Они были совершенно разными: баба Фёкла со своим неизменным беленьким платочком, повязанным под подбородком, и старинным деревенским говорком, пересыпанным разными пословицами и поговорками, и Ираида Семёновна, чопорная дама с идеально уложенной вокруг головы седой косой, напоминающей корону. Речь её была очень грамотной и правильной, в отличие от бабкиной. Это подтверждал и отец, бывший учитель русского языка и литературы, предлагая брать пример Соньке и Саньке с этой образованной дамы:
— Вот у кого учиться говорить нужно. Никаких тебе ихний, ейный, кавошный. И ударения, как в учебнике. Где ж она училась-то?
Общее было у них одно – возраст. Обе были далеко не молоды.
Несмотря на коренные различия во взглядах, образовании и подходам к жизни, они стали подругами. Дня не могли прожить друг без друга эти две такие разные женщины.
***
Впервые увидела Сонька Ираиду Семёновну в их первую зиму в этом посёлке. Баба Фёкла вышла вечерком, по темну уже, на улицу «вдохнуть духу морозного», а внучка увязалась за нею. Стояли возле ворот старая и мАлая, любовались небом, усеянным яркими звёздочками, поёживались, так как морозец начал пробирать уже знатно. Вдруг собаки подняли лай по улице, а от колодца в сторону их дома неловко побежала какая-то странного вида фигура. С неистовым лаем за нею неслись два неухоженных пса. Нечто бежало, падало, поднималось, собаки носились вокруг, громко тявкая, но не кусались, а будто играли с незнакомцем, потягивая его за полы длинного пальто. А сама фигура только приговаривала умоляюще тоненьким голоском:
- Ну собачки, что же вы? Оставьте меня.
Диалог с собаками стал слышен, когда странная личность, бегущая в ночи, оказалась почти у ворот их дома.
Сонька спряталась за бабу Фёклу, потому как тоже собак боялась. А бабка со своим батожком воинственно выступила вперёд – псы, которые вблизи оказались щенками–подростками, попятились и, повизгивая, исчезли.
А спасённый человек свалился в изнеможении прямо под ноги воинственной Сонькиной бабушки.
- И откель ты такой красавец-то выискался? Чегой не сидится дома в такею погоду? Щенят малых напужаться – дело немудрёное. На них шикни - убегут куды с добром.
Неожиданно тоненьким голоском фигура прошелестела:
- За водой ходила к колодцу. А тут они накинулись. Они меня съесть хотели или покусать. И покусали бы. Непременно бы покусали, если бы не вы. Благодарю.
- За что благодаришь, болезная? Ничего я не сделала. От кого тута спасать. Собаки сами детки малые. А ты вставай-ка да ступай в тепло. Пожалуй к нам в дом. Ишь за водой она навострилась. Ктой жа по ночам воду-то носить? – продолжала своё ворчание бабка, пока они втроём поднимались на крылечко.
Гостья оказалась старухой. Нет, вовсе не старухой. А величественной женщиной с прямой осанкой. Тоненькие губки её дрожали. Пальто при свете оказалось красивым, сшитым по фигуре, с воротником из какого-то блестящего зверя. Таких шикарных воротников Сонька отродясь не видывала.
На ноге её был единственный валенок. На второй – красовался вязаный чёрный носок.
- Потеряла обувь с этими собаками. И ведро… Где-то там осталось ведро.
Вдруг личико её странно скривилось, и она завыла, заплакала, тоненько и безнадёжно.
- Чегой горюешь, милая? Горе какея – обувку потеряла. И ведро… Вона Санька наш всё отыщет.
А помянутый Санька уже стоял рядом, разглядывая странную женщину, нежданно-негаданно оказавшуюся в их доме.
Накинув фуфайку, Санёк понёсся к колодцу. Обувку он, конечно, не нашёл. Видно, собаки уже утащили. А ведро отыскал, наполнил его водой и поставил на крылечко ожидать свою хозяйку.
После того как их временная постоялица успокоилась, напилась чаю, Сонька и Санька провожали её домой. Баба Фёкла выдала ей старые материнские валеночки. Санька нес ведро с водой, а Сонька освещала всем путь старым отцовским фонариком.
Оказалось, что эта странная старушка жила всего лишь через три дома от них. Почти соседка.
***
Утром бабка Фёкла понесла новой знакомой состряпанные ею оладьи. И задержалась в гостьях. Их новая знакомица заболела. Пришлось бабке на помощь Соньку с Санькой звать, чтобы печь в доме натопить, заварить чаю да сварить какой-никакой еды для больной соседки.
- Не было бабе хлопот, так купила она порося, - ворчала бабка, ухаживая за немощной. Но не бросала её, помогала, заваривала травки – лечила. И выходила. Теперь Ираида Семёновна каждый день гордо восседала на их кухонке. Редкий день её не было. Тогда баба Фёкла сама спешила к ней.
***
Соньке эта женщина казалась загадочной и слегка безумной. Она словно и не из этого мира вовсе. Даже имя такое, будто из дальнего далека. Платков эта необычная старушка не носила. Всегда опрятная, чистенькая, в чёрной юбке почти до пола и блузке из какой-то шуршащей ткани и красиво повязанная косынка на морщинистой шее. Под косыночкой прятался серебряный крестик. Его было бы и не видно, но Сонька однажды углядела, как Ираида Семёновна достала его, когда думала, что её никто не видит, поцеловала и вновь спрятала от глаз людских. А ходила она величественно, будто царица из пушкинских сказок, смотрела на всех свысока и была подтянутой и прямой, словно жердь. Только чёрные глаза её, когда она говорила с бабушкой или смотрела на маленького Андрюшку, светились как-то пронзительно ласково и приветливо. Поначалу она стеснялась отца и мать – пыталась уйти после их прихода к себе. Но потом привыкла к ним и даже начала рассказывать кое-что о своей прежней жизни.
Отцу однажды она сказала:
- Я ведь тоже когда-то учительницей была. В ленинградской школе химию вела, а теперь вот тут…
- И здесь люди живут, - с каким-то укором ответил отец.
- Живут, - прошептала она и смолкла.
Какими глазами смотрела она на бабку, когда увидела, как та прядёт. Весело крутилась прялка, а на веретено наматывалась ровная шерстяная нить из овечьей шерсти. Ираида Семёновна восторженно глядела на свою подружку:
- Какая же вы кудесница, Фёкла Васильевна! Как у вас всё ладно выходит. Это ж надо такое придумать.
- Так разве ж я это придумала? То матери да отцы наши рукодельные. А я делаю токмо то, чему сызмальства научена, - ухмылялась бабка Фёкла, а сама краснела, румянилась – приятно было.
***
Был праздник 7 ноября. Ели свеженину – свинью к этому дню забили. Брали кусочки мяса все прямо из сковороды. Только Ираида Семёновна вкушала с отдельной тарелочки при помощи вилки …и ножа. Кухонного. Которым картошку чистили. Специальных ножей в их семье сроду не водилось.
Наелись от пуза. Разбежались все. За столом бабка Фёкла, мама, Сонька и гостья их, Ираида Семёновна.
- Скажи-ка мне, милая, почему тебе таким бусурманским именем величают? – вдруг спросила баба Фёкла. Видно, этот вопрос её мучал давно.
- Почему бусурманским? Наше оно. Православное. Происходит от древнегреческого, значит - «героиня», «дочь героя. Меня так папа назвал. Он лётчиком был.
Помолчав немного, она продолжила:
- Жили мы в Ленинграде. Папа, мама, я и сестрёнка младшая моя. Хорошо жили. В большом доме, на шестом этаже. Мама не работала. С нами дома сидела. Мы в школе учились… Если бы не война. Жили бы да жили. Папа на фронт, а мы в эвакуацию. Я в ту пору уже взрослой была, самостоятельной, а сестре 9 только. Ташенька наша умерла в поезде от тифа. Мы с мамой выжили. И даже войну пережили. Мама умерла уже в Ленинграде, когда узнала о гибели отца. Сердце. И не спасли. Осталась я одна. В войну окончила я педагогический в Ташкенте. Устроилась в школу химию преподавать. Квартира от родителей осталась. Замуж вышла, сыночки родились, Андрюшка и Витенька. Живи и радуйся. Муж работал на стройке начальником, получал хорошо. Все эти вещички, что у меня есть сейчас, из той жизни – из прошлой. Сыновья выросли. Старший даже жениться успел. Оба по стопам отца пошли – строителями стали. И внучки у меня есть две, Ирочка и Диночка. Квартира большая – жили вместе. Только счастье длиться вечно не может. Не бывает так. Я теперь точно знаю. Старший сын погиб в аварии автомобильной. Муж не выдержал горя - умер через полгода. Невестка замуж вышла снова, и уехали они от меня. Я понимаю, что живое к живому… Но внучки забыли. Не видела я их уже более пятнадцати лет. А тут оказалась как? На краю земли, о которой и не знала. Сын мой младший так и не женился. Работал на стройке начальником каким-то. Я не вникала в его работу. Только однажды арестовали его. Был суд. Да на 5 лет сюда, в Сибирь. Знаете же, что зона для сидельцев в соседнем посёлке? А я тут домик прикупила. Из Ленинграда не наездишься сюда ведь – стара я. А тут я к нему часто могу. Пенсию получу и передачку соберу. Много ль мне надо теперь. А сына, единственного дорогого мне человека, поддержать необходимо. Не прощу себе, если и с ним что… Только трудно мне одной. Спасибо вам, что приветили…
Всхлипнув, она заплакала, плечи её мелко-мелко затряслись, по морщинистым щекам потекли слёзы, которые она тут же промокнула неведомо откуда взявшимся кружевным платком.
- Ну, что ты, родненькая? Чего сырость разводишь? Каждому даётся свой крест, и тебе должно его несть. Судьба – злодейка, а жизня наша гроша ломаного не стоить. Выдюжила здеся. Глядишь, и внучек ишшо доведётся увидеть. Жди, - успокаивала её бабка.
Перед сном бабка Фёкла помолилась и сказала то ли Соньке, то ли самой себе:
- Думаешь, что тебе Всевышний по полной горестей и бед отсыпал. Ан, нет, есть те, кому хужеее куда. У меня вона вы есть, детки все живы. Счастье мне, оказывается, отпущено Богом, а я и не ведала.
***
Дружили бабушки-старушки ещё два года, помогали другу другу, делились всем, что пришлось пережить. Жизнь не стоит на месте, катится – время летит. Освободился из заключения сын Ираиды Семёновны, приехал к ней.
- Радая наша Ирида, куды уж боле, - приговаривала бабка Фёкла, коверкая имя подружки, - не осталися её молитвы без ответа. Дождалася сынка. Теперича домой поедут.
А утром весть – не проснулась бабкина подружка. Так и нашли её в кровати. Лежала и улыбалась. Счастливая.
Хоронили её на отцовскую зарплату, да сельсовет немного выделил деньжат. У сына не было ничего. Он только хмурился, стараясь сдержать слёзы. В эти моменты Соньке он напоминал маленького испуганного мальчика.
Он говорил отцу:
- Я вам верну всё, как только заработаю. Спасибо вам за маму.
Так и осталась Ираида Семёновна в неприветливой Сибири. На деревянном кресте из крепкой лиственницы, на котором не было даже портрета, короткая надпись: «Волынцева Ираида Семёновна». И через прочерк вся жизнь… Разная. Счастливая и, как полынь, горькая. Так уж судьба распорядилась… У каждого она своя. У неё такая.
Кто ещё не читал о приключениях Соньки и Саньки, подписывайтесь на канал и знакомьтесь со сборником "Неслухи"
Рассказы из серии "Диалоги Рыжего" по ссылке
Продолжение рассказов о Соньке и Саньке в подборке "Другое детство" и новая подборка "От судьбы не уйдёшь"
Добро пожаловать на канал.
Читайте, подписывайтесь, комментируйте, ставьте лайки.
Это помогает развитию канала.
Для связи и сотрудничества: svekrupskaya@yandex.ru
Грубость, ненормативная лексика на канале запрещены.
Копирование текста без разрешения автора запрещено.
