Артур Лекус поделился к сегодняшнему дню (19.08.24г.): «Рано утром 19 августа 1991 года нас разбудил сильный стук во входную дверь. На пороге стоял посыльный, закрепленный за моим адресом, с приказом по тревоге прибыть в полк. В дежурном ГАЗ-66 уже сидели несколько офицеров полка, живущие в городе и ничего не знавшие о причинах тревоги. Но понимание, что это не учебная тревога, было!
В полку была беготня. все переодевались в полевую форму и получали личное оружие, а из парка выходили БТРы. Я спросил политработника о причинах тревоги, и он радостно сообщил: "горбача скинули, теперь будет в стране порядок! "!
Это звучало как из прошлого: " В Питере революция! Николашку скинули - заживем! ". Что интересно, тот же политработник, спустя три дня так же радостно вскрикивал: "хунта не прошла! Отстояли Конституцию! "! Вот классика флюгеризма.
Я ехал на броне и видел притихших, испуганных прохожих и смотрящих с балконов и окон разбуженных ревом моторов жильцов. Они уж точно на тот момент ничего не знали. Директиву, поступившую от Командующего, им не зачитывали. "Лебединое озеро" еще не начали транслировать.
Собственно на тот момент не было никакой конкретики в последующих действиях на занятых позициях. Через пару часов начальник штаба прибыл к нам с инструктажем, смысл которого сводился к общим фразам про бдительность, про недопущение на территорию посторонних, а если таковые появятся, то в крайнем случае делать предупредительные выстрелы ИТП.
Ближе к полудню возникло понятие ГКЧП. Тогда мне, как и всем нам, было сложно оценить происходящие, да и не было в этом необходимости: выполнение приказа - вот главная задача, что совершенно правильно для военной организации.
В тот период к нам в гости прилетела из Челябинска моя сестра, и её возвращение планировалось в конце августа, но я решил, что лучше её отправить немедленно. Днем все было спокойно. Мы сидели в БТРе, нам привозили питание, но ясности так и не возникало. Начальник штаба вошел в положение и разрешил мне подмениться и оперативно решить вопрос. Обстановка позволяла.
В городе чувствовалось какое-то напряжение, но каких либо желающих поорать про оккупацию я не заметил. Но в центре возле правительственных зданий все же были стихийные баррикады из самосвалов и строительных блоков, а в таллиннский аэропорт направилась колонна БМП из состава дивизии.
Первым делом я направился на Центральный телеграф позвонить маме и успокоить её. В очереди к телефонам-автоматам я увидел журналистов: Татьяну Миткову и Дмитрия Киселева. Я был в форме, и они сразу вступили со мной в беседу. Оказалось, что они буквально пару часов назад прибыли на пароме из Хельсинки из командировки и пытаются дозвониться до Москвы, что бы узнать, что происходит.
Заодно поинтересовались у меня о моей осведомленности. Но что я мог им разъяснить, кроме того, что знал сам? Буквально через день после прекращения ПУТЧения страны было интересно увидеть эту пару в студии Останкино в выпуске новостей нового необычного формата. Но до этого было еще три ночи БТРе.
Сестру удалось отправить в тот же день самолетом, а дома я успел захватить радиоприемник, который стал на три дня источником информации. Итак, трое суток я с расчетом провел на позиции. Собственно, в Таллине ничего не происходило. То, что происходило в Москве, Вам известно и нет смысла вспоминать. Был дан "отбой" все вернулись в полк и были отпущены по домам до утра.
Особой эйфории от победы "демократии" я не испытывал. По телевидению смотрел тот грандиозный митинг на Манежной площади с огромным трехцветным флагом Новой России и с невнятными и непонятными лозунгами Ельцина.
Многим позже я смотрел несколько пафосный фильм о тех событиях, прочел много статей и воспоминаний участников тех событий, но так и не понял об истоках тех трех дней. А вот их последствия знает каждый из нас. Улыбнули кадры из Белого дома, особенно М. Ростропович в каске, бронежилете и с автоматом в руках. Ну какой он защитник? Его оружие: виолончель и дирижерская палочка.
Думаю, что тогда многие почувствовали конъектуру и наперегонки побежали в подвал здания тогдашнего Верховного Совета РСФСР. Книги П. Вощанова и А. Коржакова подтверждают мой тезис. Мы оказались в другой стране, бурлящей и протестующей.
Начался парад суверенитетов, и бывшие Первые секретари союзных республик резко стали ярыми антикоммунистами и Президентами, желающими жить суверенно и по законам своего этноса, а попросту: стать владыками своих территории и народа. (Вспомните Туркменбаши). И все это спешно и непродуманно.
Забурлила Эстония-матушка, очень быстро ставшая для нас "злой мачехой". Каждый день придумывались всяческие ограничения, вплоть до отмены прописки. Войска были объявлены иностранными и должны иметь статус, подобный тому, что и в странах Восточной Европы, когда жилфонд находится в аренде у страны и не предусматривает ордера и прописку. Как-то так было, если я не ошибаюсь.
Расположение полка стали покидать солдаты-срочники, уроженцы республик СССР. Наш статус и дальнейший путь были непонятен и тревожен. В офицерской среде муссировались самые невероятные слухи о скором расформировании или возможном выводе неизвестно куда. У командования уже не было того негатива к желающим уволиться, как до августа 1991 года.
И что интересно: процесс увольнения офицеров с действительной службы стал простым и быстрым. месяц - и свободен! Думаю, что в тот момент двоевластия Горбачева и Ельцина для них обоих Армия стала некоей обузой и предметом определенной угрозы для власти. Возможно, поэтому и была дана команда: удовлетворять рапорта об увольнении.
Было понятно, что будут массовые сокращения, а чем меньше народа, тем меньше социальных проблем, подлежащих решению при сокращении. Мне тогда казалось, что появилась какая-то незримая сила, подталкивающая младших офицеров к увольнению. Те, кому оставалось до увольнения по выслуги пару-тройку лет, держались, как могли и всеми силами пытались перевестись служить в Россию.
Еще одним толчком для массовых рапортов стал слух о том, что Ельцин подписал Указ, согласно которому: Офицеры, имеющие выслугу более двенадцати календарных лет, по достижению 45 лет будут иметь право на получение 50 процентной пенсии по занимаемой должности и званию на момент увольнения.
Находились даже те, кто лично видел этот указ. Уже в Челябинске, когда меня вызвали в Военкомат для вручения мобпредписания, я задал вопрос об этом Указе, чем вызвал ироническую улыбку у офицера отдела.
Оказалось, что за сегодня я уже пятый задающий этот вопрос. Нет и никогда не было такого Указа. Но ведь неслучайно этот вопрос возникал не у одного меня! Кто-то ведь тогда запустил этот слух. Допускаю конспирологическую версию: специально для катализации процесса самостоятельных увольнений…»
P.S. Полностью рассказы автора читаем здесь: https://dzen.ru/id/5c83e208c6f2fd00b3793dae
