнаружил на комоде стопку с театральными афишами и любовными письмами от некоего Ромео Бонеро. Он устроил грандиозный скандал. Жена плакала и клялась, что это не её вина, а мать забыла их уничтожить.
Филиппо приходилось работать на износ, чтобы содержать не только Марию, но её мать и тётю, которые тратили деньги безудержно. Тётя любила животных, и им приходилось жить в доме с огромным количеством кошек и собак, цыплятами и белыми мышками. Очень скоро он оказался в сложном финансовом положении. Филиппо согласился на должность, которую ему предложил один господин из Германии, директора керамической фабрики в Пассау, только, чтобы увезти её из Рима.
Но переезд, наоборот, усилил разногласия. Однажды после ссоры Мария ушла из дома. Филиппо был в таком отчаянии, что даже вознамерился убить её попугаев, которые и стали причиной ссоры. Он вошёл в её комнату, но его внимание привлекли письма на столе. Он начал рыться в них и среди писем нашел фотографии жены в нескромной одежде, фотографии мужчин и несколько визиток. Обезумев, он уничтожил всё, на что последовала жалоба от свекрови о краже семейных документов.
Мария вскоре вернулась и они помирились. Какие она поставила ему условия, неизвестно, но с тех пор Филиппо становился все покорнее. Однако в душе Марии всё больше и больше просыпалось сожаление о той вольной жизни, которой она лишилась, и она заговорила о возвращении в варьете. Филиппо пытался сопротивляться, но ему пришлось уступить. Мария получила от него деньги на поездку и уехала в турне, оставив в тоске и отчаянии на пять месяцев.
После её возвращения они отправились на отдых в Рокка-ди-Папа, и этот период стал для Филиппо новым медовым месяцем. Однако идиллия длилась недолго. Вскоре Мария объявила, что уезжает в Америку, где у неё контракт на несколько выступлений.
В течение года, пока его обожаемое существо гастролировало в Америке, Филлипо хотел умереть, ему даже пришлось верить себя заботам психиатров. Вернувшись с гастролей, она потребовала, чтобы Филиппо начал сдавать несколько комнат в доме, иначе грозилась снова уехать в Америку. Ему пришлось подчиниться и в доме поселились чужие люди.
Он вернулся к искусству, чтобы восстановить дух, усердно работал над памятником королю Умберто I. Его установили в Бари, куда чета отправилась на инаугурацию. Скульптора приветствовали пышными торжествами, но Мария посчитала, что всё это делалось исключительно ради её красоты. И на самом деле вокруг неё крутилось несколько элегантных молодых людей, чьи ухаживания она принимала весьма охотно. День отъезда Филиппо встретил со вздохом облегчения.
Чифарьелло решил уехать в Позиллипо, в пансион Маскотте, но Мария вернулась в Рим. В какой-то день среди полученной корреспонденции он обнаружил письмо от адвоката Грегорачи, в котором он сообщал, что Мария намерена подать прошение о разводе. Ни секунды не медля, с первым отходящим поездом, Филиппо помчался в Рим в надежде встретиться с женой. Он отправился в дом тёщи, но она не могла ничего ему сказать о том, где находится Мария. На следующее утро, проснувшись, он не нашёл в доме и тёщи. Он начал рыться повсюду, полагая, что обнаружит хоть какую-нибудь зацепку, которая поможет ему узнать, где находится и чем занимается его жена. И он нашел письмо, подписанное только инициалами Ф. П. М., в котором, по его мнению, содержались доказательства супружеской измены.
«Я чувствовал, что схожу с ума. Если бы у меня был под рукой револьвер, я бы покончил с собой», – говорил он на суде.
Филиппо направился в дом адвоката, которому показал найденное письмо. Но Грегорачи сказал, что в письме ничего конкретного, кроме «целую тебя», и Мария, возможно, ни в чём не виновата. На следующий день он устроил Чифарьелло встречу с женой. Ей потребовалось совсем немного, чтобы убедить его в своей абсолютной преданности. Письмо якобы было написано, чтобы возбудить его ревность и таким образом проверить, как сильно он любит её. В те дни, когда он искал её, она ездила в Апулию, узнать о том, есть ли у Филиппо в Бари любовница. Кто-то ей сказал, что это некая Титина, молодая дама из хорошей семьи, которая безумно влюблена в Чифарьелло. И только по этой причине она решилась на развод.
«Мы помирились, и в последующие дни я упивался счастьем. На самом деле я её обожал, она так сладко отдавалась, она могла так меня возбудить, что я испытывал поистине божественные ощущения. В те дни мы переживали часы полного экстаза. Она была сиреной, очаровательной, непревзойденной. Ни один поэт не способен описать влюблённую женщину. Только я могу это сделать, но мне пришлось бы говорить о ней целый год, отдать все свои силы, своё сердце, – таково моё трепетное воспоминание о ней».
Но спустя время Мария сказала, что мать заболела и ей нужно вернуться в Рим. Филиппо навёл справки, и оказалось, что мать здорова. Он не отпустил Марию. Позже он нашёл на дне раковины несколько кусочков бумаги от письма, написанного Марией. Он собрал их и пытался восстановить сообщение, но не смог. Бес ревности снова овладел им. Наконец он «поймал» её, когда она отправляла письмо. На почте он узнал, что письмо было адресовано его другу из Бари, адвокату Леонардо Сориа, с которым он сам её познакомил.
У него появились почти достоверные доказательства её измены, но он всё ещё не осмеливался говорить об этом. Как-то она проговорилась, что в Риме у неё много ухажёров. Филиппо сходил с ума от ревности, но Мария полностью держала над ним контроль. Она настояла на том, что ему нужно подлечить нервы в уединенном месте на Везувии. Она сама его отвезла, но сразу же вернулась в пансион Маскотте, аргументируя тем, что ей необходим морской воздух.
Филиппо поручил своему брату следить за Марией. Из своей «обители», где он занимался написанием любовных писем, в подзорную трубу он пытался высмотреть пансион и найти окно комнаты, в которой остановилась жена.
Через несколько дней он получил от брата копию с телеграммы, которую Марию телеграфировала Леонардо: «О чём ты думаешь? Почему молчишь?». В ярости Филиппо вернулся в Позиллипо. Мария встретила его с ангельской улыбкой и сообщила, что приехал его друг Сориа. Филиппо взорвался от гнева, требуя от жены признаться в предательстве. Но чем агрессивнее он становился, тем нежнее она была, настаивая на том, что невиновна, а только ревнует его. Она позвонила Леонардо, чтобы он приехал, и она могла вытянуть из него правду об измене Филиппо. Он опять ей поверил, спустился в столовую, чтобы поздороваться с Леонардо. Филиппо посмотрел ему в глаза и понял, что измена была, но Мария смогла его перебудить: «Этот человек – трус. Ты другой, ты сильный. Ты посмотрел на него так, словно хотел убить его взглядом. Как ты прекрасен! Я так люблю тебя!».
Проснувшись рано утром, он не нашёл жены в постели. Выбежав в халате на улицу, искал её повсюду, но безуспешно. Тогда он постучал в комнату Леонардо и она была там, одетая только в халат. «Что ты здесь делаешь?» – спросил Филиппо. Мария спокойно ответила, что хотела убедить Леонардо уехать в связи со сложившейся ситуацией. На следующий день Сориа уехал, а Мария телеграфировала матери, что приедет завтра в Рим. Эта телеграмма для Филиппо стала крушением всех его иллюзий – он понял, что она собирается к Сориа. Его посетила мысль о самоубийстве, и он купил револьвер.
Весь день Чифарьелло пытался убедить жену не оставлять его. Но она была полна решимости, не менять своих планов. Он пообещал ей деньги. Только тогда Мария капитулировала. Филиппо без колебаний выписал ей чек на 10 000 лир.
Для него снова открылась надежда. Он хотел отпраздновать примирение, заказал в номер шампанское, которое она любила и выпивала в немалом количестве. Они осушили две бутылки, после чего настроение Марии резко изменилось. Она помрачнела, уклонялась от объятий мужа. Вдруг, словно приняв сиюминутное решение, она сказала: «Нет, я поеду в Рим».
Они легли спать. Мария вскоре уснула, а Филиппо принял две таблетки снотворного, но не смог заснуть. Всю ночь он рыдал, подавляя стоны носовым платком, прижатым к губам. Когда Мария проснулась, между ними началась обычная перепалка, в которой Филиппо жаловался, а она выражала отвращение и раздражение. Чтобы успокоить её, он пытался ласкать её, восхвалял её красоту.
«В этот момент она выпалила: «Знаешь, как дорого мне готовы платить за ночь любви со мной?». Она сказала, что один человек в Риме, не обладая ею, дал ей три тысячи лир. Это известие воскресило в моей памяти многие мельчайшие обстоятельства, которые в одно мгновение дали ясное представление о постигшем меня бесчестии и о причине, по которой люди, прежде оказывавшие мне уважение, теперь проявляли ко мне равнодушие и презрение. Я угрожающе спросил жену, чем отплатила она человеку, который дал ей 3 000 лир. Она в ответ протянула мне маленький револьвер и сказала: «Не угрожай, теперь и я могу угрожать». От оскорбительных слов и этого поступка я потерял не только самообладание, но и осознание того, что делаю. Я взял револьвер, который лежал в футляре рядом с кроватью, и сделал первый выстрел, за ним последовали ещё четыре. После этого я выбежал из комнаты с криком: «Убей меня, убей меня!»».
Это событие долгое время освещалось в газетах того времени. Чифарьелло решил не жалеть средств и выбрал для своей защиты прославленного неаполитанского юриста, художника мысли и слова Гаэтано Манфреди (которому сегодня посвящена улица в Каподимонте).
Манфреди удалось добиться оправдания своего клиента, описывая Марию Франческу де Браун как женщину аморальную, способную на предательство и измену, а Чифарьелло как несчастного человека, разбитого горем. В ходе суда были представлены неоспоримые доказательства измены Марии. У Леонардо в Риме была квартира на Виа Пинчиана, куда она часто приходила. По просьбе защиты было зачитано несколько любовных посланий между Марией и Леонардо.
Чифарьелло оправдали, признав невменяемым во время совершения преступления.
В 1914 году пятидесятилетний скульптор женился на двадцатидвухлетней Эвелине Фаббри. С молодой женой он поселился в районе Вомеро. Но через три недели после свадьбы Эвелина умерла. Случился пожар из-за неосторожного обращения со спиртовой горелкой, и она получила тяжёлые ожоги. Женщина прожила ещё какое-то время и успела сказать, что стала жертвой бытового несчастного случая.
В 1928 году Чифарьелло женился на Анне Марии Марцелл, немке, которая родила двоих детей, Филиппо и Антонио. Этот брак оказался более стабильным, чем два предыдущих, но беспокоило психическое здоровье Чифарьелло. Со временем он впал в глубокую депрессию, кульминацией которой стало самоубийство. Он застрелился в самом дорогом для него месте – в своей студии на Виа Франческо Солимена, в 1936 году, в возрасте семидесяти одного года.
Однако на этом след смерти, преследовавший Чифарьелло, не остановился. Его сын Антонио, прекрасный актер и режиссёр-документалист погиб в авиакатастрофе в возрасте 38 лет, 12 декабря 1968 года в Замбии, куда он отправился для съемок документального фильма. Адвокат Гаэтано Манфреди покончил жизнь самоубийством во время поездки на поезде в возрасте 63 лет на пике карьеры (известно, что он страдал лудоманией).
Филиппо Чифарьелло признан как один из выдающихся неаполитанских скульпторов, наравне с Филиппо Рега, Винченцо Джемито, Акилле Д'Орси и Тито Анджелини. Его работы отличаются сильным реализмом, прекрасным знанием анатомии в сочетании с тонким пониманием психологии персонажа.
